Аня ИстоминаМой дикий сводный
1. Забава
– Ну кто так красит, блин?
– Ты чего сюда приперся? Советы раздавать? – цежу сквозь зубы. – Сам-то валик в руках держал когда-нибудь? Или твои пальцы только для понтов предназначены?
Сводный братец лишь кривит губы в усмешке и уходит, продолжая крутить на указательном пальце цепь.
Брат он мне, конечно, условный. Нам по двадцать и нас связывает лишь то, что наши родители недавно поженились. Еще пару недель назад мы были двумя счастливыми людьми, которые не знали друг о друге.
Мой отчим – бандит. Моя мама совсем недавно вышла за него замуж. И, с одной стороны, я за нее искренне рада, потому что она всю жизнь растила меня и сестру с ДЦП одна.
А, с другой стороны, меня пугает то, с какой легкостью этот дикий и опасный человек завладел ее сердцем. Я не верю в такую любовь.
Сама тщательно выбирала того, с кем буду встречаться, и то оказался мерзким предателем. А тут практически любовь с первого взгляда. Так не бывает. По крайней мере, не в моем мире.
Но, видя то, какая у них с мамой гармония и как привязана к нему моя младшая сестра, мне хочется верить, что будет то самое “долго и счастливо”, о которых пишут в сказках. Хотя бы у них.
Мне же, как очередное испытание, достался Мирон, сын отчима, такой же дикий, как его папочка. Только еще и с самомнением как у павлина. Он, по непонятной мне причине, все время появляется рядом и пьет мою кровь. Ощущение, что его цель – выжрать мне мозг.
За спиной что-то громко падает.
– Господи! – подскакиваю на стремянке и испуганно оборачиваюсь. – Ты придурок?
Он бросил свою цепь на железную банку и теперь стягивает с себя брендовые шмотки, видимо, собираясь устроить мне мастер-класс по малярному искусству.
– А в туалете нельзя переодеться? – рычу, отворачиваясь.
Сверкает тут своими голыми накаченными сиськами.
– Девственница что ли? – доносится ухмылка.
Сжимаю губы плотнее и прикусываю язык, потому что бесит. Я его вообще не звала. Приперся, умничает тут. Мама, что ли, рассказала, что я поехала красить стены в турагенстве?
Хочется побыстрее запустить этот бизнес. Мне кажется, должно быть интересно им заниматься. По крайней мере, меня всегда манили путешествия, просто возможности путешествовать не было. И я бы с удовольствием променяла свой медицинский университет на работу в этом месте.
– Валик есть еще? – раздается бесячий голос за спиной.
– Ищи.
– Я тебе собака, что ли?
– Собаки дрессировке поддаются, – усмехаюсь и тянусь выше. – А ты ни одной команды не понимаешь.
– Слышь, борзая, – хмыкает Мирон, – я тебе язык откушу.
Смотрю на торчащие из стены провода под потолком.
– Как ты думаешь, они под напряжением?
– Возможно. Проверь.
– Очень смешно, – закатываю глаза. Тянусь валиком ближе к проводам, встаю на цыпочки и сосредоточенно прокрашиваю возле них.
– Бах! – вздрагиваю от громкого голоса и резкого прикосновения к ребрам.
Вскрикиваю, взмахивая руками. Валик летит куда-то в сторону. Нога проскальзывает на стремянке, и она громыхает.
Дыхание захватывает, а сердце подпрыгивает к горлу от чувства парения. Я падаю!
Шум, треск, грохот!
Чувствую резкий рывок вверх.
Снова вскрикиваю и распахиваю глаза от неожиданности. Мирон смотрит на меня круглыми глазами, прижимая к себе. С громким “шмяк” падает на пол ведро с краской, следом – стремянка.
– Блин! – подскакивает сводный, глядя под ноги. Подскальзывается и через секунду мы падаем уже вместе.
Я приземляюсь на него, едва не разбив лоб об его зубы. Мирон стонет подо мной так, будто я ему сломала ребра.
– Слезь с меня, припадочная, – он пытается столкнуть меня жопой в лужу светло-серой краски.
– Сдурел? – подпрыгиваю и возвышаюсь над ним. – Ты охренел?! Вытирай давай теперь!
– Ага, сейчас, побежал уже. Ты разлила. – пытается сесть, но я толкаю его обратно. – Ненормальная! Травки успокоительные попей.
– Ты еще покурить их предложи! – ору, не в силах больше сдерживаться. – Это ты меня испугал! Я сейчас тобой вытру!
Дергаю его за ногу в сторону краски.
– Э, психушка, – одергивает ногу Мирон и я, не удержав равновесие, все же плюхаюсь задницей в краску.
Взвизгиваю. Пытаюсь встать, но скольжу. Пачкаюсь еще сильнее.
А этот гад ржет. Переворачиваюсь и ползу к нему, подскальзываясь. Он пытается увернуться, но я заваливаюсь сверху и хлопаю ему по лицу рукой, оставляя след.
– Ах, ты! – рычит Мир, дотягиваясь рукой до лужи и пытаясь испачкать мое лицо. Уворачиваюсь. Возимся на полу, размазывая краску по плитке.
– Ты! Охреневшая! Морда! – стучу ему кулаками по груди, когда он мажет мне по щеке грязными пальцами. Луплю со всей дури.
– Прекратииии! – хохочет на весь офис, уворачиваясь. – Щекотно!
Слышится мелодичный звон китайского дверного колокольчика. Замираем, глядя друг на друга. Смотрю на сводного в панике. Он сверлит меня в ответ взбешенным взглядом.
Кого могло принести? На двери написано, что идет ремонт. Представляю, как мы сейчас выглядим и что подумает пришедший.
– Вы охренели?! – раздается грозное рычание у входа.
2. Забава
Одновременно поворачиваем головы на голос.
Рэм, мой отчим и отец этого придурка, стоит в дверях с таким взглядом, будто сейчас вывезет нас в лес и закопает.
– Заберите своего идиота! – кричу, потому что накрывает обидой. Я-то тут вообще ни при чем.
Вздрагиваю от того, что Мирон все же припечатывает мне ладонь к лицу. Ошарашенно смотрю на него, чувствуя, как густая краска медленно стекает по моей коже и губам.
– Слезь с меня! Дура бешеная! – рычит сводный, выворачиваясь из-под меня.
– Вы что тут устроили? – Рэм заходит, оглядывая погром, пока мы неловко разлепляемся.
Да, до нашего участия тут было абсолютно чисто, не считая потертых стен.
– Маляры, твою мать, – смотрит он на плитку, хмурится. – Я же сказал, что найму мастеров.
– Я хотела побыстрее, – шмыгаю носом, устало поднимаясь с пола.
– Сделала? Молодец!
– Это ваш дикий виноват!
– Потому что ты – дура неадекватная!
– Тихо, – командует Рэм и смотрит так, что мы затыкаемся оба. – Вы задолбали меня лаяться. Вы умудряетесь найти причину для ссоры на пустом месте. Матери рожать скоро. Я не допущу, чтобы она из-за вас нервничала.
Слышу, как шумно дышит дикий гад. Не нравится, что отчитывают, как ребенка? Мне тоже не нравится за него получать.
– Взрослые, блядь, люди, а ведете себя, как школьники. Что, так трудно нормально общаться? Ну, или игнорить друг друга хотя бы?
– Да это он таскается за мной! – возмущаюсь.
– Да нужна ты мне больно! – взвивается Мирон. – Я помочь хотел, а ты!..
– Так! – снова прерывает нас Рэм и устало трет лицо. – Я уже понял, что друг без друга вы не можете. Просто общаться нормально не умеете. Что ж, я вас научу.
– Да не нужно меня ничему учить! Я и так умею! Уберите его от меня просто!
– Да, конечно, знаю я, как ты умеешь. На людей смотришь, как на говно. – рычит Рэм.
Теряюсь, но тут же зло оборачиваюсь на Мирона, услышав его ехидный смешок.
– Вот, примерно вот так, ага. – кивает отчим.
Сводный уже открыто ржет.
– А ты что ржешь? Думаешь, тебя это не касается? Базар свой научись фильтровать.
– Хватит нас воспитывать! – взвивается Мирон. – В детстве надо было!
– Я не собираюсь вас воспитывать. – усмехается отчим, а взгляд темных глаз становится таким недобрым, что по телу бегут мурашки. – Есть методы поинтереснее. Убирайте тут все и собирайтесь. У вас час, я жду в машине.
– Ты!.. – выдыхаю, стирая краску с лица. – Ненавижу тебя!
Мир оборачивается ко мне и прыскает хохотом. Здыхаясь от смеха, уходит в сторону туалета.
– На себя посмотри! – кричу вслед и чувствую, как в горле встает комок.
Обидно до слез, хотя из меня их выжать не каждому под силу. Но этот справился!
Всхлипываю, и горячие капли катятся по щекам. А я их даже вытереть не могу, потому что грязная, как свинья. Остается надеяться, что они высохнут до возвращения этого индюка.
Разглядываю погром. Со вздохом поднимаю стремянку и вытираю ее ветошью. Убираю валиком и руками в ведро остатки краски. Это ужас. Тут отмывать недели не хватит.
В туалете все льется вода. Я пытаюсь хотя бы частично оттереться влажными салфетками, глядя на себя в отражение из окна.
Наконец, гад выходит. Давлюсь воздухом от неожиданности, а он спокойно щеголяет мимо меня в одних трусах и ведром в руке. Выжимает свои испачканные рабочие вещи и начинает оттирать пол.
– Мойся иди, – рычит. – Или так и будешь пялиться?
Отворачиваюсь, хватаю свои вещи и пулей несусь в уборную. Со стоном смотрю на себя в зеркало.
Да уж, ничего, кроме смеха и жалости, я вызвать и не могу. Выгляжу, как чучело. Хорошо хоть волосы в пучок и под косынку убрала. А еще залипла на этом раскачанном гоблине, удивленная тем, что он взялся за уборку. Не дай бог, теперь он будет думать, что нравится мне.
Даже фыркаю от возмущения, тру лицо влажными руками.
К счастью, краска неплохо отмывается. Да, она местами остается на коже, но большая часть стекает серым потоком в раковину. Проблема лишь в том, что вода здесь исключительно холодная, а бойлер еще не повесили.
Минут пятнадцать спустя выхожу, сумев более-менее привести себя в порядок.
– Медленная ты, – раздается голос сбоку и я подпрыгиваю от неожиданности.
– Да прекратишь ты или нет?! – сжимаю кулаки, толкаю Мирона в плечо. Он лишь напрягает его, отчего мускулы под кожей перекатываются красивой волной.
– И истеричка. – невозмутимо отзывается он и заходит в туалет. – Жди, сейчас твоя очередь мыть.
Ага, сейчас.
Насвинячил он, а мыть я. Надеваю пуховик, вытаскиваю из кармана ключи и кидаю их на его одежду. Выхожу на улицу и оглядываюсь. Машина отчима призывно мигает фарами. Направляюсь к ней, понимая, что я все еще выгляжу не супер вау, и поэ