ж и говорю – в папу. А Алексей был в маму. Понятно, да? То есть читайте Ксюшкины достоинства и подставляйте антонимы к ним! Шутка! Лёха – замечательный парень. Один минус – рост. Ну не то чтобы гном, но до эльфа недотягивает. Короче, если их рядом босичком поставить, то сантиметр в сантиметр. Но ты попробуй у моей Ксюхи туфли на каблучке отобрать и в балетки нарядить. Витёк сказал, что это из-за того, что они в детском саду на одном горшке сидели.
Мои друзья называют меня Саней. Пожалуй, на себе можно сэкономить ваше время. Родился. Школа. Спорт. Морская пехота. Мореходка. Женился. Ольга. Море. Сын. Море. Дочь. Море. Качнулось здоровье. Индивидуальный предприниматель. По-моему, последовательность прописана верно. Ну, а остальное, остальное, как говорят, – по ходу пьесы.
Какого масштаба смысловую нагрузку несёт в себе слово ГАРАЖ, учёным ещё предстоит установить. Современная наука, изучая этот вопрос, загнала себя в тупик. У нас троих было два гаража и, соответственно, две машины. Машины и гаража не было у Витька. Да и зачем ему они, если у нас они были. Витёк на этот счёт не заморачивался, так как имел доверенности на наши машины и в наших гаражах хранил свои удочки, всю зимнюю закатку и годовой запас картошки на случай… На всякий случай.
Первый к гаражу прибежал Витёк, оно и понятно, человек пользовался общественным транспортом. Он нетерпеливо мерил шагами межгаражное пространство, позвякивая содержимым пакета, нервно вздёргивал к носу левую руку, глядя на часы, и беззвучно матерился. К гаражу мы с Мишаней подъехали практически одновременно. Попав в свет фар наших машин, Витёк оживился, тряс над головой пакетом и тыкал в нас часами. Мы с Мишаней открыли окна и хором на него заорали:
– Пробки!!!
Поздоровавшись, решили мою машину в гараж не загонять, чтобы не захламлять японским автопромом наш импровизированный офис. В центр гаража был поставлен когда-то полированный стол от румынского гарнитура, стул с гнутыми ножками, табуретка и шезлонг. В центр стола Витёк поставил трёхлитровую банку маринованных помидоров с жёлтым и красным перчиком. Я спросил:
– Вить, зачем?
– Пусть стоит. Красиво, Сань! – склонив голову набок, ответил он.
Мы расселись по местам. Мишаня, как типичный представитель прослойки, положил перед собой блокнот с ручкой. Молчали, боясь перебить мудрую мысль друг у друга. Прошло минуты три. Витёк для разрядки поцокал ногтем по стеклу банки с помидорами. Всплыл пузырь, пошевелив лавровый листик. Пауза явно затянулась.
– Витёк, доставай! – первым сдался Мишаня, устав гипнотизировать банку с помидорами.
Вы знаете, что такое коллектив? Ладно, сам отвечу. Коллектив – это когда каждый знает, что ему делать в предлагаемой ситуации. И наш коллектив не исключение.
Чпок! Слетела крышка с трёхлитровой банки помидорного натюрморта. Три старые газеты, взмахнув желтеющими крыльями, ровненько легли на лакировку стола, превратив его в рабочую поверхность. Уже через мгновение поверхность завибрировала мелкой дрожью. Это Мишаня начал мастерски открывать консервным ножом кильку в томатном соусе и цыплёнка, собственно, в собственном соку. Оставив ровные жирные кружки на газете, причудливой ровной грядочкой легла на тарелку колбаска «Любительская», подмигивая белым жирком. Как всегда, экономя воду, помыт, а скорее взбрызнут зелёный лучок. Пучок редиски безжалостно обезглавлен, ботва полетела в ведро, а корешки ярко-красной пирамидой улеглись в эмалированной миске. Мощными лёгкими Витька продуты стаканы и кружка для рассольного «запивона». Раздвинув банку с цыплёнком в собственном соку и солонку с крупной солью, в центр стола был поставлен он. Литр!
– А не слишком круто? – интеллигентно спросил Мишаня, протирая тут же запотевшие очки.
– Я тебя умоляю, педагог. Пятница! – логично парировал Витёк, вкусно хрустнув редиской.
Спорить с Витьком не хотелось. Да и бесполезное это занятие. Коллектив расселся по привычным местам. Никто не заметил, как кто-то разлил по первой. Начали с тоста за наш дружный коллектив. Было предложение выпить сразу и за здоровье членов коллектива, но Витёк мудро настоял, чтобы тост «за здоровье» каждого был вынесен как отдельный, самостоятельный тост. Звякнули стаканы, дозы «по чуть-чуть» выплеснулись в ротовые полости и, слегка обжигая язык и нёбо, этиловым водопадом устремились в анатомическую бездну.
– Хлеб. Где хлеб? – шаря по столу глазами и руками, спросил я.
– Витёк, хлеб достань, – не решаясь закусить килькой без хлеба, попросил Мишаня.
– Щаз! – отправляя в рот помидорину и прыская по сторонам соком, огрызнулся Витёк. – Мне хлеб не поручали.
Мы растерянно смотрели друг на друга. Хлеб никому не поручали. О нём просто забыли. Застолье было сорвано. А как иначе? Ведь у каждого из нас (я в виду имею всех алкозависимых) при виде закусок на столе индивидуальный план застолья на весь вечер в сознании расписывается. Как? Да вот так! Первую закусываю селёдочкой. Вторую – кусочек сальца на чёрный хлебушек и пёрышко лучка зелёного. Третью – холодцом с горчичкой! Или с хреном? А, хрен с ним, пусть будет с горчичкой! Ну разве не так? А тут бац! Хлеба нет! Прощай «бутики» с колбаской «Любительской». А корочку хлебца в банке с килькой в томатном соусе помакать? И это не потому, что мы голодные. А потому, что традиция! А традиции нарушать нельзя.
Наверное, в этот момент каждый из нас поклялся сам себе страшной клятвой и принял решение вне зависимости от договорённостей приплюсовывать к оговоренному списку дополнительную пайку хлеба. А пока…. А пока Мишаня, подперев голову одной рукой, второй препарировал у себя в тарелке кильку чайной ложкой, я пытался достать из литровой банки с солью упавшую туда редиску. Витёк, выковыряв из кружка «Любительской» жир, исподтишка наблюдал за нами в образовавшиеся дырочки. Члены коллектива, обременённые высшим образованием, а это мы с Мишаней, тупо заржали. Ситуация начала выруливать на привычный интеллектуальный уровень.
– Господа, я смею напомнить о главной причине нашего сегодняшнего пионерского сбора. Короче, мужики, едем или нет? – хорошо поставленным голосом лектора со стажем начал Мишаня.
– Мишань, давай без интриг! Сань, скажи ты этому оратору… Тут и так нервы ни к чёрту, а он «едем – не едем»! – буркнул Витёк, уронив вилку в банку с помидорами.
Я с улыбкой наблюдал за своими лучшими друзьями и жалел только об одном. Ну почему лет 27–30 тому назад я не сделал первую зарубку во время нашего первого сбора на рыбалку? Чем-нибудь, на чём-нибудь… Тюк! И вот она – летопись! Как было бы здорово. Сели, налили, посчитали зарубки и… Вот он – первый тост!
Пусть на первый взгляд то, что я скажу, покажется несерьёзным, но все рыбаки, во все времена, собираясь компанией на рыбалку, обсуждают три основных вопроса:
1. Куда едем?
2. Кто везёт?
3. Сколько берём?
Причём последний вопрос, естественно, обозначал не количество удочек.
За первый вопрос у нас отвечал Витёк. Он вплотную занимался сбором информации о водоёмах, возможных трофеях, наживке, прикормке, способах лова и обработки улова. В этот раздел также входил срочный и долгосрочный прогноз погоды, личный контакт с инспекторами рыбоохраны и информация об ассортименте ближайших сельмагов. Агентурная сеть Витька замысловато опутывала все водоёмы, реки, каналы, ручьи и прочие лужи, процеживая через себя всю полезную информацию о биоресурсах Подмосковья. Поэтому мы с Мишаней полностью доверяли ему своё свободное от работы и семьи время.
Казалось бы, со вторым вопросом должно было быть проще. Машин в коллективе две, а значит, «на чём едем», решают тоже двое – их владельцы. Но не тут-то было! Витёк и сюда запустил свои пахнущие рыбьим жиром и мангалом щупальцы. Именно он решал, чья полезная площадь багажника лучше подойдёт для рыбацкого инвентаря, чья резина оптимальна для этого сезона и грунта в районе рыбалки. Анализировал расход топлива и скорость передвижения по сложным грунтам бездорожья и т. д. И ещё Витёк установил правило – чья машина, тот её и заправляет! Это, конечно, возмущало, но глядя на стоптанные кроссовки Витька, до бунта не доходило.
С третьим вопросом было ещё проще. На вопрос «сколько берём?» отвечал всё тот же Витёк. С его слов, здесь количество напрямую зависело от времени года, погодных условий и близости к дате поездки традиционных церковных и светских праздников. Финансирование третьего вопроса брал на себя тот, чья машина оставалась в гараже. Понятно, что и это правило было жёстко введено нашим лучшим другом.
Конечно, мы с Мишаней посмеивались над Витьком, подшучивали и подкалывали его незлобливо. Да он на это принципиально не обращал внимания и не реагировал. Наоборот, бил в грудь и гордо называл себя малоимущим. По его глубокому убеждению, весь бардак в стране случился из-за бездеятельности сопливой интеллигенции (это был Мишаня) и из-за бурной деятельности проклятых новых буржуев (это был я). Поэтому мы с Мишаней кивали, опускали виновато глаза и соглашались, пытаясь честно сократить по времени обвинительную речь доморощенного прокурора.
– Сань, Серёге звонил? – спросил меня Витёк, как бы напоминая, что у меня есть сын.
– Ещё когда в гараж ехал. После тренировки сюда прибежит, – ответил я, успокаивая приятеля.
– А не боишься, что твой Малой мозги в мышцу перекачает? – ехидно так поинтересовался Витёк, ровненько разливая прозрачную жидкость по ёмкостям.
– Так вот он прибежит, ты ему вопросик этот и задай, болезный. Мишань, как думаешь? Витькины мозги сами по стене стекут или соскребать придётся? – озадачил я друга вопросом.
– Так это… вода же… газеткой смахнём, думаю, и следа не останется, – задумчиво ответил Мишаня.
Дело в том, что мой Серёга, или как его с детства называли – Малой, был нашей…
Ну, нет! Какая же это палочка-выручалочка длиной 192 см и весом под центнер? Скорее, дубина! Малой частенько выручал нас. И развозил, и тащил, и отбивал, и переносил, если надо. А так как среди наших детей он был старший, в детстве с ним возились и ставили педагогические опыты все наши, пока ещё бездетные пары. Для них он был немного своим. Двоюродным сыном, как говорил Витёк. Поначалу меня это немного напрягало, а жену ревновало, но потом… Весело было потом!