тому лучше не ерепениться и доехать домой с комфортом.
– А где Мир? – уточняет Рэм, когда я залезаю на заднее сидение.
– Домывает.
– А ты почему не помогаешь? – хмурится.
– Я уже и так помогла, – огрызаюсь. – Если бы он не напугал меня, ничего бы этого не произошло.
– Понятно, – вздыхает Рэм и прикуривает, приоткрыв окно. – Бросила, значит?
– Он сам виноват. Пусть сам и разгребает. – тихо бурчу и отворачиваюсь так, чтобы было похоже на то, что я сплю, потому что больше не хочу разговаривать на эту тему. И неожиданно вырубаюсь.
Просыпаюсь от тряски, озираюсь по сторонам. Уже стемнело. За окном – не Москва. А какие-то поля и темная узкая ухабистая дорога.
– Мы где? – удивленно выпрямляюсь и смотрю на Рэма. Сводный сидит на переднем сидении и задумчиво смотрит в окно.
– Тебе в рифму ответить? – устало отзывается он.
– Я не с тобой разговариваю, – огрызаюсь.
– Ну, давай я отвечу. – раздраженно вклинивается отчим. – В пизде, малая. Не хотите по-хорошему, будет по-плохому. Тимбилдинг от Жарова Рэма.
– Что? – переспрашиваю, потому что не знаю, что за слово такое.
– Укрепление командного духа. – бурчит Мир.
Замолкаю и снова смотрю в окно. Интересно… И как это будет происходить? В поход, что ли, идем все вместе?
Сквозь тонировку и сгущающийся сумрак замечаю какие-то строения. Вытягивая шею, смотрю вперед. Свет фар выхватывает маленькие темные избушки. Высокая машина таранит снег и плывет по нему, как корабль по морю, то и дело виляя из стороны в сторону. Хватаюсь за держатель, чтобы не скатиться на пол.
Внезапно внедорожник останавливается, освещая фарами высокие стволы елок неподалеку.
– Застряли? – испуганно сжимаюсь.
Сидеть в таком неуютном месте мне совершенно не хочется и даже присутствие рядом двух мужчин мало меня успокаивает. Я боюсь темноты.
– Приехали, – открывает отчим дверь и прикуривает. – Выходим.
Смотрю на лес впереди и передергиваюсь.
Он точно не решил нас закопать?
3. Забава
Отчим спрыгивает, утопая в снегу почти по колено.
– Выходим, выходим. – подбадривает нас, а сам идет к багажнику.
Достает из него что-то, пока мы нехотя вылезаем из теплой машины в холодные сугробы. В мои ботинки сразу набивается снег, обжигая голую кожу на щиколотках.
Озираюсь по сторонам и ежусь. Несколько темных домов по соседству и лес. Глухой, хвойный. Страшный.
– Вот ваш дом, – кивает Рэм на самый крайний к лесу.
– Н-наш дом? – выдыхаю, оборачиваясь.
Мирон обходит машину и встает у меня за спиной. Впервые я радуюсь, что он сзади. Если кто-то решит на нас напасть, его сожрут первым.
– Ваш, ваш. – Рэм вытаскивает из багажника два пакета, пихает в руки сыну и запрыгивает обратно в машину. Смотрит на нас пристально. – Тут еда. С новосельем.
– Ты серьезно? – раздражённо хмыкает Мирон у меня над головой.
– Абсолютно. – кивает отчим.
– Там же холодно, – пытаюсь воззвать к его разуму.
– Там есть печка. А в дровнице за домом – поленья и топор. Можете добыть топлива или побегать с ним друг за другом, в крайнем случае.
– А если мы не затопим печку? Нам что, трением греться? – рычу, сжимая кулаки.
– Можете и трением, вы все равно сводные. Счастливого нового года. – Рэм захлопывает дверцу машины и она резво двигается назад, покачиваясь на кочках и подсвечивая яркими фарами покосившиеся заборы, торчащие из сугробов.
С силой вдыхаю морозный воздух и не дышу. Легкие жжет. Хочется закричать во всю глотку, но я лишь громко выдыхаю.
В смысле “счастливого нового года”? До него еще несколько дней!
Нам что, тут неделю жить?! Да мы же переубиваем друг друга!
Свет фар все быстрее удаляется и все вокруг погружается в тишину и мрак. Сзади слышится хруст снега и я оборачиваюсь.
Мирон молча идет в сторону дома, как ледокол разбивая собой высокие сугробы.
– Ты куда? – зову его, зябко ежась.
– За топором, – хмыкает он, продолжая двигаться. – Нам же с тобой нужно выстроить иерархию. Мне кажется, у кого топор, тот и главный.
Бросаю взгляд на ночной лес. Подрываюсь с места и спешу за ним. Я надеюсь, что все это – дурацкая шутка отчима и он скоро вернется. Но, а что, если нет?
– Как думаешь, когда Рэм приедет? – пыхчу сзади, стараясь идти по следам сводного, но все равно проваливаюсь на каждом шагу и отстаю.
– Понятия не имею, – сквозь зубы отзывается Мирон. – Догони, спроси.
– Очень остроумно, – хмыкаю. Бесит меня.
Не удержав равновесие, плюхаюсь жопой в рыхлый снег и пытаюсь встать. Упрямо сжав зубы, громко соплю и барахтаюсь, но звать на помощь виновника торжества не хочу.
К слову, он оборачивается, но не спешит мне помочь, а невозмутимо идет дальше.
Рыцарь, блин. Хотя, о чем это я?
Фыркаю, встряхнув головой. Я и без него со всем справлюсь. Главное – привыкнуть, что рядом со мной несколько дней будет находиться это чудовище.
Хотя, о чем это я? Я вообще ни разу не была в деревне. Не уверена, что и этот городской мажор тоже имеет хоть какое-то представление о том, что нам делать.
Кое-как поднимаюсь на ноги и перевожу дыхание. Смотрю на широкую спину Мирона. Он уже воюет с калиткой, разгребая возле нее снег.
Повезло же кому-то родиться мужиком! А когда ты – девушка с бараньим весом, справляться с трудностями гораздо сложнее.
Поправив шапку, съехавшую на глаза, снова иду вперёд. Догоняю Мирона в тот момент, когда он, наконец, открывает калитку и разглядывает территорию.
– Давай теперь ты вперёд, я устал, – кивает мне на сугроб, сторонясь. Дышит на самом деле тяжело. От его разгоряченного дыхания в воздух вырываются клубы пара.
Хочется что-нибудь съязвить, но у меня и у самой сил уже практически не осталось, поэтому я молча шагаю мимо него.
С трудом передвигаю ноги, прокладывая нам путь. Снова падаю, в этот раз на колени.
Сильная рука рывком поднимает меня за шиворот и оттаскивает назад.
– Так мы до утра не дойдем, – презрительно фыркает сводный и молча продолжает идти к дому.
– Это изначально была провальная затея. – Вздыхаю и ползу следом. В силе с ним тягаться, конечно, бессмысленно. Тут брыкаться трудозатратно и нелогично. Ведь неизвестно, что нас ждёт впереди.
К концу пути оба дышим, как загнанные лошади. Расстегиваю воротник. Внутри будто пожар разожгли. Не удивлюсь, если проснусь завтра с температурой. Гортань дерет от частого дыхания.
– Фуух, – шумно выдыхает Мирон и ставит пакеты на крыльцо.
Отгребает ногой снег со ступенек, тяжело поднимается по ним. Достает телефон и включает фонарик.
– Блядь! – внезапно орет он громко и с яростью ударяет кулаком по двери, а я вздрагиваю от неожиданности. – Это пиздец какой-то!
4. Забава
Сводный начинает истерично ржать и устало опускается на ступеньку, растирает лицо ладонью.
Молча смотрит на меня. Кажется, даже сквозь темноту вижу ненависть, блестящую в его глазах.
Судя по всему, наши приключения только начинаются.
– Что? – уточняю хмуро.
– Замок. – вздыхает Мир и снова встает. Толкает плечом дверь, наваливаясь всей массой. – Да блин! На совесть делали.
Достаю трясущимися руками телефон. Хочу позвонить маме, чтобы она наваляла своему дикому мужу и он вернулся за нами, но закусываю губу и медлю. Она на седьмом месяце беременности и ей любое волнение сейчас может навредить. Подружек с машинами у меня нет. Такси?
Пытаюсь поймать сеть, но интернет не работает. Нахожу в телефоне номер какого-то такси, но со связью тоже беда. Да и как бы я объяснила, куда ему ехать, если ни одного названия населенного пункта не запомнила?
Понятно. Мы отрезаны от мира.
– Да твою! Ж! Мать! – рычит Мирон и толкает дверь еще сильнее, но его старания не приносят никаких плодов. – Ладно…
Смотрю, как он снова включает фонарик и осматривает крыльцо и навес, видимо, в поисках ключа. Раздраженно фыркнув, выключает телефон и спускается вниз. Не говоря ни слова, спускается по ступенькам и идет за дом, снова тараня собой снежную гладь.
Я озираюсь на темень вокруг и направляюсь следом за ним.
– Куда? – оборачивается он ко мне. – Жди меня возле двери.
– Я с тобой, – хмурюсь. – Вдруг помощь понадобится?
Ну, не рассказывать же этому чудовищу, что я боюсь темноты? Он же меня ради развлечения и до инфаркта доведет.
– Какая от тебя помощь?.. Ссышь, что ли? – будто читает мои мысли Мирон.
– Разбежался, – кряхчу, тяжело вытаскивая ногу из глубокого сугроба и упрямо шагая вперед.
То ли здесь снега намело меньше, то ли мы освоили какую-то правильную технику передвижения, но за домом оказались гораздо быстрее, чем у крыльца.
– Ура… – негромко и устало выдыхает в воздух сводный, притормаживая недалеко от покосившегося навеса, под которым лежат дрова. Поленья аккуратно сложены под самую крышу, до середины заметенные снегом.
Мирон снова включает фонарик и осматривается. Обгоняю его и иду к дровнице. Чтобы не думал, что я просто так за ним таскаюсь.
– Рыжая,.. ищи! – командует он со смехом, как собаке.
– Э! – оборачиваюсь на ходу. – Ты не боишься, что я быстрее тебя найду топор? Ау!
Споткнувшись обо что-то твердое, лечу головой в сугроб. Выставляю руки перед собой, но это не спасает. Падаю, впечатываясь лицом в снег. Он забивается в рот и нос, обжигает кожу.
Отплевываясь, сажусь на колени и вытираю лицо. Ноги саднит. Чувствую пульсацию под коленями, в местах ушиба.
– Фига се! Ты и команды понимаешь? – сводный присвистывает, подходит ко мне и разгребает ногой не замеченное мной препятствие. Это большой пень.
Мирон наклоняется и достает из снега топор, с удовлетворением вертит его в руках. Потом задумчиво смотрит на меня и закидывает его на плечо.
В тусклом свете телефонного фонарика эта картина выглядит немного устрашающе, а когда на скрытом тенью лице еще и появляется зловещая широкая белозубая улыбка, по телу бегут мурашки.