Что если это был наш первый и последний поцелуй?
Вдруг, теперь всё будет ещё сложнее, и Максим решит, что мы не подходим друг другу, что я не гожусь на роль няни для его дочери?
Мне стало страшно. Я уткнулась лицом в его грудь, чтобы не встретиться взглядом и не прочитать в нём, что он сожалеет о том, что сделал. Руки скользнули вниз, очерчивая контуры крепких мужских плеч, спускаясь к локтям…
— Я хочу, чтобы ты знала, что я никогда не пожалею об этом поцелуе! Это самое лучшее, что было у меня в последнее время, если не считать знакомство с тобой и Витей и рождение Василисы… — прошептал мне в макушку Максим и заботливо поцеловал.
И я растаяла в этом мгновении, словно была пломбиром, оставленным на солнцепёке. Я боялась сделать лишний вздох. Боялась открыть глаза, оглядеться и вдруг понять, что всё это мираж. Но хуже было бы, чтобы Витя увидел нас. Сейчас нельзя. Не следовало давать сыну фальшивые надежды на то, что мы с Максимом можем быть вместе… Он пока ещё не отошёл от встречи с отцом. Осторожно отстранившись от Максима, я всё же заглянула в его глаза. Они искрились счастьем, и мне снова стало тепло, хорошо и уютно на душе.
— И что теперь будет? — несмело спросила я, когда он выпустил меня из объятий.
— Я говорил… Ничего не изменится. Вы с Витей сегодня переезжаете ко мне… А дальше… Дальше война план покажет, — улыбнулся Максим.
Вроде бы он не сказал ничего такого, но мне стало почему-то неприятно от услышанных слов. Чёрт знает почему. Я виновато улыбнулась и всё-таки поспешила в ванную мыть руки.
Губы зудели от этого крышесносного поцелуя. Я сам от себя не ожидал, что сделаю это… Давно хотел, но останавливал себя, постоянно твердил, что так нельзя, а теперь так жалел, что столько упустил… Если бы я отважился раньше, наплевав на советы отца, которые ровным счётом ничего не значили…
Нехорошо бросать жену, если она останется в инвалидном кресле, да я и не смогу сделать этого, но Оля… Её я тоже не желаю оставлять. Я чувствовал, как она отвечает на движения моих губ, как льнёт к моему телу. Она напомнила мне страждущего странника, таким же был и я сам. Я уже сейчас, сидя на кухне, понимал, что это какая-то тупиковая неизбежность… Неизвестно, как разрешить сложившуюся ситуацию.
Оля пришла на кухню. Она так и не убрала аптечку со стола. Присела рядом и принялась обрабатывать мне руку. Я загляделся на её милые черты лица, волосы, падающие на глаза, а мои губы изогнулись в улыбке умиления. Только сейчас я понял, что всё познаётся в сравнении. Не знаю, как, вообще, раньше жил с Галей. Она ведь всегда была вот такой… Грубой… Эгоистичной… Что я находил в её близости? Почему чувствовал себя счастливым рядом с ней? Моя прошлая жизнь была иллюзией счастья… И вот теперь я мог лишиться настоящего.
Оля подняла на меня несмелый взгляд и облизнула губы, эротично прикусывая нижнюю. Кровь резко начала отходить от головы в нижнюю часть тела, и мне пришлось сразу же задуматься о Гале… И о том, письме, которое мне ещё утром прислал детектив. Надо было прочесть его на работе, по крайней мере, я знал бы сейчас, чего ожидать и как вести себя дальше.
— Максим, ты слышишь меня? — спросила Оля, видимо, уже не в первый раз.
— Да? — я посмотрел на неё, виновато улыбнувшись.
— Я доделала перевязку. Пойду вещи собирать. Я быстро.
Я кивнул. Оля встала на ноги и поспешила уйти, а я смотрел ей вслед, вновь и вновь вспоминая её губы на своих губах и понимая, что прохладный душ мне бы сейчас точно не помешал, чтобы прийти в себя…
Очередной звонок телефона заставил меня напряжённо посмотреть на экран. Снова из больницы. Внутри всё обомлело. В голове сразу мелькнула мысль: «неужели умерла?». Мне стало дурно от неё. Как я смогу жить дальше, зная, что мать моей дочери погибла в тот же день, когда я прогнал её? Да разве с таким живут, вообще? Я поднёс телефон к уху и ответил.
— Максим, это снова доктор. Ваша супруга пришла в себя, но ей поставили успокоительное. Вот только после дополнительного осмотра могу вас огорчить — ребёнка она потеряла…
Глаза широко распахнулись. Какого ребёнка? Чёрт подери! Галя была беременна? Она сама-то знала? А потом я подумал о том, что близость между нами была последний раз месяца четыре назад, если даже не больше, и поспешил уточнить.
— Простите… Вы сказали про ребёнка… Какой срок был?
— Недели четыре. Вы явно и не знали правды…
Не знал. И о том, что она изменяет мне, я тоже не знал. Детективы ведь ничего не нарыли о её изменах… Или просто решили обвести меня вокруг пальца? Тяжело вздохнув, я поблагодарил врача и отключил телефон.
Знала ли сама Галя, что беременна? Вряд ли… Разве стала бы она тогда пить и вести себя так, как вела сегодня вечером?
Я снова погрузился в размышления и не сразу заметил, что Оля с Витей уже собрались. Следовало сосредоточиться на происходящем и взять себя в руки. В конце концов, мне за руль сейчас садиться. И я буду нести ответственность не только за свою жизнь.
Я постарался убедить себя, что всё хорошо, но в голове пульсировало: «Ребёнка она потеряла». Не моего, чужого ребёнка… А значит, у меня был ещё один повод отказаться от отношений, которые были не нужны мне.
В голове из кусочков пазла потихонечку начал складываться план: я заставлю Галю подписать отказ от ребёнка и обеспечу её жизнью без нужды в комфортных условиях. Найму самых лучших сиделок, если она не сможет встать на ноги… Найду врачей, которые проведут операцию… Подарю ей второй шанс начать жизнь, но без меня и Василисы.
Если только она согласится на мои условия…
«А если нет?» — застыл в голове немой вопрос, когда мы вышли из квартиры Оли и стали усаживаться в машину.
Глава 16. Расследование
Вернувшись домой, я отнёс сумки Оли в их с сыном комнату и поспешил в кабинет. Мама предлагала сначала попить чай и поужинать, но я и без того слишком долго тянул и больше не мог скрываться от правды, которая могла существенно облегчить мне жизнь. Или же, напротив, сделать её ещё сложнее, хотя о последнем я как-то долго не думал.
Сев за стол и включив компьютер, я загрузил почтовый клиент и судорожно кликнул мышкой по теме письма «Расследование». Передёрнув плечами, открыл файл вложения и начал читать.
«На шестом месяце беременности Галина сбежала из дома и написала заявление в полицию об изнасиловании. За дело взялись сразу же, повязав виновного.
Отчим признал свою вину в том, что периодически насиловал свою падчерицу на протяжении нескольких месяцев и угрожал убить, если она обратится за помощью.
Мать об изнасиловании знала, мало того, — запретила дочери делать аборт и угрозами вынудила рожать.
На втором и третьем месяце беременности Галина пыталась спровоцировать выкидыш, но ничего не вышло, а угроза плоду возросла. Она несколько недель лежала в больнице на сохранении.
Рожала в первой городской больнице. Из-за ошибок врача, принимающего роды, и попыток самостоятельно сделать аборт, ребёнок родился неполноценным.
Мать записала девочку на себя, а свою дочь сразу после выписки отправила к отцу.
Контактные данные отца Галины прилагаются.
Отец оплатил анонимное лечение дочери в наркологическом диспансере, а также курс лечения у психолога. Записи об этом скрыты. На учёт её официально никто не ставил.
После выписки из больницы Галина работала официанткой в кафе, где несколько раз были зарегистрированы попытки её изнасилования».
Я читал, а на лбу проступали капельки пота. Я понимал, почему поначалу она была зажатой и пыталась избегать близости со мной. После стольких попыток изнасиловать её, часть которых увенчалась успехом, она боялась мужчин, а я вёл себя как эгоист… Если бы она только поговорила со мной, объяснила всё… Наши отношения сложились бы иначе.
Я понял, почему тема рождения ребёнка раздражала Галю, выводила из себя и заставляла нервничать — она уже рожала… Ребёнка, которого не хотела. Мне чертовски захотелось выпить, но я сдержал себя и начал читать дальше.
«Ежемесячно Галина переводила по пятьдесят тысяч рублей на банковскую карту своей матери. Ни одного месяца пропущено не было».
Я выдохнул и откинулся на спинку кресла. Так что же это получается? Моя жена фактически «Мать Тереза»? Она заботилась о той девочке-инвалидке, несмотря на то, что отказалась от неё, потому что не желала рожать ребёнка от насильника?
Мне стало жаль Галю ещё сильнее, а ещё внутри появилось гадкое чувство противности от осознания всего происходящего.
Не такой уж плохой была моя жена: она помогала больному ребёнку и носила внутри такие страшные воспоминания и переживания, но в тот же момент она не любила меня… Использовала для связи с миром? Для доступа к деньгам? Чтобы стать членом элитного клуба светских львиц? Даже после того, как я ограничил её лимиты по карте, она всё равно умудрялась отправлять своей матери деньги. Я растрепал волосы на голове пальцами и до боли закусил губу. Чертовщина. Как-то всё это не укладывалось в мыслях… Почему Галя заботилась об одном ребёнке, но нашу с ней дочь использовала как объект внимания для фотокамер? Как же хотелось задать все эти вопросы ей самой, заставить хотя бы раз в жизни поговорить начистоту и сказать мне правду!
Я думал, что после того, как прочту расследование детектива, станет легче, но ни черта подобного. И самое ужасное — этому человеку можно было доверять. Он знает такое понятие как «честь» и не станет работать на два фронта. Все говорили о нём только положительные отзывы, так что у меня не было даже шанса подумать, что меня вводят в заблуждение.
Взяв себя в руки и вернув внимание к компьютеру, упёршись локтями в столешницу, я решил дочитать до конца.
«Из последних новостей было замечено, что Галина немало времени проводила в последнее время с другим мужчиной. Данные о нём указывают на то, что раньше он работал преподавателем в её школе. Если есть желание, их связь могу раскопать больше, разумеется, за дополнительную плату».