– Боря, на! – чётко прозвучала команда мамочки.
Жена небольно царапнула меня маникюром:
– Посмотри на людей! – громко прошептала она.
Я чуть позже в буклете «Аэрофлота» прочитал, что наш самолёт берёт на борт 158 пассажиров. Так вот, 156 пар испуганных глаз неотрывно следили за маленьким прыщавым демоном и одновременно думали об одном и том же… – «… только не рядом с нами…».
– Лена, может, другим рейсом? – нервно засмеявшись в ладошку, спросил мужичок, вытирая холодный пот с лысины. Шутку никто не поддержал…
Неожиданно для всех пригласили на посадку. Девушка в униформе приготовилась злорадно рвать наши посадочные талоны… Типа «Погрелись тут? А в Москве заморозки обещают!» Но никто с места не двинулся, все смотрели на Борю. Борю развернули, придав правильный вектор движения, и Боря пошел с открытым беззубым ртом на работницу авиасервиса. Та зажмурилась и порвала посадочный талон на ощупь, рванув его, как чеку у гранаты…
Минуты через три, когда последнее Борино эхо заткнулось за поворотом посадочного коридора, опасливо переглядываясь и подталкивая друг друга, пассажиры потянулись на посадку. Мы шли медленно, прижимаясь плечом к плечу, шаг в шаг, дыхание в дыхание… По растерянным лицам и сбитым на затылок пилоткам встречающих стюардесс мы поняли… Борис здесь!
А дальше? А дальше было всеобщее ликование! Праздничное настроение! И желание наслаждаться полётом на лайнере славной авиакомпании «Аэрофлот»! Всё Борино семейство располагалось ровно посередине салона бизнес-класса!!! А Боря-то крутой! Ай, красава! Ровно 134 пассажира народного эконом-класса, с радостными лицами, обмениваясь любезностями и уступая друг другу места у иллюминаторов, рассаживались по своим местам согласно купленным билетам. Всем хватило полок для ручной клади, и наэлектризованные пледы током не били. И впервые никто не чувствовал себя неудачником, ни капли зависти, ни грамма неприязни к тем… за шторкой. Что? У них шампанское и бутерброды с икрой? Да на здоровье!
Мы с супругой сидели ближе к хвосту, но и туда доносился рёв нашего маленького павиана. Время от времени шторка бизнес-класса резко отдёргивалась и к нам в эконом, с мутными глазами и измученными, как от зубной боли, лицами заходили богатые, но несчастные люди… Они нервно ходили по нашим салонам, среди обычных и незажиточных, как бы гуляя. Некоторые пытались сесть на места людей, вышедших в туалет, но их незлобно прогоняли, явно сочувствуя выпавшей участи.
Полёт в салонах эконом-класса проходил штатно. И только иногда 134 пассажира веселили то сольные, а то и хоровые исполнения пассажирами салона бизнес-класса кантаты:
– Боря! На!
Есть справедливость в этом мире, ребята! И Он тоже есть!
Ни хвоста ни чешуи!
И чего так левая нога мёрзнет? Ааааа… она без носка. А чего правая в носке? Голова вроде не болит… А чего глаза не открываются? Ну хоть чуть-чуть, ну хоть щёлочку… А это что? Дрель? Отбойный молоток? Новый асфальт в гостиной кладут? Нет… миксер на кухне. Кто-то кому-то что-то давит. Громко.
– Хук… Хук… вколачивает кулаки в боксерский мешок сын на лоджии.
– Хук… Хук… старается, потеет боксёр-разрядник.
Что ж так громко? Мстишь мне за что-то, сынок? Нечестно, папа беззащитный… в одном носке.
– Люди! Ванну не занимать! Я опаздываю! – кричит младшая Ксюшка и, шлёпая босыми ногами, скачет на одной ноге, не попадая в штанину пижамы.
На балконе прекращаются удары по боксёрскому мешку. Видно, и мальчик понял, что пора принимать водные процедуры, а ванная в квартире одна. Чай не «ротшильды»!
– А нечего было тянуть до последнего, – доносится из кухни голос жены. – Попробуй опоздай, будет тебе тогда и айфон, и патефон. Всё тебе будет!
Какой же пронзительный голос у моей… прямо пила двуручная. А вот интересно, чего это я на диване, а не на своей кровати в спальне? Чем это я не заслужил? Или, наоборот, заслужил? Шлёп-шлёп… шлёпками по пяткам. Идёт. Так, замереть в естественной позе…
– Ну что? Оклемался? Головка бо-бо? Рассол, кефир, грудное молоко? – это она так думает, что шутит.
– А? – пробую намекнуть на традиционно русский выход из моего положения.
– Исключено! Мне твоего «свежего» дыхания хватит. Давай, дети уже на старте. Собирай себя в кучку. А вы ничего, мужики. Не ожидала! Давненько ты нас такой рыбкой не баловал. Рыбачок!
– Рыбачок? Кого я тут избалов…? Ё-моё! Я ж вчера на рыбалке был!!! – взорвался мозг на мелкие чешуйки.
Всё началось где-то неделю назад. Звонит мне Мишаня и говорит человеческим голосом, но непонятным шифром:
– Здорово! Ну что? Надо что-то решать. Меня сегодня комар ночью укусил. Витьку звонил, он сказал, чтобы мы решали, а он под нас подстроится.
– Мишань, ты не волнуйся. Я при чём? Мне приехать твой прыщик поцеловать? Комара прибил? Что там Витёк без нас решить не может? Ты сначала в уме слова в предложения построй, а потом излагай, – отвечаю ему в свойственной мне логичной манере.
– Сань, ты ваще отупел? Соберись, друган! Есть древняя русская рыбацкая поговорка «Первый комар кровь пьёт – карась клюёт!». Через неделю сезон открывается! Проснись! – радостно орёт в трубку Мишаня.
– Вот блин! А чё ты мне сразу-то? Комар клюёт, карась… Что Витёк? – спрашиваю я, интересуясь мнением нашего третьего компаньона.
– А что Витёк? Витёк кивнул… Нужно собираться и что-то решать. Ты же понимаешь, пока мы на собраниях выступаем, кто-то ловит наших карасей, – с обидой сказал Мишаня.
– Короче. Завтра вечером в семь, у меня в гараже. Витьку сам позвоню, – отвечаю ему.
– Что-то брать? – приготовился записывать Мишаня.
– Я же сказал – у меня в гараже. Колбаски «Краковской» возьми, огурчики откроем прошлого года урожая, – начинаю мечтать я.
С этого диалога всё и началось. Кто такие Витёк и Мишаня? Сказать, что это мои друзья и мы знаем друг друга давно, – ничего не сказать. Мишаню знаю с первого класса, а Витька… с детского сада. Дружим давно и честно. Пытаемся дружить семьями, но наши жёны – это особый случай.
Мишаня у нас интеллигент. Во всяком случае, его так называет Витёк. Работает он заместителем директора педагогического колледжа по воспитательной работе. Купается в женском внимании. В молодости был жутким ловеласом. От одного его взгляда у сотрудниц появлялись стрелки на колготках и от глубокого дыхания лопались бретельки на лифчиках. Как он попал на эту работу по воспитанию воспитательниц дошкольных учреждений, никто не ведал. Витёк о нём говорит с трепетным уважением:
– Миха у нас педагог! Попрошу не путать с пИ… дагогами!
Женат единожды, однако. Жена – Танюха. Дочка вышла замуж за американца. Ну ладно нас она удивила, но у родителей случился столбняк. Как позже оказалось – столбняк радости! Оксанка сейчас живет в Нью-Йорке, родила пиндосу русских сына и дочку. Всё отлично (говорит Мишаня)! Мы с Витьком на свадьбу в Штаты не поехали, хотя пригласительные открытки получили. Я что-то с работой закрутился, а к Витьку тёща, как всегда, не вовремя приехала. Но поздравили, конечно. Скороговоркой с одного телефона… Мишаня нам тогда настоящего «Бурбона» со свадебного стола привёз. Мы его у меня в гараже за молодых и «забурбонили».
Мы с Витьком очень гордимся нашим другом, но детей своих к нему в колледж по блату не отдали. По этическим соображениям. Не дай Бог, наши что-нибудь нахулиганили бы во время педагогического процесса. И как бы он вызывал к себе их родителей? Нас то есть. О чём бы он с нами говорил, зная, куда мы его можем? Поэтому наши с Витьком детки поступили в универ.
Мишанина жена Таня заслуживает особого внимания. Крупного положения женщина. Как по весу, так и по должности. Когда-то она была директором ателье индпошива «Лаванда» и наши с Витьком жены ушивали там юбки и подшивали школьную форму для детей. Теперь это ателье модной одежды Lavender и наши девочки дружат с Таней по телефону. Наверное, пора собрать их под каким-нибудь предлогом, а на самом деле вывезти на рыбалку. Именно там мирятся после ссор, договариваются после обид, вываливают камни из-за пазухи, говорят красивые тосты и, если остаётся время, ловят эту… как её… (шучу) рыбу.
А вот Витёк у нас пролетарий. Ещё тот гегемон. Он никогда не занимал командных должностей, никогда не сидел в директорском кресле, никогда не руководил людьми, фирмами и предприятиями. Последнее место, где его чему-то учили, была средняя школа. Поэтому Витёк вовсю отыгрывался на нас. Он был нашим лидером, идейным вождём, и мы беспрекословно ему подчинялись в той части нашей жизни, которая называется Рыбалкой. Потому что только он знал, где, что и на что клюёт. Чем, как и когда ловить.
Семья у него была полная, но как-то не очень крепкая. Он даже сдуру разводился со своей женой Лилькой. Доходило до битой посуды, взаимных бланшей под глазами, сломанных Витькиных удочек и всамделишного штампа о разводе. Правда, после суда они так и не разъехались, жили вместе в своей «двушке», а через год была скромная свадьба, где мы были свидетелями, как и в первый раз. С тех пор мало что изменилось. Об этом говорит и посуда на столе разной конфигурации от разных сервизов, и солнечные очки вечером, и удочки, которые Витёк от греха перенёс со своего балкона ко мне в гараж.
Всё это пережил, пока незаметно для всех не повзрослел и умотал из дома, их единственный сын Алексей. Лёха стать пролетарием, как батя, не захотел. Неплохо закончил школу и вместе с моей Ксюхой поступил в универ. Правда, на разные факультеты. Свою дочь я не зря упомянул. Лёха глубоко и безнадёжно был в неё влюблён. Ни для кого секретом это не являлось. Для семьи Витька это событие являлось трагедией рода… Для моей семьи – поводом для шуток и подколок. Всё дело в том, что «наша ребёнок» была вся в папу. Красивая, умная, с хорошим чувством юмора и великолепной фигурой. Но самое главное в их несостыковке – она была высокой девочкой. Я