– Нет, – отвечаю, долго не раздумывая. – Не появился, значит, ему не надо. И мне не надо. Я уже выросла из того возраста, когда мне нужен папа.
– Конечно, тебе нужен молодой, горячий, красивый парень, – хитро подмигивает мне Мирон.
– А еще умный и скромный. – усмехаюсь и ухожу в дом, чтобы отнести тарелку.
– Зануда. – доносится в спину.
– Павлин, – отзываюсь беззлобно.
Мы пьем чай, убираем еду и посуду, а потом ложимся на диван. Я устраиваюсь у стены с книгой, Мирон просто пялится в потолок. Долго молчит, потом с психом отворачивается.
– “Как за каменной стеной”, блин, – фыркает он тихо.
– Что? – отрываюсь от истории.
– Я говорю: с чего ты решила, что я – не про серьезные отношения? – сводный поворачивается ко мне на бок.
В доме тепло и он без свитера, но я уже не сильно смущаюсь, привыкла к его периодическому обнажению.
– Потому что у тебя такой характер. Давай спать, – зеваю и убираю книгу. – Выключишь свет?
Мирон со вздохом встает, щелкает старым выключателем и возвращается. В темноте его тело кажется просто огромным. Отворачиваюсь.
Чувствую, как он ложится рядом и прижимается ближе. Обхватывает меня за талию и внезапно вжимает в себя спиной.
И… он возбуждён.
– Мирон, – рычу тихо и пытаюсь отцепить его руку, но он держит меня крепко.
– Почему я не про серьезные отношения? – повторяет он свой вопрос сердито.
Ощущаю его дыхание на шее.
– Да хотя бы потому, что у тебя есть девушка, а ты тискаешь меня! – возмущаюсь, предательски дрожа в его руках. – Если это про серьезные отношения, то я – президент.
– Да? – усмехается Мирон без тени веселья и разворачивает меня на спину. – А что, если у меня нет никакой девушки?
– Да ладно? – усмехаюсь, задыхаясь от его близости.
– Прикинь – нету. – раздраженно фыркает он. – И – да – в бане я дрочил. На тебя.
24. Забава
Сердце заходится в бешеных ударах, когда я чувствую его дыхание на своих губах. Щёки горят от стыдного признания сводного. Я вся сжимаюсь от напряжения, а пульс долбит по вискам, разгоняя адреналин в крови.
– Мирон, – выдыхаю испуганно, но он проглатывает мой шепот, впиваясь в губы.
По телу разливается горячая волна возбуждения. Она накрывает меня с головой, заставляя отвечать на его медленный, глубокий поцелуй.
Его горячая кожа обжигает мои пальцы, когда я прикасаюсь к напряженным плечам.
Пытаюсь оттолкнуть Мирона. Не получается. Он лишь сильнее углубляет поцелуй. Плавлюсь от его напора. А руки сами, как заколдованные, скользят по шее вверх, поглаживая короткие волоски на затылке.
Низ живота сводит болезненным спазмом. Уж я-то точно знаю, что для молодой половозрелой девушки совершенно не полезно отказываться от секса в угоду каким-то принципам. Мои гормоны шалят из-за воздержания и, чтобы меня не колбасило, я пью контрацептивы. Они выравнивают настроение и успокаивают мое тело, которое сбоит.
Но сейчас, рядом с Мироном, оно просто перестает меня слушаться. Мое тело хочет секса с красивым, наглым гадом, что в данную секунду подхватывает меня под поясницу, рывком сажает на себя и срывает с меня свитер.
Мы находимся в полной темноте. Видны лишь очертания наших фигур и слышно тяжелое сбившееся дыхание, сливающееся в один возбужденный рваный ритм. Прихожу в себя на доли секунды. Машинально пытаясь укрыться от его взгляда, прижимаюсь грудью к груди Мирона. Остро чувствую, как мои возбужденные соски трутся об плиты его грудных мышц и непроизвольно ахаю.
Приподнимаюсь, пытаюсь отстраниться, но Мирон будто контролирует мое тело. Он придерживает меня за талию и лишь плотнее пододвигает к себе. Так, что я чувствую его напряженный твердый член между своих широко разведенных бедер настолько остро, будто мы сейчас полностью обнажены.
Горячая ладонь сводного проскальзывает между нашими телами и накрывает мою грудь, сдавливает ее нежно, неторопливо. Зажимает сосок между пальцами и я не могу удержать короткого стона.
– Стой, – прошу его, не ожидав от себя такой реакции.
Тело дрожит то ли от страха, то ли от неконтролируемого возбуждения.
Но, вместо того, чтобы остановиться, Мирон сгребает мои волосы в охапку, сжимает их на затылке и снова запечатывает мои губы страстным поцелуем.
Мычу, протестуя, но он не слышит меня. Сжимает в объятиях, подчиняет мое тело, не дает даже секунды, чтобы опомниться.
Толкается бедрами вверх, сильнее вжимаясь в мою промежность. Трется об меня так, чтобы я ярче почувствовала его желание. И я чувствую, что тонкая ткань леггинсов промокает от моей смазки.
Кажется, я пьяная от адреналина и не отдаю себе отчёта в том, что творю, потому что мои руки покорно касаются его груди. Скользят по каждой напряженной мышце, проглаживают ее, впиваются ногтями.
– Малышка моя строптивая, – хрипло усмехается Мирон мне в губы и съезжает поцелуями по подбородку и шее вниз, оставляя за ними дорожку мурашек. Прогибая меня в спине, он втягивает губами мои соски, по очереди лаская их, а я задыхаюсь от острого удовольствия, отключаясь от реальности.
Я никогда не испытывала ничего подобного! Меня размазывает в его руках, вышвыривает в какой-то параллельный мир, где я не могу думать ни о чем, кроме прикосновений его губ и рук, своих болезненно-приятных спазмов внизу живота и дрожи от предвкушения большего.
– Мир, я не могу, – пытаюсь сопротивляться хотя бы голосом, когда его рука оттягивает пояс моих леггинсов и ныряет под него.
То, что сейчас происходит между нами – не правильно и было бы невозможно в реальной жизни, а не в этом скачке во времени. Это больше похоже на какую-то искаженную реальность, где, вместо того, чтобы ненавидеть друг друга, мы люто друг друга хотим.
– Я тебя хочу, – тут же подтверждает мои мысли низкий от предвкушения голос Мирона и его рука ложится на мой, вздрагивающий от спазмов удовольствия, лобок. Слышу, как Мирон возбужденно шипит, ныряя пальцами ниже, раздвигая мои скользкие от влаги половые губы.
Непроизвольно вздрагиваю навстречу его руке, протяжно и тоненько ахая, потому что его прикосновения запускают в моем теле необратимые процессы.
– Мир!.. – зову его будто в бреду, снова хочу попросить остановиться. – Ах! Мир!
Взрагиваю и забываю слова от каждого точного движения его пальца. Он проводит им между моих губ, обводит клитор, трет его все настойчивее и быстрее.
И я, зависимая от ласки, танцую на его руке, сама подаваясь бедрами яростнее и резче.
Кажется, я стону.
Короткими хриплыми криками заставляю его добивать меня жестче и быстрее. Наконец, мое тело сводит мощной судорогой. Я несколько секунд сокращаюсь все сильнее и сильнее, чтобы потом внезапно ослабнуть и без сил рухнуть на жалобно скрипнувший диван. Мирон едва успевает придержать мою голову, чтобы я не треснулась затылком об деревянный подлокотник.
То ли в комнате стало темнее, то ли я на какие-то секунды провалилась в небытие, но прихожу в себя от того, что Мирон хватается за резинку моих штанов и резким движением стягивает их вниз, оставляя меня полностью обнаженной перед собой.
– Мирон, – испуганно сжимаю ноги, когда он разводит мои колени в стороны и нависает сверху.
– Не бойся, я буду нежным, – шепчет он мне на ухо, снова расталкивая мои ноги коленом.
– Мирон, нет! – хватаюсь за его шею и пытаюсь хоть как-то отдалиться от его бедер. – Я девственница!
25. Мирон
Забава цепляется мне за шею так, что, кажется, вот-вот задушит. Ее слова не то, чтобы выбивают меня из колеи, но доходят не сразу. Замираю.
Мы остановились на самом интересном месте, поэтому мое тело бунтует и требует продолжения. Сдерживаюсь усилием воли, потому что она испуганно шепчет мне на ухо мольбы о пощаде.
– Остановись, пожалуйста, – слышу ее писк на грани с истерикой сквозь долбящий в висках пульс.
– Девственница? – уточняю еще раз на всякий случай.
Забава кивает.
Немного отстраняюсь и она тут же отпускает меня. Чувствую, как шарит рукой по дивану и натягивает на себя одеяло. Не даю ей этого сделать. Откидываю его обратно и упираюсь лбом в ее дрожащий живот. Член ноет от возбуждения, но я терплю, сжимая зубы.
Этих три долбанных ночи рядом с ней – пытка.
– Хорошо, я буду очень аккуратным, – целую ее нежную, будто полупрозрачную кожу. Еще в бане я обратил внимание на то, какая она тонкая.
Забава вся как будто из тончайшего фарфора. Похожа на коллекционную статуэтку. Кажется, только тронь – тут же останется отметина. Красивая и недоступная, она вызывает желание обладать ей.
Только когда высокомерно задирает нос, хочется ее прибить.
Забава… имя такое странное. Раньше оно меня раздражало, а теперь я его мысленно повторяю то и дело.
Да она вся с первой встречи меня раздражала, с первого взгляда. Потому что сразу было понятно – другая. Сложная. Редкая. Не похожая ни на одну, что была у меня до нее.
Разные были. Такой не было. И от этого мне еще больше хочется, чтобы она была моей.
Мне не нужна ее покладистость. Мне нравится ее огонь. Мне нравится то, как между нами искрит каждый раз. Блин, да я специально вывожу ее на эмоции, потому что она щедро осыпает меня ими, а не бегает и не вымаливает мое внимание!
– Нет, Мирон, ты не понимаешь! Я не готова! – Забава пытается меня отстранить, чем еще больше заводит.
Хочу. И добьюсь.
– О, нет, – начинает она елозить и пытаться выбраться из моих рук, когда я опускаюсь поцелуями ниже пупка. – Прекрати!
– Расслабься, – усмехаюсь, упрямо целуя ее еще ниже, снова и снова. – Тебе понравится.
Забава начинает дрыгать ногами и больно попадает мне в плечо. Морщусь.
– Ты, дикая! – немного отстраняюсь и придерживаю ее за щиколотки. – Ты в монастыре что ли жила?
Молчит. Хмурюсь и вдруг понимаю, что, походу, попал.
Со вздохом ложусь рядом. Забава пытается откатиться от меня, но я притягиваю ее обратно, обнимаю.