Сама не понимала, почему прилипла взглядом к экрану, где было открыто электронное письмо. Только перечитав его, чёрт знает, на какой раз, чуть не упала. Я положила папку с договором и упёрлась ладонями в столешницу. Дыхание перехватило, словно кто-то с силой дал под дых… Голова шла кругом. Я смотрела на слова, написанные там, и не понимала — это ирония у судьбы такая? Или всё-таки правда?
ДНК тест на установление материнства:
Баринова Галина и Баринова Василиса — совпадение 0 %.
Лязгунова Ольга и Баринова Василиса — совпадение 99,89999%
Я хватала ртом воздух, словно была рыбой, выброшенной из воды… Да не может этого быть! Кто-то просто посмеялся надо мной… Это злая шутка, не иначе…
А потом я вспомнила наш вчерашний разговор с Максимом и его реакцию на мои слова о родимом пятне. Он всерьёз задумался, даже испугался, а сегодня утром поехал в клинику, чтобы провести тестирование и выяснить правду.
Я мама Василисы… Родная… Но как такое могло произойти? Почему я ничего не знала? Почему не чувствовала? Я ведь должна была чувствовать? Хотя как иначе назвать то, что связывало нас с малышкой?! Я любила её всем своим сердцем с самого появления маленькой жизни у меня в животе.
Я прикрыла рот руками и на несколько секунд зажмурилась. По щекам скользнули слёзы, но тут же высохли. Я должна была радоваться, но почему-то всё-таки нечто неприятное и необъяснимое охватывало меня, лишая счастья.
Получается это всё не простое совпадение? Родимое пятно у нас с Василисой одинаковое, потому что в её венах течёт моя кровь… А ещё не просто так появились эти документы на столе Максима… Он решил откупиться от меня домом? Серьёзно думал, что я отдам свою маленькую девочку, узнав, что имею на неё столько же прав, сколько и он?! Вот почему мне стало так противно… Вот почему горечь осадком желчи отложилась на душе… Из-за его поступка и из-за желания избавиться от меня…
Я ещё не понимала, как буду действовать дальше, но точно знала, что не отдам дочку. Она мой — не чужой — мой ребёнок! И я буду сражаться за неё, если Максим вдруг решит нас разлучить. Я заберу её и Витю, сбегу далеко, если потребуется.
Глава 24. Неизбежный разговор
Оля как-то странно начала вести себя, когда вышла из дома: укрыла Василису тёплым пледом поверх пелёнки и скрестила руки на груди, глядя в одну точку перед собой. Она практически не отвечала на мои вопросы, будто бы находилась где-то в своём вымышленном мире, и я не понимал, что происходит. Скорее всего, она просто устала…
Я решил дать ей немного отдохнуть перед серьёзным разговором. Откладывать больше я не мог, поэтому крайний срок для разговора определил на завтра, когда всё полностью узнаю и пойму — известно ли Оле, что Василиса ей родная.
Зайдя в дом, я договорился с мамой, чтобы она посидела этой ночью с Васёной, потому что утром должен был заехать в «Семейное древо», чтобы во всём разобраться и, если потребуется, наказать виноватых. Мне хотелось снести клинику к чертям, и в то же мгновение я был рад, что Оля биологическая мама нашей девочки. Мы с ней связаны не просто нитью, что направляет друг к другу, но и ребёнком, пусть пока близких отношений между нами не было.
После визита в «Семейное древо» следовало заскочить на важное совещание на работе и утвердить макет баннера собственной компании для рекламы на зарубежных рынках. А вечером я хотел пригласить Ольгу на свидание и, уединившись с ней, поговорить. Я твёрдо решил, что тянуть дальше не стану. Хватит. Мы с Олей расставим все точки в наших отношениях, разберёмся во всём вместе.
Проснувшись пораньше, я поспешил в клинику. Доехал быстро: хорошо, что машин на дороге почти не было. Настрой у меня был боевой: получу всю правду, даже если потребуется выбивать её. Поднявшись по крыльцу, я вошёл в клинику и поймал на себе испуганный взгляд администратора, Елены, вроде бы. Наверное, я сейчас больше напоминал разъярённого зверя, но я долго настраивался, вспоминал всю продажность местных «аборигенов» и хотел хорошенько припугнуть врача, чтобы рассказал всю правду.
Интересно, сколько Галя ему заплатила за использование яйцеклетки Оли?! Однако этот вопрос отступил на второй план сразу же после появления. Возможно, сюда ушло куда больше денег, чем стоимость операции той девочки из деревни… Важнее всего было узнать — в курсе ли Оля, что использовали её яйцеклетку, что она мама малышки.
Я ничего не стал говорить администратору, пошёл напрямую в кабинет врача. Елена поспешила за мной и начала говорить что-то о том, что может помочь решить любой вопрос. Она чуть ли не за рукав меня хватала, чтобы остановить. Неужели серьёзно надеялась, что я отступлюсь?!
Я распахнул дверь и вошёл в кабинет. Врач посмотрел на меня, щурясь, и дал Елене знак, чтобы ушла. Хотел поговорить без посторонних ушей? Прекрасно! Я именно в этом и нуждался.
— Сколько моя жена заплатила вам, чтобы вы использовали яйцеклетку Ольги для оплодотворения? — процедил я сквозь зубы, едва мы остались наедине и плюхнулся в кресло для посетителей.
— Максим Викторович, давайте для начала проясним, с чего вы взяли… — начал оправдываться он, вот только голос время от времени выдавал страх.
— Сделал анализ ДНК. Вопросы задавать сегодня буду я, а вы отвечать на них, если не хотите потерять место в этой клинике, да и, вообще, возможность работать в медицине.
Врач выдохнул, достал из верхнего ящика стола платочек и вытер со лба пот, который резко проступил мелкими каплями, как только я сказал об анализе.
— Начнём с того, что ваша супруга ничего не знала, — ответил он.
И я почему-то поверил, хотя, по сути, безучастность Гали в такой афере казалась просто нереальной. Неужели он бы стал проворачивать подобное бесплатно, рискуя своим пригретым местечком?!
— Не знаю, что из моего рассказа, который последует дальше, известно вам, но расскажу подробно. Ваша жена на осмотре попросила меня молчать о том, что у неё были роды раньше… Она хорошо заплатила и умоляла ничего не сообщать вам. Рассказала о том, что ребёнок родился инвалидом, и о своей связи с наркотиками в прошлом. В общем, она хотела узнать — может ли теперь давать свою яйцеклетку для оплодотворения и надеяться на рождение нормального ребёнка у суррогатной матери. Теоретически такое возможно. Бывшие наркоманы порой уже через несколько месяцев после полного отказа от наркотиков беременеют и рожают здоровых детей… Я согласился молчать и провести оплодотворение, но до того, как вы определились с суррогатной матерью, я думал… Прикидывал всё… Взвешивал… Не хотелось брать на себя такую ношу, ведь даже у полностью здоровых родителей, ведущих активный образ жизни, нередко рождаются дети с отклонениями. У наркоманов, пусть и бывших, этот шанс существенно возрастает. Я решился пойти на этот грех, надеясь, что никто не узнает… Именно по этой причине постарался разлучить вас с Ольгой после родов, чтобы ничего не выяснилось. Я провёл инсеминацию вместо искусственного оплодотворения готовым эмбрионом. Ни Ольга, ни ваша жена, никто из них ничего не знал и не имел к этому никакого отношения.
Доктор встал, сцепил руки в замок за спиной и подошёл к окну. Он уставился куда-то вдаль и тяжело выдохнул.
— Вы вправе сделать что угодно. Когда я принимал деньги от вашей жены за молчание, я понимал, что взятки до добра не доводят, но не смог устоять перед соблазном… А потом, когда делал инсеминацию, надеялся, что Бог простит, и никто не узнает правды. Если бы вы только соблюдали условия договора и не сближались так сильно с суррогатной матерью… Всё бы получилось.
Я больше ничего не хотел слушать. Бог рассудит, а я Богом не был, не претендовал даже на его место. Я не святой: сам частенько совершаю ошибки.
— Спасибо за правду, — произнёс я и встал на ноги, направляясь к двери.
— И это всё? Вы не станете хватать меня за грудки и угрожать тем, что засудите? Или решили молча пойти в суд? — с губ мужчины сорвался истерический смешок.
— Я не собираюсь идти в суд. Пусть с вами разбирается Бог, прощения у которого вы просили, когда делали инсеминацию. Всего доброго.
Я вышел, потихоньку закрыв за собой дверь. Можно было бы засудить их, лишить всех лицензии, но, так или иначе, поступок врача в настоящем сыграл в мою пользу.
На душе резко полегчало. Я даже улыбнулся недоумевающей Елене и пожелал хорошего дня, покидая клинику.
Теперь у меня не оставалось сомнений в том, что Оля ничего не знает, и я захотел сделать ей подарок… Но для начала мне важно было услышать от неё те самые, заветные, слова… И сказать ей их, покрывая поцелуями её руки и губы.
Максим попросил меня лечь спать пораньше и хорошенько отдохнуть. Его мама вызвалась посидеть с Васей, а у меня просто не нашлось сил для того, чтобы спорить. Куча эмоций смешалась внутри, превратившись в нечто непонятное и уничтожающее. Я не стала говорить, что не устала и справлюсь: я просто ушла.
В голове в этот момент появились разные мысли. Одна из них кричала о том, что от меня желают избавиться, но я не могла в это поверить. Зачем им было звать меня сюда? Или Максим только узнал о том, что я родная мама Васёны, и потому решил откупиться и отправить подальше?!
Утром Максима дома уже не оказалось, зато его мама с радостью согласилась уйти в свою комнату, чтобы отдохнуть, а я осталась наедине со своей малышкой. Я принялась разговаривать с ней и говорить, что теперь точно никому не отдам, а она болтала ручками и ножками, словно пыталась поддержать меня.
— Ты моя девочка! Моё родное солнышко! Никому тебя не отдам! — говорила я, покачивая её на руках.
Максим вернулся после обеда. Я как раз приготовила жареную картошку. Мы все уже успели покушать, и я убирала тарелки, когда он вошёл и протянул мне цветы. Вот зачем он это делал? Хотел предложить мне решить вопрос мирным путём? Собирался ли он рассказать, что я настоящая мать Васи? Планировал ли признаться, что меня не спросили и провели процедуру, которая сделала меня её матерью, не Галю?! Столько вопросов пыталось сорваться с языка, крутясь на его кончике…