Самое чудесное во всем этом было то, что мне на свой далеко не новый «Зенит-TTL» удалось сделать несколько вполне отчетливых фотоснимков сияющего в небесах лика Божией Матери и напечатать их вместе со статьей в газете. Недели через полторы после этого мой материал перепечатала популярнейшая в те времена «Всенародная кафедра», которая выходила тогда тиражом четыре миллиона экземпляров и считалась одним из самых удачливых изданий среди тогдашних российских СМИ. Она печатала в основном статьи о всякого рода барабашках и полтергейстах, а также комментарии специалистов, как дважды два объяснявших читателям, почему никакой полтергейст в России невозможен в принципе.
С аналогичным комментарием была подана и моя заметка о явлении Богородицы над Сызранью, где некий профессор доказывал, что данное так называемое «чудо» происходило над бассейном реки Волги, где, как известно, в летнюю жару происходят обильные испарения. И вот, при определенных атмосферных условиях, над этим регионом способна образовываться взвесь влаги из уникальных плоских капелек, напоминающих собой эдакие своеобразные мини-линзы со свойствами малюсеньких зеркал. И если, скажем, в описанную мною в статье минуту где-нибудь в Самаре совершался вынос иконы из храма и на неё в это время упал луч солнца, то, отразившись, словно в зеркальной анфиладе, в мириадах этих самых плоских линзочек-капелек, её изображение могло быть «ретранслировано» за сотни километров от места своего выноса и отобразиться, как на экране, на перенасыщенном подобными же испарениями участке неба над Сызранью...
Но впрочем, как бы там все ни происходило на самом деле, а через какое-то время после опубликования моей статьи с этим комментарием я получил письмо от главного редактора газеты «Всенародная кафедра» Александра Федоровича Дворядкина с предложением переехать в Москву и занять должность заведующего новым, только создаваемым отделом, который будет посвящен непознанному и таинственному. Газеты в то время ещё сохраняли некое наработанное за годы советской власти влияние на административные органы, и Дворядкин успел выбить для меня в мэрии Москвы двухкомнатную квартиру и разрешение на прописку. Вскоре после этого о чем-нибудь подобном уже нельзя было и помыслить, так как квартиры превратились в товар, и товар этот начал стоить весьма и весьма больших денег. Но я, слава Богу, уже успел к этому времени оставить свою опостылевшую Сызрань и в очередной раз приблизился к Кремлю на расстояние вытянутой руки.
Но дедушки в нем — уже не было...
...Года полтора после моего переезда в столицу все шло нормально — я собирал по региональным изданиям всевозможные «аномальные» случаи, чаще всего связанные с наблюдениями НЛО, полтергейстом и чудотворениями православных икон, и заполнял ими последнюю полосу. Иногда проводил редакционные «круглые столы», приглашая на них философов, уфологов и знакомых священников, которые каждый со своей точки зрения пытались объяснить те или иные необычные происшествия. Один раз устроил конкурс палиндромистов, и в течение целого месяца мы с успехом печатали одинаково читающиеся слева направо и справа налево стихотворения-перевертыши, и я даже сам попробовал сочинить нечто в этаком же ключе, но первая же вышедшая из-под моего пера строчка имела вид: «Нам Бог — обман», — и я испугался написанного, посчитав, что это мне знак свыше, предупреждающий о неблагодатности данных упражнений, и не только не стал продолжать эти опыты сам, но свернул вскоре и весь этот конкурс, возвратившись к публикации материалов о православных и иных чудесах. Тем более, что мне в руки как раз попали два письма практически на одну и ту же тему, увиденную людьми как бы с совершенно разными глазами.
Первое из них было от племянника одного из участников битвы на Курской дуге, в котором он передавал рассказ своего дяди о том, как он и вся его рота видели там Божию Матерь. По этому рассказу получалось, что сияющая, как солнце, Заступница явилась на небесах, указывая Своей рукой в сторону немцев и как бы определяя этим направление главного удара. Все солдаты, уверял дядя, при этом упали на колени и уверовали в Господа. А у всех немецких «тигров» в этот самый момент заглохли на некоторое время моторы, и этого времени оказалось достаточно, чтобы коренным образом изменить ситуацию на поле сражения в нашу пользу.
Второе письмо принадлежало члену одной из уфологических секций, который тоже говорил о феномене битвы на Курской дуге, приводя свидетельства её участников, рассказывавших, что в самый критический для нашей армии момент над полем сражения зависло несколько светящихся НЛО дискообразной формы, и в то же мгновение у всей немецкой техники остановились двигатели, а у их орудий заклинили ударно-спусковые механизмы...
Подготовив оба эти письма к публикации, я договорился о том, что в ближайшую пятницу для беседы на эту тему в редакцию придут настоятель одной из московских церквей отец Гермоген Чулков и президент историко-военной секции московского УФО-центра доцент Брюс Маликов, а сам предупредил Дворядкина, что меня завтра не будет, и отправился в библиотеку, чтобы полистать там военные мемуары и подготовиться к предстоящей встрече.
Искренне говоря, я и не помнил, что Кирилл Семенович Москаленко тоже участвовал в той знаменитой Курской операции, о которую разбилась в 1943 году фашистская «Цитадель», но когда увидел вверху составленного библиотекаршей списка его книгу «На Юго-Западном направлении», непроизвольно попросил принести мне именно её.
Воспоминания дедушки были изданы им ещё в глубоко подцензурном 1973 году и по неписанным законам того времени не могли содержать сведений о потерях Советской Армии, из-за чего у читающего и впрямь может сложиться впечатление, что нам помогали некие потусторонние силы. А иначе как объяснить, что в описании столь грандиознейшего сражения, в котором только с немецкой стороны участвовало около 50 дивизий (в том числе 14 танковых, включая известные эсесовские танковые дивизии «Адольф Гитлер», «Райх», «Мертвая голова» и моторизованную дивизию «Великая Германия»), не упоминается ни одного погибшего с нашей стороны солдата? Зато как о чем-то стратегически важном дедушка пишет о двух полученные им в эти дни из Главного политического управления посылках с книгами.
«Книга всегда была моим другом, — отмечает он. — Библиотека, которую я начал собирать с детских лет, к началу войны стала довольно обширной. Наряду со специальной военной литературой, в ней были сочинения классиков марксизма-ленинизма, книги по философии, истории, художественные произведения отечественных и иностранных писателей и поэтов. Увы, её постигла участь многих культурных ценностей, погибших в огне войны, развязанной врагом.
Поэтому я был вдвойне обрадован скромным, но таким дорогим для меня подарком. И тогда же послал секретарю ЦК партии и начальнику Главного политического управления А. С. Щербакову письмо, в котором от души благодарил за внимание.»
И далее К. С. Москаленко приводит само это, сохранившееся в архивах, письмо, в котором, в частности, он говорит:
«...Мною получены из Отдела агитации и пропаганды ГлавПУ РККА две посылки с книгами: «Краткая советская энциклопедия», «Мемуары» Армана де Коленкура, «Хождение по мукам» А. Толстого, «Дипломатические комментарии» Кикудзиро Исии, «Генерал Багратион» С. Голубова и «Брусиловский прорыв» С. Сергеева-Ценского... Для меня этот подарок особенно ценен, так как я своих книг не имею. Моя богатая библиотека, с любовью и старанием собранная мною до войны, вместе с вещами досталась фашистам. Постараюсь ваше внимание и заботу оправдать практическими делами.
Командующий войсками 40 армии
генерал-лейтенант К. Москаленко.
27 июня 1943 года.»
А уже 5 июля началась историческая Курская битва, которая длилась до 23 июля и закончилась полным провалом гитлеровской операции «Цитадель» по захвату Обояни, Курска и окружения советских войск в районе Курского выступа. Всего в ней с немецкой стороны участвовало около 900 тысяч солдат и офицеров, до 10 тысяч орудий и минометов, свыше 2,8 тысяч танков «Тигр», «Пантера» и штурмовых самоходных орудий «Фердинанд», более 2 тысяч усовершенствованных самолетов «Фокке-Вульф-190А» и «Хеншель-129».
С советской стороны им противостояли 1 млн. 900 тысяч солдат и офицеров, 30880 орудий и минометов, 5130 танков и самоходок и 3200 боевых самолетов Воронежского, Степного и Центрального фронтов.
Если верить данным о потерях Советской армии в Курской битве, которые я потом обнаружил в книге Б. В. Соколова «Тайны Второй мировой», то нам эта победа обошлась в 1677000 убитых, пленных и раненных (против 360000 у вермахта), 2300 самолетов против 700 немецких и 6064 танка против 1500 немецких (тут, правда, у Б. Соколова наблюдается какая-то явная неувязка, так как, по другим данным, с советской стороны немцам противостояло всего 5130 танков).
Так что и при самой искренней вере в заступничество Пречистой Матери Марии и инопланетных эскадрилий становится видно, что победа в битве на Курской дуге досталась нам все же не по мановению аномальных сил, а только ценой невероятной человеческой и технической жертвы. (К чести Кирилла Семеновича, он и в своем мемуарном деле не удержался, чтобы не нарушить устоявшихся традиций и не проявить определенного своеволия. Перечитав его книгу два раза, я все-таки обнаружил несколько протащенных им мимо потерявших бдительность цензоров сводок о потерях нашей техники: так, например, он как бы мимоходом сообщает о 415 советских самолетах, потерянных нами на Курском выступе в течение июня, а также о 300 наших танках, сгоревших в бою 12 июля под Прохоровкой, и о некоторых других, закрытых в те времена для широкого читателя, цифрах потерь.)
Само собой, я видел, что концепция Б. Соколова заключается в попытке любыми способами приуменьшить военный талант советских полководцев и показать, что победа в Великой Отечественной войне досталась нам исключительно за счет неимоверно высоких потерь в живой силе и технике, которыми мы буквально заткнули жерло войны, как вражеский дзот — телом Матросова. Хотя подвиг Александра Матросова Соколов тоже развенчивает. «Закрыть своим телом пулеметную амбразуру просто невозможно, — пишет он. Даже одна винтовочная пуля, попавшая в руку, неизбежно сбивает че