– Так поезжай к ней или позвони в эту Австрию. Тоже мне – горе! Поговори по-родственному, – мудро выразила мнение всего кафе Сусанна, посетители которого давно уже стали сопереживать создавшейся семейной ситуации. А один мужчина даже что-то записывал на салфетке.
– В Австралию, – поправила Михайлова, у которой в аттестате за среднюю школу была «четвёрка» по географии.
– Да какая разница! – огрызнулась Сусанна Петровна с «трояком» по тому же предмету. – Официант, обсчитайте нас.
Что тот с удовольствием и сделал.
Всё тот же запах конюшни. Правда, запах немного резче. И даже открытые окна не помогают. Конь уже не один. Их пара! Мужчины не то чтобы били друг друга… Нет! Что вы! Они же родственники…
– Руки выш… держи, сколько… раз… повторять? Наследничек… – стараясь сделать после каждого слова вздох, говорил, давясь капой, Дед.
– Ну хватит тебе, дед… – потел Сашка, уворачиваясь от ударов ветерана-мстителя.
– Последний удар… серии с… акцентом! Резче! Кулак… доворачивай… Размазня! – тяжело пыхтел, не унимаясь, Дед, вколачивая в Сашку воспитательный момент.
Резко хлопнула от сквозняка входная дверь, скрипнул пуфик в прихожей…
– Кто дома? Что сегодня на ужин? – послышался из прихожей жизнерадостный голос представителя второго здравствующего поколения Михайловых.
Дед опустил «лапы» и повернул голову в сторону голоса пришедшего сына.
– Ещё один наследничек пожа…
В это время Сашка, добросовестно заканчивая серию, провёл завершающий удар, с резким доворотом кулака в незащищённую голову Деда. Как учили, в общем. Дед, легко оторвавшись от паркета, удачно приземлился на полумягкий мат. На грохот упавшего пожилого туловища и короткое матерное слово с мягким знаком в конце вбежал встревоженный Сан Саныч.
– Сашка, ты… ты чего материшься? – растерялся на мгновение врач, глядя на вяло шевелящегося Деда.
– Дед новую атакующую комбинацию придумал. Отрабатывали…, а он взял и открылся, – виновато пробурчал мальчик – наследник трёхкомнатной квартиры в центре, разворачиваясь к отцу недавно посаженным бланшем под правым глазом.
– Вот теперь то, что надо! Вот теперь… довернул, – приподнимаясь на локтях, одобрительно сказал Дед, трогая рукой резко набирающую размеры и цвет припухлость под правым глазом.
– Пап, а у тебя что с глазом? – рассматривая огромный синяк, только под левым глазом Сан Саныча, удивлённо спросил Сашка.
– Всё у тебя ни как у людей! У нас с пацаном под правым, а у тебя фонарь под левым, – засмеялся Дед.
– Не поверите, мужики! Пуговицей залепили! Так что на ужин-то? – неожиданно для себя загордился синяком средний Саныч.
– Вот что, парни! А не шикануть ли нам? Мне сегодня в федерации премию пообещали за второе место на Европе. Предлагаю авансом это дело отметить. Да и поговорить по-семейному не помешало бы.
Была середина недели, и даже самый популярный в районе ресторан радовал посетителей и огорчал официантов проплешинами пустых столиков. Удачно заняли места почти в центре зала. И музыка не долбила по ушам, и официанту от кухни бежать было недалеко. Яства, заказанные на семейный ужин, были довольно приличные, но не шикарные. Видно, в перспективу премии за второе место на Европе Дед не очень-то и верил, а рассчитывать на материальную поддержку районного лекаря и студента было смешно. Официант, принимавший заказ, как-то с опаской поглядывал на опухшие физиономии с виду прилично одетых мужчин. Он что-то чертил у себя в блокнотике, понимая, что этих мужиков с битыми мордами лучше не обсчитывать, можно самому схлопотать. И многолетний, но не всегда учтённый опыт его не обманывал сегодня.
– У меня тост, мальчики! – подмигнув подбитым глазом, торжественно сказал Дед, машинально отведя рюмку с коньяком подальше от белого выходного пиджака.
– Традиционный? – оживился «малыш», хватаясь за графинчик.
– А я люблю, когда ты его говоришь, пап! – сказал Сан Саныч, отбирая графин у Сашки и одновременно с Дедом шлёпая сына по затылку. – А юные спортсмены растягивают сто пятьдесят сухого на весь вечер!
– Спасибо, ребята! Да, я хочу выпить за традицию называть парней, родившихся в семье Михайловых, Александрами. И пусть это вносит некоторую путаницу и неразбериху у людей, живущих рядом с нами…
– Но это нам не мешает! – засмеялся Сан Саныч.
– Вот-вот! Не будем забывать, что наш великий предок – лейб-гвардейский офицер Михайлов Александр Александрович был фаворитом самой императрицы Екатерины Алексевны… Правда, недолго… Графья Орловы подсидели…
– Вернее, подлежали, дедушка, – съязвил Сашка.
– Но это не умаляет его главного начинания! – продолжил общий тост Саныч.
– Да! Всех сыновей, внуков и правнуков в семье Михайловых стали называть гордым и мужественным именем Александр! – наконец закончил толкать речь проголодавшийся за время тоста Дед.
– Что есть защитник людей! Екатерина его так и называла – «…мой защитник»! – уточнил Сан Саныч.
– Виват Александрам! – подскочил со стула и заорал Сашка.
– Виват, – почти хором заорали остальные Михайловы голодными голосами, зло глядя на единственную пока тарелку салата «Весенний» на столе и на съёжившегося с пустым подносом несъедобного официанта.
На другом конце зала загулявшая весёлая компания, не поняв сути, но ради общего кипежа дружно заорала «Ура!» Следующие минут десять-пятнадцать тостов не было. И не потому, что не за что, а потому, что некогда! Люди ели. Прикончив «селёдочку под шубой», грибочки маринованные с зелёным и репчатым лучком, нарезочку мясную, а также салатик овощной «Весенний» и, убедившись, что из съестного на столе остался нарезанный лимон и пару кусков хлеба, Дед махнул рукой, подав сигнал официанту по поводу «горячего».
– Ну что, квартиранты? Что дальше делать будем? – выдохнул репчатым лучком Дед.
– Попрошу конкретизировать вопрос, – положив лимон на кусок хлеба, попросил самый младший Михайлов.
– Пап, ты что, не рад нам? Мы что, тебе мешаем? – недоумённо спросил Сан Саныч, с грустью поглядывая на почти пустой графинчик.
– Парни, я вам всегда рад! Но, представьте себе, мешаете… и даже очень мешаете. Отвык я от такого близкого родственного соседства и пристального внимания к своему холодильнику. Шутка, конечно. И потом, я имею право на личную жизнь, – нервно ответил Дед, ещё раз дав отмашку официанту, но на этот раз уже кулаком.
– Увы, отец, назад дороги нет, – мотнул головой Сан Саныч, вспомнив платье «под зебру», особенно нижнюю его часть, ниже талии.
– А я по Ленке скучаю, если честно, – признался Сашка, поморщившись от хлеба с лимоном.
– «Увы»… «скучаю»…, а что вы сделали, чтобы исправить положение? Изменить ситуацию в свою пользу? – попытался растормошить младших мужчин мудрый старик в пока ещё белоснежном пиджаке.
– Не… дед! Это не для нас! Мы Михайловы – мужики гордые! – попытался повысить градус разговора Сашка, под столом толкнув отца в коленку.
– Да не мужики вы, а му…
Телефонный звонок помешал Деду конкретизировать социальный статус обвиняемых.
– Да, Антонина Петровна, – голос Деда приобрёл глубокий бархатный оттенок. – Нет… Нет, я сейчас за границей. Очень важный чемпионат. Конечно! Победу в тяжёлом весе посвящаю вам, моя дорогая… Пока. Гонг! – на последнем слове Дед звонко ударил вилкой по пустому графину.
Оба младших Саныча сидели молча, с открытыми ртами и широко распахнутыми глазами, завороженно слушая короткую, но такую поучительную речь своего кумира и вождя. Они впитывали и учились!
– Так вот! – продолжил старый интриган. – Две… нет, неделя вам на разрешение всех ваших семейных и околосемейных проблем, голуби мои. Нужна будет помощь – свистите!
– Папа, если бы ты был на моём месте…
– А вот тут – стоп! Я был на твоём месте! Вернее, я очень хочу разобраться, на каком ты месте? И поверь, я это сделаю! – начинал трезветь ветеран спорта, ослабевая узел безупречно чёрной бабочки.
– Делай, что хочешь! Ты всегда это делал. Что хотел! Даже мысль запихнуть меня в медицинский у тебя возникла после того, как на тренировке тебе два ребра сломали! – вспомнил молодость кандидат медицинских наук. – Пойду подышу, позовёте на «горячее».
Сан Саныч встал, вытащил из-за ворота салфетку и, поглощённый невесёлыми воспоминаниями, толкаясь с танцующими, пошёл на выход.
– Нет, ну наглое враньё! Ложь чистой воды! Не два, а три ребра мне сломали! И потом, кем бы ты стал? Космонавтом? Водителем троллейбуса, как мечтал? Сашка… – начал возмущаться Дед, ища поддержки у внука.
– Знаю, дед! Дальше всё знаю! А ещё знаю, что Михайловы никогда не оставляли спиртное недопитым! – сказало молодое поколение, разливая последние капли «сухаря».
Выйдя из ресторана, Сан Саныч сразу понял, что кондиционеры в зале работали лучше дохленького ветерка на улице. Но паузу выдержать нужно было. Чтобы старый и малый поняли, наконец, как ему невыносимо тяжело. Недалеко от входа в ресторан стояли два крепких парня и девушка в коротеньких шортах и майке с огромным вырезом. «Вырез можно было и не делать, – подумал, пьяненько хихикнув, Саныч, вспоминая грудь Клавдии Антоновны, – показывать, собственно, и нечего!»
– Всё, коза! Ты здесь засветилась. Работать будешь на другой точке! – сказал девушке один из парней, звонко шлёпнув её по попе.
– Мне и здесь хорошо. Я живу рядом! – ответила та нетрезвым плаксивым голосом, поддёрнув спадающие шорты.
– Да что с ней базарить. Пошла! – сказал второй парень, схватив барышню за руку и потащив её к стоящему БМВ. Девушка упиралась и тормозила, втыкая каблуки в асфальт.
– Пусти, урод, больно, – заверещала жрица дурным голосом.
– Шевели копытами, кляча! Суй свою задницу в машину! – настаивали добры молодцы, кантуя ночную бабочку на погрузку.
– Что вы себе позволяете? Отпустите её немедленно! Я вот сейчас прямо в милицию позвоню! – строгим голосом сказал Сан Саныч, вынимая из кармана пиджака мобильник.