Однако мальчик ошибся. Эмпирейцы были не так уж беспечны. Через минуту из глубины комнаты раздался крик.
— Связь установлена! Капитан Рикошетников просит подойти к рации сенатора Нуфнути Куче.
Не помня себя от радости, Геннадий толкнул балконную дверь и под удивлённые возгласы легоперов побежал к рации.
— Это он! — возвёл руки к небу сенатор. — Потомок нашего памятника!
Глава 10
Гигантский «Боинг-747» компании «ПАН-АМ», миновав воздушные пространства Южной Америки, Океании, Юго-Восточной Азии, Индии и Ближнего Востока, летел теперь над Европой. Командир экипажа Бенджамин Ф. Аллигейтер брился и смотрел вниз на проплывающие малые страны, на молочные реки и кисельные берега густо населённого континента. Б. Ф. Аллигейтеру не особенно нравилось это дрожащее желе неопределённого цвета, именуемое Европой.
Он больше любил красноватое свечение Сахары, тёмно-зелёный с коричневыми прожилками колер Индии, чередование белых и тёмных пятен разной глубины и резкости в Гималаях и Кордильерах. Больше же всего мистеру Аллигейтеру был по душе простой, без всяких хитростей, синий цвет стратосферы, под которой он водил своё судно. Вошла стюардесса гаваянка Омара.
— Как там дела, Омара? — спросил командир, хотя и так знал, что всё в порядке, что пассажиры первого класса, надрывая животики, смотрят фильм «Живёшь только дважды», а пассажиры второго класса скорее всего дрыхнут.
— Вас хочет видеть какой-то господин, — сказала Омара. — Он назвался Румпельштильцхеном.
— Пусть войдёт, — сказал командир, ничем не выдав своего удивления. Что занесло сюда старого Румпеля? Не будет он по пустякам совершать межконтинентальные рейсы.
Вошёл пожилой господинчик, похожий на какого-нибудь пуговичного фабриканта из Гааги, инспектор могущественного Интерпола, международной уголовной полиции.
Аллигейтер и Румпельштильцхен встречались не чаще одного раза в год, а знали друг друга давно: ведь бравый лётчик вот уже много лет считался одной из самых опытных ищеек Интерпола.
— Привет, Бен.
— Привет, Румпель.
— Стареешь, Бен. Не заметил меня.
— Где ты сел?
— В Бангкоке, но наши ребята провожают тебя ещё с Монтевидео. Руководство опасалось за твою колымагу, Бен.
— Даже так?
— Ты слышал о нападении на теплоход «Ван-Дейк»? Здесь в самолёте типы из той же компании.
— Наркотики?
— И золото. Главное, Бен, тут в том, что подпольная империя «Анаконда» ведёт войну с какой-то другой мафией, ещё более сильной и скрытой от нас. Мы знаем только, что и те и другие сейчас у тебя на борту, но не знаем, кто они, как выглядят, где они сели в самолёт.
— Через час тридцать пять будет Лондон, — сказал Аллигейтер.
— Слава богу, — вздохнул Румпельштильцхен. — Надеюсь, теперь они уже не поднимут бучу. У наших судорога начинается от напряжения.
— Об «Анаконде» я кое-что слышал, — задумчиво проговорил командир, — но кто их враги?
— Они действуют очень широко. То в Гонконге, то в Лаосе, то в Австралии, то в Европе мы находим их следы, но следы всегда обрываются… Где-то у них есть тайная база. Но где? Кто их главарь?
— Может быть, мадам Вонг? — усмехнулся Аллигейтер, вспомнив полумифическую женщину-пиратку, о которой несколько лет назад кричали все газеты мира. Таинственная китаянка, лица которой не видел ни один смертный. Специалисты сошлись на том, что под этой романтической маской скрывалась просто группа гонконгских уголовников.
Румпельштильцхен отмахнулся от шутки:
— Мне лично кажется, что им покровительствует разведка какой-то мощной страны. Это моё личное мнение, Слушай, Бен, пройдись-ка не спеша по своей колымаге. Может быть, что-нибудь заметишь.
— Сейчас, добреюсь…
Пока электробритва очищала правую щёку капитана, миновали Австрию. Аллигейтер подтянул галстук, нацепил профессионально-приветливую улыбку и вышел в салон.
Так и есть: в первом классе пассажиры кисли от смеха. На экране Шон Коннори молотил бронзовой статуэткой по голове гиганта борца сумо. Кто из этих вылощенных богатеев может оказаться гангстером? Любой — и никто.
Командир прошёл в салон второго класса. Больше сотни людей самых разных наций томились в креслах. Все уже устали от столь долгого полёта. Спортсмены, туристы, монашки, бизнесмены средней руки, компания хиппи… Вот, пожалуй, один подозрительный тип — узкоглазый, с тяжёлой нордической челюстью… Что-то почти неуловимое в облике сближает его с теми холоднокровными гадами, с которыми жизнь не раз сталкивала Б. Ф. Аллигейтера. Но рядом с ним сидит какой-то славный мальчишка, лобастый, ясноглазый крепыш, и они мирно беседуют. Вряд ли этот паренёк из мафии…
Командир прошёл через весь салон и остановился в багажном отделении. Туда же скользнул старший стюард Карриган, похожий на дрессированного павиана.
— Кажется, всё в порядке, чиф? — сказал он, широко улыбаясь.
Командир заглянул в рыжие глаза своего старшего стюарда. Вот самая тёмная личность на борту. Кто он: агент Интерпола, гангстер, человек ЦРУ, контрабандист? Чёрт бы побрал этот шпионский, шпионский, шпионский, тайный, порочный, блудливый мир! То ли дело простой голубой цвет стратосферы.
— Всё в порядке, Карриган, — буркнул командир. Между тем лобастый, ясноглазый крепыш (читатель, конечно, уже догадался, кто это!) обратился к своему спутнику:
— Я, пожалуй, сосну часок перед прилётом, мистер Чанг.
— Не возражаю, Джин, — ответил спутник и вдруг подмигнул обоими глазами, передёрнул неподвижную маску своего лица. — А сколько миллиончиков в сундуке у твоей бабки, Джинни-бой?
Эта странная судорожная ухмылка и шутка, которую Джерри Чанг повторил по меньшей мере раз пятьдесят за многочасовой полёт, вконец опротивели Геннадию. Однако он вежливо в пятидесятый раз ответил:
— Я не посвящён в финансовые дела своей бабушки, мистер Чанг.
Он закрыл глаза и вновь, в который раз, перед ним закружились события последних дней, лунные пятна и солнечный блеск Больших Эмпиреев…
…В середине пролива Рикко Силла выключил мотор своей лодки и сел за вёсла. Уже занимался рассвет. Геннадий волновался, но лучший легопер мира подмигивал ему ободряюще, а вид его мускулов и сахарно-белых зубов вселял уверенность.
Лодка уткнулась в гальку. Геннадий пожал руку гиганта, спрыгнул на берег острова Карбункл. Короткими перебежками пересекал он освещённые луной куски пляжа, прятался за валунами. Нависшая над морем базальтовая стена Карбункла была уже близко, когда Геннадий вдруг услышал голос.
— Стой!
Перед ним в маленькой нише сидела, поджав под себя ноги в белых джинсах, Наташа Вертопрахова, то бишь Доллис Накамура-Бранчковска.
— Где ты был? — спросила она сурово.
— Там, — растерянно махнул рукой Геннадий, — в море…
— Ты был в Оук-порте, Джин, — сказала Доллис.
— Нет, нет, что ты! — забормотал Геннадий. — Просто мне не спалось, я спустился к морю… здесь какой-то рыбак покатал меня…
— Джин, — голос девочки зазвенел от напряжения, — что ты скрываешь? Расскажи мне всё! Я буду твоим другом!..
Геннадий посмотрел девочке прямо в глаза. В них дрожала неясная тревога. Она ничего не знает о подлинной сути своей матери. Было бы слишком жестоко сказать ей сразу обо всём.
— Доллис, ты веришь мне? — спросил он и взял её за руку. — Ты знаешь, что я не замышляю ничего дурного?
— Да, — сказала она, уже готовая к принятию тайны.
— Тогда не спрашивай меня ни о чём. Тебе будет тяжело узнать правду. Скоро ты всё узнаешь, но я не хочу первым причинять тебе боль, Наташа…
— Как ты меня назвал? — округлила глаза девочка.
— Итак, сэр, повторяю, — звенящим от восхищения голосом сказал старший стюард Карриган мистеру Джерри Чангу, представителю фирмы «Райские перья и благовония». — Повторяю, сэр. Спаржа, русская икра, салат ля паризьен, черепаховый суп, стейк по-техасски, фрукты. Замечательный вкус, сэр! Виски «Кинг Джордж IV»? Гениально! Целую бутылку? Сверхгениально, сэр! Поздравляю!
Вихляя задом, старший стюард удалился.
— Такой обильный заказ, мистер Чанг, — сказал Геннадий. — До Лондона ведь всего один час…
— Не отказываться же от бесплатной закуски, — ухмыльнулся Чанг. — А выпивка в воздухе в два раза дешевле, чем на земле. Скажи-ка, Джинни-бой, сколько миллиончиков в сундуке у твоей бабушки?
— Я не посвящён в финансовые дела моей бабушки, мистер Чанг, — сквозь зубы проговорил Геннадий и снова закрыл глаза.
…Голос Рикошетникова в наушнике звучал ясно, как если бы он находился в соседней комнате.
— Всё хорошо, что хорошо кончается, Гена. На борту расскажете обо всём подробно. Нуфнути Куче на катере доставит вас сюда. Мы в пятидесяти милях, координаты известны. Почему вы молчите?
Набравшись мужества, Геннадий проговорил:
— Товарищ капитан, разрешите мне… остаться у Накамура-Бранчевской. Это очень важно, товарищ капитан…
— Что за глупости! — вдруг закричал Рикошетников. Это был первый случай, когда невозмутимый капитан повысил голос. — Что за бредни у вас в голове? Я отвечаю за каждого члена экипажа, а за вас, Геннадий, вдвойне. Вернее, втройне! Не забывайте, что вы ещё только мальчик! Выполняйте приказание!
У Геннадия закружилась голова. Это испытание оказалось для него потруднее, чем бегство из башни и допрос в подземелье Карбункла. Возражать своему старшему другу и капитану?! Оспаривать его приказ?! Он посмотрел на столпившихся вокруг рации мускулистых людей, лица которых, возможно впервые за их жизнь, были скованы напряжением.
— Николай Ефимович, — он с трудом проглотил комок в горле, — Большим Эмпиреям и всему народу угрожает беда. Никто, кроме меня, не сможет проникнуть в центр страшного заговора. Я уверен, что вы на моём месте остались бы здесь, а я бы на вашем месте не возражал. Николай Ефимович, пионер не может поступить иначе… поймите меня…