— Геннадий, дорогой! — вскричала Мария Спиридоновна, заключая внука в могучие объятия. Каково же было её удивление, когда внук ускользнул из её рук.
— Извини, бабуля, мне нужно бежать.
Краем глаза Геннадий заметил, что Доллис и Наташа с удивлением смотрят друг на друга. Доллис в купальнике казалась почти зеркальной копией Наташи, одетой в спортивное трико, и наоборот.
Сломя голову Геннадий бросился к бухте. Сильно оттолкнувшись от стенки, он прыгнул в воду и поплыл стремительным кролем.
Вскоре он почувствовал, что за ним плывёт кто-то ещё. Он оглянулся и увидел Доллис.
— Доллис, — крикнул он, — где сейчас Чаби Чаккерс?
— Я не Доллис! Я Наташа! — последовал ответ. — Ту девочку схватил какой-то безобразный толстяк.
— Только тебя тут не хватало, Наташка! — рассердился Гена. — Поворачивай назад! Чаби! Чаби! О-о-о-и-и-и-э-э-э-у!
Дельфин вынырнул из глубины в воротах порта.
— Забирайтесь! — крикнул он. — Держитесь крепче!
— Чаби, видишь впереди пенный бурун? Нужно догнать этот катер! — прокричал Геннадий.
— Вас понял! Попробую!
Чаби достиг берега Карбункла в тот момент, когда Накамура-Бранчевска, подобрав королевское платье, и Ричард Буги с развевающимися фалдами фрака карабкались по крутой тропинке вверх. Геннадий и Наташа устремились за ними.
Сквозь колючие заросли, по дорожкам парка, по мягкому мху и песку мальчик и девочка выскочили на холмистое плоскогорье, над которым возвышалась старинная башня — место первого заточения Геннадия. Между деревьев мелькало королевское платье и дирижёрский фрак. Мадам и Буги бежали к башне. Вскоре они исчезли из виду.
— Стой, Наташка! — скомандовал Геннадий, когда они оказались у подножия мрачного сооружения.
Наташа расширенными от изумления глазами смотрела, как Гена Стратофонтов, этот ничем особенно-то не примечательный её одноклассник, деловито отваливает какой-то валун, вынимает из ямки тяжёлый автомат и ставит его на боевой взвод.
— Ты со мной не пойдёшь, — сказал Гена, — это опасно.
— Я от тебя не отстану! — сердито сказала Наташа. — Чем я хуже этой твоей Доллис?
— Времени нет спорить! Пошли!
Они осторожно обогнули башню и увидели, что входная дверь не заперта. Геннадий шагнул первым и чуть не вскрикнул: нога его повисла в воздухе, пола в башне не было.
Геннадий понял, что каменный пол башни опускается и поднимается наподобие лифта. Он осмотрелся и увидел, что одна из щелей между камнями кладки шире других. Просунув в эту щель палец, он нащупал две кнопки и нажал верхнюю. Послышался тихий гул — из тьмы колодца поднялся пол. Мальчик и девочка вбежали в башню. Нажатие нижней кнопки — и пол пошёл вниз.
Он остановился перед входом в длинный, слабо освещённый тоннель. Геннадий и Наташа ринулись вперёд.
— Генка, скажи хотя бы, куда мы бежим? — спросила Наташа.
— Они хотят взорвать кратер вулкана и уничтожить город! — ответил на бегу Геннадий.
Тоннель резко повернул вправо, и впереди метрах в пятидесяти они увидели две мужские фигуры. Одного из мужчин Геннадий сразу узнал — это был Грумло, тот самый, что чуть не прикончил его в недалёком прошлом.
— Стой! — крикнул Геннадию Грумло. — Стрелять будем!
Геннадий увидел направленные на них карабины. Он остановился.
— Что вам здесь надо? — Охранники медленно приближались, держа пальцы на спусковых крючках.
Геннадий бросился на пол, выстрелил на лету в Грумло, а вторым выстрелом, уже с пола, сразил его напарника.
Перепрыгнув через неподвижные тела, мальчик и девочка бросились вперёд. Ещё один поворот, ещё, ещё, и вдруг перед ними открылась картина немыслимой красоты. За распахнутой стальной дверью был большой зал с огромной стеклянной стеной, и за этой стеной ветвились кораллы, колыхались стебли подводных растений, проплывали стайки рыб. Вот повис на своих крыльях, выпучив маленькие глазки, желтобрюхий скат. Из расселины показались щупальца осьминога.
Наташа и Геннадий, ошеломлённые, стояли на пороге этого подводного зала. В зеленоватых сумерках, в фантастической игре света и тени они не сразу заметили тех, за кем гнались. Те, в свою очередь, тоже не видели их.
Несостоявшаяся королева Больших Эмпиреев и Карбункла и незадачливый основатель династии Буги-Вуги сидели в креслах перед каким-то сложным пультом и устало курили.
— Ты меня не бросишь, Дик, не предашь? — хриплым голосом спросила Накамура-Бранчевска, — Учти, у меня ещё остались зубы.
— Включай, дарлинг! Устрой им фейерверк к праздничку! — усмехнулся Буги.
— Включаю первый заряд! — резко сказала мадам и повернула какой-то рубильник.
В следующую минуту Геннадий длинной очередью из автомата превратил пульт в дымящуюся искорёженную кучу металла.
Мальчик и девочка вбежали в зал.
— Руки вверх, преступники! — крикнул Геннадий. Подняв руки над головой, с искажёнными от страха и ненависти лицами мадам и Буги медленно отступали к дверям.
— Опять это ты, дьяволёнок, русский гадёныш, — шипел Буги.
— А это ты, моя доченька, ты, моё сокровище, — проговорила мадам, гипнотизируя Наташу огромными страшными глазами. — Ты тоже с ним заодно… Ну так получай же! — Она вдруг дико вскрикнула, закинула правую руку за спину и резко выбросила её вперёд.
В воздухе просвистел аргентинский пружинный нож. Геннадий едва успел вскинуть руку перед Наташиным лицом. Нож пробил ему ладонь.
Буги бросился вперёд, как бешеный зверь, но, наткнувшись на пулю, упал лицом вперёд. Мадам скользнула в коридор.
Тяжёлая бронированная дверь захлопнулась за ней.
— Гена, Геночка…— плакала Наташа, пытаясь вытащить нож из ладони мальчика. Вскоре ей это удалось. Хлынула кровь.
— Разорви мою рубашку и затампонируй рану, — сказал Геннадий. — Сейчас главное — придумать, как выбраться отсюда…
— Сейчас нам всем будет конец, — вдруг прохрипел Буги.
— А вы ещё живы, император? — усмехнулся Геннадий. — Почему же нам всем конец?
— Сейчас увидишь, — странным тоном сказал Буги и приподнялся на локтях.
Он смотрел прямо на стеклянную стену, отделяющую зал от дна океана.
Минуту спустя стена стала медленно подниматься.
Вода хлынула в зал и сразу поднялась до колен. Буги жутко захохотал:
— У этой бабы всё здесь предусмотрено. Так что, Джин, пиши пропало… Глубина семьдесят пять метров… Ты меня победил, но и сам пойдёшь акулам в зубы. Встретимся в аду, разберёмся. Или ты рассчитываешь попасть в рай?
Вода, бурно клокоча, вливалась в зал. Вот она уже поднялась до груди.
— Никакого ада и рая нет! — крикнул Геннадий. — Всё это бредни!
Раскинув руки и ноги, Ричард Буги лежал в воде на спине и продолжал дико хохотать.
— Нету — и не надо! Нету — и тем лучше!
Ясно было, что он окончательно спятил.
— Кажется, мы погибаем, Наташа, — шепнул Геннадий.
— Кажется, да, — ответила девочка. Геннадий был поражён её спокойствием. Наташа только закусила губы, чтобы не закричать от ужаса.
— Плыви за мной! — отчаянно крикнул Геннадий и поднырнул под стеклянную стену.
Они успели проплыть через заросли кораллов. Теперь под ними была бездонная чёрная бездна, а наверху, очень высоко, безнадёжно высоко, разливалось солнечное сияние.
Геннадий обернулся и увидел стройную фигурку девочки, отчаянно рвущуюся вверх.
— Ооооуууиииееееу! — позвал Геннадий, и всё закружилось перед ним в немыслимом последнем хороводе.
Страшная тяжесть со всех сторон сдавила тело. Последнее, что он увидел, было раздутое пунцовое чудовище с огромными трагическими глазами, поднимающееся из глубины.
«Рыба намадзу, — вспомнил мальчик. — Она предвещает землетрясение…»
После этого он потерял сознание.
Доктор геологических наук Вертопрахов сиял от редкого счастья, выпавшего на его долю. Он стоял, обняв за плечи левой рукой дочь свою Наташу, а правой — её зеркальную копию Доллис. Многочисленные корреспонденты эмпирейских газет окружали красивую троицу, красивую потому, что учёный тоже не был лишён своеобразной мужской красоты.
— Да, господа, Доллис — моя дочь и её настоящее имя Даша, то есть Дарья. Даша и Наташа — близнецы, родившиеся в Ленинграде с интервалом в четыре минуты. Неопровержимым доказательством являются своеобразные родинки, похожие на маленьких бабочек, расположенные у Даши под правым, а у Наташи под левым ухом. В этом легко убедиться, откинув соответствующие пряди.
Девочки охотно откинули соответствующие пряди и показали изумлённым корреспондентам совершенно одинаковые родинки.
— Типичные однояйцевые близнецы, — прошептал биолог Верестищев.
— А дело было так, — продолжал Вертопрахов. — В середине пятидесятых годов мы с моей женой, крупным теоретиком и практиком, возглавили геологическую экспедицию в дружественной нейтральной Бирме. Мы объяснялись с инженерами-бирманцами по-французски, и поэтому местное население принимало нас за французов. Наши малютки были с нами, и, представьте себе, господа, тропики ничуть не вредили их развитию. Целыми днями крошки играли среди бурной бирманской растительности, забавляясь с мангустами, желтопузиками, шакалятами.
Однажды из джунглей выскочил бешеный слон с несколькими безумцами на спине. Злоумышленники пытались разрушить наш лагерь, но получили достойный отпор и скрылись…
Увы, вместе с ними исчезла в джунглях одна из наших дочек… Пропала Даша… — сказал он неуверенно и, помолчав, добавил: — А может быть, Наташа… — Он смущённо хихикнул.
— Как, папка? — воскликнула изумлённая Наташа. — Значит, может быть, это я пропала?
— А я, может быть, осталась? — вскричала Доллис-Даша.
— Да-да, вполне возможно… — пробормотал учёный муж.
— А как же родинки? — спросил один из журналистов.
— Дело в том, что мы с женой всё время путали, у кого из дочерей под каким ухом… — Вертопрахов мучительно покраснел. — Геология, господа, в то время поглощала все наши мысли. Сейчас, конечно, другое дело… Наташенька, Дашенька, доченьки мои! Мама будет очень удивлена, увидев вас вместе.