Уйдя от родителей, однако не спешила отправиться домой. Сидела в машине в соседнем дворе и пялилась на лобовое стекло в каплях дождя. Дел не было никаких, мысли текли вяло.
В конце концов, я сконцентрировалась на вчерашнем вечере, а точнее, на послании, которое кто-то оставил Шилову. В чем смысл этой фразы? Почему я должна была погубить Андрея? И глупое продолжение: не поэтому ли он со мной расстался, что испугался этого послания? Бред, конечно. Как бы я могла его погубить? Зарезать? Придушить подушкой? Или это игра слов и погубить употреблено в переносном смысле?
И зачем все-таки Андрей спустя несколько месяцев решил вернуть меня? Был ли в этом умысел? И не связан ли этот порыв с его неприятностями?
В общем, как ни пыталась убедить себя в том, что меня это не касается, у меня не очень получалось. И поэтому, заведя мотор, я отправилась в сторону офиса Андрея.
В нем царил хаос в натуральную величину. Все вокруг были пришибленные и суетящиеся одновременно. Я направилась в приёмную Стаса Прохорова, зама Шилова. Мы не были друзьями, но виделись довольно часто, так что мое появление его не должно удивить.
В приемной было пусто, а за дверью раздавался громкий голос Прохорова.
— Да срать я хотел на эти документы, — ругался он, по всей видимости, по телефону. — Груз должен быть на месте завтра, или я нахер с вас сниму неустойку.
Наступила тишина, стукнув пару раз, я заглянула за дверь. Стас, закатав рукава светлой рубашки, сидел на подоконнике, ероша волосы. Ему было лет тридцать пять, красавец брюнет, от которого млели все встречные бабы. Сам он активно этим пользовался, и даже успел дважды жениться и развестись, после чего решил, что с браком и серьезными отношениями стоит повременить, и пустился во все тяжкие. То есть начал менять девиц чаще, чем носки.
— Настя, — он посмотрел на меня растерянным и каким-то замученным взглядом. Представляю, как ему сейчас несладко. — А ты чего здесь? — словно опомнившись, встал и указал на диван. — Проходи.
Я села, наблюдая, как он, разместившись рядом, снова ерошит волосы, хмуря лоб.
— Говорят, ты была у него в квартире? — поднял на меня взгляд, я кивнула. — Вы что, снова сошлись?
— Ну это сложный момент.
— А эта куда делась? — он поморщился. — Карина или Марина, как ее… — и тут же добавил. — Извини, голова не варит. Сам не знаю, зачем спросил.
— Когда похороны?
— Завтра в два часа на Серафимовском. Косницын всем занимается.
Я кивнула и добавила:
— Можешь дать его номер?
Стас потянулся к трубке, и она тут же зазвонила.
— Заебали, — выругался он, встав, отошел к окну. — Слушаю… Все работы будут выполнены в срок, вам не о чем волноваться. С документами непременно разберёмся. Да, да. Всего доброго, — и повесив трубку, добавил: — Пиздец какой-то.
Поймав его взгляд, когда Стас повернулся, я спросила:
— Ты знаешь, за что убили Андрея?
Стас потёр виски.
— Я пока вообще ни хера не понимаю, Насть. Да кто сейчас так поступает? Все договариваются, у нас же не девяностые.
Мне так и хотелось спросить: а Звягин? Но я сдержалась, решив не выказывать осведомленность. Если даже до Ильи дошли слухи, то Стас точно в курсе. И если молчит, значит, не хочет рассказывать, бестолку спрашивать. По крайней мере, сейчас.
— Дашь номер Артема? — напомнила я.
— Да, точно, — спохватился Стас.
Вскоре я снова сидела в машине, слушая незатейливую мелодию в ожидании ответа.
— Да, — бросил в ответ коротко низкий мужской голос.
— Привет, Артём, это Настя Киреева.
— Да, привет, — голос несколько смягчился, в нем скользнули нотки усталости.
— Можно с тобой встретиться?
После заминки услышала:
— Зачем?
— Поговорить.
— Я зашиваюсь, Насть. Может, завтра после… — сбившись, все же произнёс: — После похорон?
— Хорошо, — быстро согласившись, я распрощалась с мужчиной.
Бросив телефон на панель, поглазела перед собой. Наверное, я веду себя неправильно. Не знаю, почему. Как-то так вышло, что в моей жизни не умирали близкие люди. Точнее, в моем сознательному возрасте. Родители мамы ушли из жизни рано, бабушка через месяц после моего рождения, дед, когда мне было четыре. По папиной линии дед умер молодым от сердечного приступа, а бабушка ещё жива. Родные и друзья, слава богу, тоже остались в стороне от смертей.
И сейчас я, кажется, просто поверить не могла, что Андрей действительно умер. Умирают где-то там, в других жизнях, далеких от моей… Только вот в этот раз, кажется, попало прямо в цель.
Больше всего удивляло странное ощущение пустоты внутри на контрасте кипящей вокруг жизни. Мне казалось, время должно остановиться, замереть, и я вместе с ним. Но все вокруг бурлило, кипело, словно пытаясь доказать: никакая смерть не остановит этот поток. Жизнь словно не хотела дать нам, живым, ухватиться за костлявую руку смерти и, рыдая, спросить: почему? Почему так?
Я не понимала, не могла понять, что происходит в моей душе. Веду себя отстранённо и даже как будто безразлично… Но есть ли во мне пустота? Нет. Наоборот, впервые, наверное, я так остро ощущала в себе все то, что связывало нас с Андреем. Может, потому, что кроме этого больше ничего не осталось?
Я тяжело вздохнула, потянулась к сумке и тут же наткнулась на записную книжку. Ладно, о фотографиях постараюсь узнать завтра. А сегодня можно почитать записи, хотя уверена, я ни черта в них не найду.
Вернувшись домой и перекусив, устроилась на диване с записной книжкой и кружкой чая.
В чем-то я оказалась права. Записи были хаотичными, словно он записывал памятки на скорую руку. Что-то типа “Позвонить тому-то”, или “кафе”Виктория” в семь”.
Ничего чётко расписанного и понятного. Изредка попадались даты, так что я пришла к выводу, что книжку он начал вести после нового года.
С упорством листала страницу за страницей, пока не наткнулась на следующее:
"Нотариус в 15.00, Ася”
Моя имя было подчёркнуто несколько раз. По прикидкам, запись сделана пару месяцев назад. Конечно, есть вероятность, что это не я, но все же, наверное, у Шилова не миллион Ась. Зачем он обращался к нотариусу, и причём тут я? Вряд ли мне удастся найти ответ, даже если я найду эту нотариальную контору.
Больше ничего, связанного со мной, не было. Немного подумав, я нашла дату, ближайшую к дню рождения Косницына, и снова стала читать. И обнаружила запись:
“Посмотреть запись с камер”.
Я покусала губу. Что, если письмо не было отправлено по почте? Кто-то принёс и бросил его в ящик. И Шилов хотел посмотреть камеры, чтобы увидеть этого человека? Вполне себе вариант, но мне снова мало радости: слишком много времени прошло.
Да и мой интерес может вызвать подозрение, ведь идёт следствие. С другой стороны, если Андрей тогда что-то узнал… он мог попросить запись. Может, стоит рассказать следователю? Уж он имеет больше возможностей, чтобы порыться во всех вещах Шилова. Глядишь, найдёт что-то полезное.
Я вздохнула, ага, вот Синичкин сидит и ждёт меня с распростертыми объятиями, чтобы слушать ничем не подкреплённый бред.
И тут звонок мобильного заставил вздрогнуть, разрезав тишину комнаты.
Илья.
— Ну как ты? — задал вопрос. — Мама сказала, ты была с утра.
— Угу. Вот тоскую дома.
— На похороны пойдёшь?
— Да.
— Завтра в два на Серафимовском.
Я чуть не сказала, что знаю, но решила промолчать.
— Спасибо, — ответила вместо этого и, поколебавшись, добавила. — Илья, этот Звягин, он вообще что из себя представляет?
— Тебе зачем? — тут же насторожился брат.
— Просто интересно. Ты думаешь, это он… Андрея?
— Не знаю, Ась… Если честно, я стараюсь об этом не думать. И тебе то же советую. Лучше не лезть и не ворошить. Шилову уже все равно, а нам тут ещё жить.
Он произнёс эту речь с заминками и как бы смущаясь, но я понимала: это забота обо мне и о нас. Не мне тягаться с такими людьми и искать правду. Не мне…
Но есть что-то, касающееся меня. По крайней мере, я могу быть в этом уверена, глядя на фотографии, лежащие на столе.
В этом-то я имею право разобраться?
Глава 4
На похороны съехалось какое-то неимоверное количество народа. Стоянки у кладбища нет, со стороны входа переезд, так что я лично не пожалела, что отправилась на своих двоих. Люди шли и шли, и мне не составило труда найти могилу.
Оказавшись в разношерстной толпе, я украдкой принялась всех рассматривать. Мать Андрея увидела сразу, она стояла чуть в стороне, как всегда невозмутимая, высокая, с прямой спиной. Бывшая балерина, воспитавшая сына в одиночестве. Сколько помню, Арина Валерьевна казалась мне непробиваемой стеной невозмутимости и равнодушия.
Шилов говорил, это только маска, и на самом деле за этой фигурной статуей прячется добрейшей души человек, готовый всем дарить любовь. Я относилась к этим словам с большим сомнением, и сейчас, наблюдая, как она стоит вся такая прямая, пряча взгляд за вуалью на шляпке, только утвердилась в своём мнении о том, что всем подряд эта женщина любовь дарить точно не будет.
Глаз выловил Стаса и Артема, ещё несколько знакомых человек. Но много было тех, кого я видела впервые. Кто эти люди, что значили для Андрея? И что значил для них он?
Шилова хоронили в закрытом гробу, неудивительно, после такого взрыва там вообще, наверное, мало что можно было собрать. Мысль, проскользнувшая так обыденно, вызвала приступ тошноты. Я потёрла лицо руками и вдруг почувствовала легкое касание. Обернувшись, увидела Ольгу.
Она была стоматологом Шилова и при этом подругой. Они оба утверждали, что их отношения так и не пересекли дружескую черту, в частности потому, смеялся Андрей, что он безумно боится зубных врачей, и потерять Олю для него поистине беда.
Женщина мне нравилась, ей было лет тридцать пять, но выглядела девчонкой, невысокая, худая, с милым личиком. Мы не то что дружили, но среди знакомых Андрея я ее выделяла, и несколько раз мы ходили по магазинам и пили кофе.