вом в тот момент единственным выходом из создавшегося положения было решено поставить госаппарат под контроль парторганизаций. После Гражданской войны корпус первых секретарей в 20-е годы представлял скопище малограмотных партократов. Например, секретарь Западно-Сибирского крайкома, хозяин колоссального края Роберт Эйхе имел образование в объеме двухклассного начального училища. Нарком внутренних дел секретарь ЦК партии Ежов писал в анкетах: «образование неполное низшее».
И таких руководителей в верхнем эшелоне власти было подавляющее большинство. Вели они себя соответственно. Про таких в народе говорят: «Из грязи – в князи».
Конституцией 1936 года Сталин задумал установить в Советском Союзе демократию, какой не было в ту пору ни в одной стране. Во-первых, предлагалось сделать выборы альтернативными, чтобы на одно место баллотировалось не менее двух кандидатов. Согласно основному закону Конституции предусматривалось разделение властей на законодательную, исполнительную и судебную. Устанавливались равные для всех граждан права, включая бывших «лишенцев» (к тому времени кулакам разрешили вернуться из ссылок и лагерей). Гарантировались свободы слова, печати и митингов. Новая Конституция определяла порядок выборов депутатов всех уровней – прямое и тайное голосование. Она давала право выдвигать кандидатов объединениям трудовых коллективов, профсоюзам, кооперативам, молодежным и культурным обществам, чего прежде в России не было никогда. Избиратели получали также возможность отзывать своих депутатов.
Далее Сталин настаивал на расширении сети внутрипартийного политпросвещения. Каждый из партсекретарей должен был подобрать себе двух заместителей, способных взять руководство на себя, пока он не закончит обучение на 4-х месячных курсах. А еще больше число партийных руководителей – на 6-и месячных курсах.
Партийный актив сообразил, что его хотят лишить власти. Новая система голосования смела бы недостойных партийцев с занимаемых должностей. А недостойные составляли большинство. Номенклатура решила любой ценой сорвать намеченные на декабрь 1937 года выборы в Верховный Совет. Номенклатура использовала рассказы об угрозе завоеваниям революции со стороны реакционных сил. Они требовали предоставить им чрезвычайные полномочия для вынесения обвинительных приговоров, в том числе с применением высшей меры наказания. Под этим прикрытием они решили расправиться со своими конкурентами на будущих выборах.
Из-под слов секретарей о революционной бдительности острием ножа торчало требование: никакой политической конкуренции на уже занятых должностях, а выборы отложить на неопределенный срок. Сталин вынужден был отступить. Идти против такой оравы – все равно, что подсунуть себя под нож как пособник контры. До середины 1937 года карательные предложения поступили из всех районов СССР. Например, Р.И. Эйхе сообщал, что на первых порах ему надо репрессировать 17 тысяч человек, из них пять тысяч – по первой категории (расстрелять), а остальных – в лагеря (ГУЛаГ). Первый секретарь Московского горкома и обкома Н. Хрущев требовал репрессировать 41 тысячу человек, из них 8500 расстрелять. Первый секретарь Свердловского обкома просил его тройки вынести смертный приговор 4000 человек и т. д.
С большим трудом И.В. Сталину удалось остановить эти беззакония. Были расстреляны палачи-организаторы репрессий. Н. Хрущев на XX съезде партии, подводя итоги «сталинского произвола», заявил: «установлено, что из 139 членов и кандидатов в члены ЦК партии, избранных на 17 съезде, было расстреляно и арестовано (в основном в 1937–1938 гг.) 98 человек, т. е. 70 %».
Другими словами, особо усердствовавшие секретари, принимавшие участие в массовых беззакониях, понесли за свои поступки суровое наказание. Но то, каким образом удалось Хрущеву избежать наказания, остается для меня тайной.
Количество репрессированных скрывают до сих пор. Служители режима, изощряясь друг перед другом, дают разные цифры. Исследователь и писатель Ю.И. Мухин считает, что эта цифра до одного миллиона человек, из которых 200 тысяч были расстреляны.
И, тем не менее, репрессии имели и положительные последствия. Они очистили, насколько это было возможно, от враждебных элементов, оставшихся после революции и гражданской войны, от врагов, собиравшихся при случае ударить в спину Красной Армии.
Напомню, силы, действующие внутри государства против своего народа, генерал Франко в Испании назвал «пятой колонной». С тех пор этот термин стал употребляться для определения предателей, которые прямо или косвенно действуют в интересах завоевателя. «Кто говорит, что я собираюсь начать войну, как сделали эти дураки в 1914 году? – спрашивал Гитлер, имея в виду Первую мировую войну, и пояснял, – Мы будем иметь друзей, которые помогут нам во всех вражеских государствах. Мы сумели заполучить таких друзей. Смятение в умах, противоречивость чувств, нерешительность, паника – вот наше оружие… Армия останется без Генерального штаба. Все политические деятели будут устранены с пути…». Именно с помощью «пятой колонны» Гитлер сумел завоевать за два года Европу: Данию – за 24 часа, Голландию – за 5 дней, остров Крит – за 11, Югославию – за 12, Бельгию – за 18, Грецию – за 21, Норвегию – за 23 дня, Польшу – за 27, Францию – за 39 дней.
После нападения Германии на СССР 22 июня 1941 года все западные наблюдатели предсказывали захват Гитлером Москвы через два, максимум через три месяца. Однако прошли и два, и три месяца, и даже больше, а Москва так и не была захвачена. «Где же пятая колонна, которая творила чудеса в Европейских странах, спрашивали удивленные наблюдатели. Ответ мы находим в дневнике американского посла в СССР 1937–1938 года Джозефа У. Дэвиса. Вот что написал он 7 июля 1941 года: «…Сегодня мы знаем, благодаря усилиям ФБР, что гитлеровские органы действовали повсюду, даже в Соединенных Штатах и Южной Америке. Немецкое вступление в Прагу сопровождалось активной поддержкой военных организацией Гелена. То же самое происходило в Норвегии (Квислинг), Словакии (Тисо), Бельгии (де Грель)… Однако ничего подобного в России мы не видим. «Где же русские пособники Гитлера?» – спрашивают меня часто. «Их расстреляли», – отвечаю я. Только сейчас начинаешь сознавать, насколько дальновидно поступило Советское правительство в годы чистки». (Мухин Ю., Грофер Ф., Голенков А. Оболганный Сталин. С. 209–210).
Верховенство партии в государстве было оправдано, пока не имелось своих надежных кадров. Но за 20–25 лет в условиях Советской власти выросло новое поколение управленцев. Как ни старался Сталин выдвигать честных и толковых людей на руководящие посты в государстве и партии, все равно проходимцы и дураки изо всех сил пытались пролезть в партаппарат, в особенности, госструктуры. Хорошо было мерзавцам: получали всевозможные блага, но ни за что не отвечали. К концу 30-х годов в партаппарате (в органах управления партией) сложилась угрожающая целостности государства ситуация: сообщество подлецов стало представлять собой нешуточную силу. Возникла проблема двоевластия в государстве. Для победы над партноменклатурой – «внутренней партией» с целью спасения страны и самой партии нужно было отстранить партаппарат от правления государством. Сделать это помешала война. Но уже с начала войны Сталин потихоньку стал отстранять партию от управления. Став Верховным Главнокомандующим и Председателем Совнаркома, он все меньше привлекал партструктуры к решению государственных и хозяйственных задач. Практически перестало собираться Политбюро. Теперь он общался с первыми лицами государства на заседаниях соответствующих структур. Не проводились и партийные съезды. Это можно списать на войну и послевоенное восстановление. Но ведь в Гражданскую-то, в не менее тяжелый период, съезды проводились постоянно. Победа во Второй Мировой, соблазн взять то, что плохо лежит увеличило приток в партию откровенных мерзавцев. Воспрепятствовать этому казалось невозможным. В новых условиях послевоенного строительства Сталин считал, что партия должна заниматься исключительно идеологической работой, подготовкой коммунистов для государственной службы. Решение хозяйственных задач должно было быть предоставлено Совету Министров.
Таким образом, было ясно, что партаппарат нужно отстранять от государственной власти и практически это уже осуществлялось. Но как объяснить народу и миру то, что ВКП(б) отстраняется от власти? За что? Партия потеряла в войну половину своих членов. Почему такое недоверие к партии? Но главное в этом вопросе – как это осуществить на деле? Операцию по отсечению партаппарата от управления государством нужно было провести без большого шума.
После 13-летнего перерыва осенью 1952 г. созывается 19 съезд ВКП(б) с целью изменения статуса партии и ее организационной структуры. Для партаппаратчиков, превратившихся в «вельмож», или как однажды выразился Сталин, в «проклятую касту», гром грянул на пленуме ЦК, состоявшемся сразу по завершении съезда. Точно известно, что Сталин выступал почти полтора часа. (На съезде его речь длилась чуть больше 10 мин.) И.В. Сталин предложил название «Всесоюзная Коммунистическая Партия (большевиков) изменить на «Коммунистическую Партию Советского Союза». Новое название намертво привязало партию к государству. Партия становилась как бы собственностью Советской власти. Дальнейшие изменения были уже радикальные. Первое – это ликвидация Политбюро. Управление страной полностью переходило в компетенцию Совета министров, который в свою очередь был подчинен Верховному Совету. Для руководства партией был создан «Президиум ЦК». Это означало, что теперь партия лишается органа, непосредственно руководившего всей страной, и отныне ей предстояло стать «кузницей» кадров или, как говорил Сталин, судя по воспоминаниям разных людей, партия должна была стать «орденом меченосцев».