– Ты прав, сынок, – Дед, улыбнувшись, подмигнул внуку, – кикбоксинг и кунг-фу тоже хорошие виды спорта.
– Стоп, мужики! А меня помечтать пригласить не хотите? А я вот о другом мечтаю, – категорично перебил Сашка старших, – я мечтаю, чтобы мой сын занимался балетом или фигурным катанием, на худой конец!
– Что? Вот балбес… – испуганно произнёс Дед, не веря ушам своим.
– Да шучу я! Шучу! – заторопился объясниться внучек, поняв неуместность шутки.
– А какой у Леночки срок? УЗИ по определению пола делали? – включил акушера-гинеколога со стажем Сан Саныч.
– Да откуда он знает? Нашёл у кого спросить! Завтра мирить их будем. Ты хоть подготовился?
– Мужики, серьёзная к вам просьба… Я сам. Я смогу, – попросил младший Михайлов, настороженно посматривая на старших. – И давайте без приколов ваших семейных. Типа: «Сашенька, ты кальсончики поддел? Не забудь молочко на ночь попить и горшочек после себя всполаскивай».
Неожиданно разрядил обстановку Дед. Он подошёл к Сашке, обнял, положил его голову себе на грудь и нежно так произнёс:
– Ну-ну! Ты смотри, как напрягся! Только не пукни!
Стол был сервирован на четверых. На столе стояли холодные закуски, бутылка хорошего шампанского и графинчик с коньяком. Сашка нервно допивал вторую бутылку минералки, а Сан Саныч делал вид, что очень внимательно слушает ресторанных лабухов, которые по второму кругу гундосили про «рюмку водки», путая слова в куплетах. Сашка уже хотел подозвать официанта и спросить типа «… где тут у вас…?» А Саныч клял себя за то, что после дежурства отказался от предложенного Зиночкой бутерброда с сыром… Ждали Деда и беременную Лену. Но тут по залу пошёл еле слышный ропот, официант неожиданно звякнул приборами, а саксофонист, взвизгнув, залепил не ту ноту… В зал ресторана входили они! Дед в ослепительно белом пиджаке, после очередной химчистки, в чёрной бабочке и с осанкой гвардейца лейб-гвардии полка Ея Величества… Он старался держаться ближе к девушке, чтобы ни у кого не возник вопрос: «…с кем она?» А Леночкин наряд выигрывал на контрасте. Она была одета в строгое чёрное длинное вечернее платье с обалденным вырезом на спинке. Платье элегантно облегало точёную фигурку спортсменки-разрядницы, а букет белых роз изящно довершал молодёжно-пожилой ансамбль. Официанты, узнав Деда по легендарному белому пиджаку, испуганной стайкой жались к барной стойке. А охранники греческими статуями стояли вдоль стен с закрытыми глазами и втайне надеялись на мирное завершение сегодняшнего вечера. Сидящие за столиками мужчины провожали их завистливыми взглядами, лили алкоголь мимо рюмок и капали жиром тихоокеанской сельди на выходные костюмы. Женщины же нервно хрустели сухариками салата «Цезарь» и тыкали под столом майонезными вилками своих спутников.
– Леночка, разреши представить тебе моего сына Александра Александровича Михайлова, кандидата медицинских наук, – торжественно представил Дед, потом, наклонившись, полушёпотом, – между прочим, акушер-гинеколог. Представляешь, свой акушер в семье.
– Ой! А я вас помню! Вы у нас на четвёртом курсе семинар по акушерству вели, – оживилась Леночка, подавая Санычу ручку.
– Возможно. Мне тоже очень приятно, – улыбнувшись, ответил Саныч и галантно поцеловал ручку будущей родственнице, матери будущего внука, будущей коллеге, наконец.
Сашка почему-то покраснел, заёрзал на стуле, жалобно посмотрел в сторону Деда и, наконец, встал.
– Саша, отомри, не будем отходить от намеченного сценария, – ласково, но показывая из-за Ленкиной спины увесистый кулак, тихо произнёс Дед.
Сашка, скомкав огромную салфетку, нервно вытер своё лицо и махнул ей в сторону бара. От бара оторвался уставший ждать сигнала и чаевых официант и, ловко лавируя между столиками, танцующими и очередью в женский туалет, торжественно передал Сашке красивый букет алых роз. Сашка, как факир в цирке, достал из кармана пиджака красную коробочку с золотистым бантиком, открыл её и, упав перед Леночкой на одно колено, нервно заорал:
– Елена! Будьте моей навеки!
– Не шали, – пробасил Дед, и, улыбнувшись, подумал: «Это ж надо, как ловко уместился комплект новой летней резины на мой джип в такую маленькую коробочку!»
– Ленка! Выходи за меня замуж! – тихо и проникновенно продублировал просьбу жених, улыбаясь всем организмом.
– А как же сессия? – растерянно хлопая глазками, спросила отличница-староста группы фармацевтов.
В радиусе десяти-пятнадцати столиков смеялись все. Байка об ответе невесты облетела весь зал ресторана, гардеробную, туалетные комнаты и кухню. На смех выбежал толстый шеф-повар, подключился к ликованию и приказал подать «блюдо от шефа» за столик Сан Санычей! Санычи, отсмеяв своё, расселись по местам, а Сашка, ловко пожонглировав бутылкой шампанского, шумно его открыл и начал профессионально разливать по бокалам.
– А ты знаешь, Леночка, Сашка-то наш пить бросил, – неожиданно очень серьёзным голосом объявил новость Дед. – Да! Представляешь, говорит, что только после родов позволит себе. Прямо горжусь парнем!
– А вы говорили, что тайны хранить умеете, – с обидой в голосе сказала Леночка, хрустя солёным огурчиком и хищно посматривая на селёдочку.
– Какие тайны? Мы же теперь одна семья! – объяснил разглашение без разрешения Дед, взмахнув Сашкиной салфеткой в сторону оркестра.
Резанул по ушам микрофон, и клавишник, предварительно «цокнув», объявил:
– В честь Дня боксёра и очаровательной Леночки звучит эта песня!
Барабанщик отсчитал ритм, и оркестр неожиданно заиграл красивую медленную мелодию, которую ещё вчера выбрал и «выкупил» Дед. От удара по ноге бодро подскочил Сашка и с удивлённым лицом пригласил Леночку на танец. Пара очень гармонично смотрелась, и Сан Саныч не без гордости заметил, что ими любуются не только они с Дедом.
– Прости меня, дурака, за деда, – поцеловав Ленке руку, сказал на ушко Сашка, – как видишь, он у нас живее всех живых.
– Ладно. Дед у нас просто замечательный, – Лена поймала восхищённый взгляд наблюдающего за ними Деда, и заговорщически ему подмигнула, показав колечко на пальце.
– Это точно, – ответил Сашка, показав Деду большой палец, развернувшись в танце к нему лицом.
– Сань, а что это за праздник такой – День боксёра?
– А! Это личный праздник Михайлова-старшего. Бокс для Деда – это вся его жизнь. Лет сорок с хвостиком назад, когда Дед был действующим спортсменом, ещё в начале его карьеры случился с ним форс-мажор. На соревновании его нокаутировали. Просто в этой категории некого было выставить от команды и выставили Деда. Он тогда ещё перворазрядником был. А против него дрался опытный мастер, но дед не струсил. В общем, Деда с ринга уносили. После этих соревнований Дед неделю на тренировки не ходил, заставить себя не мог. Думали – завязал. А он пересилил себя и перчатки всё- таки надел. Тот день и назвал Днём боксёра. День победы духа! Говорит, что у каждого он свой… День Боксёра!
– А потом?
– Потом? Потом он через пару лет, в финале, нокаутировал своего обидчика и стал чемпионом Союза. А ещё через год стал чемпионом Европы и бронзовым призёром мира. Теперь сборную тренирует, – с гордостью закончил свой рассказ Сашка, но Леночку от себя не отпустил. Музыка закончилась, а они так и стояли, обнявшись, посередине танцпола.
– Здорово! А ты, когда совсем взрослым станешь, будешь похож на Деда? – вдруг спросила Лена.
– А я и так на него похож! Пошли к предкам… – предложил Сашка, увидев, что над их столиком навис официант с «горячим», а оставаться сегодня голодным в планы не входило.
– Что думаешь дальше делать, сынок? – разливая коньяк по бокалам, поинтересовался Дед.
– Не торопи меня, пап. Никак не решусь, – ответил Сан Саныч.
– Я думаю, твой День боксёра ещё наступит. Соберись, сын!
Подошла со счастливыми лицами молодёжь. Леночка непроизвольно подносила к лицу правую ручку, оттопырив безымянный пальчик с обручальным колечком. А присутствующие как бы непроизвольно спотыкались взглядом о такую красоту, любовались и одобряюще молча кивали. Только Сашка, несмотря на оттоптанные туфли и тычки под столом, от цыплёнка-табака не отвлекался и нахально подмигивал Ленкиному.
– Извините меня, пожалуйста, Сан Санычи, но у меня завтра зачёты по лабораторным. Рано вставать, – мило улыбнулась будущая невестка, вставая из-за стола.
– Знаем, проходили, – улыбнулся Сан Саныч, любуясь молодостью и ставя галочку в графе «Ответственность».
Дед с загадочной улыбкой достал из кармана ключи от джипа и бросил их Сашке.
– Попробуйте не проспать! Мне до понедельника машина не нужна.
У вас есть друг-еврей? У Сан Саныча он был. Лёва Ройзман. Преданный и честный, насколько ему позволяла национальность. Они сидели в уютной кафешке, пили кофе и ели… вернее, Лёва ел торт – «Наполеон». Лёва любил «Наполеон» не потому, что тот был вкусным, а за название, которое соответствовало его устремлениям. У них был деловой разговор. Вернее, говорил, в основном, Лёва. А с друзьями-евреями всегда так. Хочешь, чтобы тебя послушали? Подари другу-еврею пятнадцать минут. Пока Лёва «токовал», Сан Саныч неотрывно смотрел в большое окно на стоянку, где рядом были припаркованы Лёвкин белый «Мерседес» и Саныча «ласточка», красневшая ещё прошлогодним суриком.
– Кафельщики – гады! Представляешь, я им говорю – делайте швы между плиткой два миллиметра, а они говорят, что у меня кафель пропеллером. Я кафель из Израиля пёр, по великому блату, в счёт будущих болезней, растаможивал. А они пропеллером! Ты понял, Сань?
Дождавшись, когда голова Саныча кивнёт, Лёва продолжал:
– Санёк, а какой я маммограф выцарапал! Пальчики оближешь! Это не маммограф, это космический корабль, Саня. Из Питера ребята пытались у меня масть перебить, но всюду наши люди, Саня. Ты понял, Сань?
Саныч отпил кофе, мотнул головой и опять уставился на автостоянку, вычерчивая пальцем на запотевшем стекле окна силуэт «Мерседеса».