Его пальцы проникают глубже, заставляя меня машинально сжаться на них. Хватаю ртом воздух и закрываю глаза, когда Мирон начинает толкаться ритмичнее и глубже.
С каждым толчком в области клитора все сильнее нарастает напряжение, и я уже сама вздрагиваю бедрами навстречу его руке, желая ощутить яркую вспышку удовольствия. И, когда кажется, что ещё чуть-чуть…
– Хочу тебя полностью. – стонет Мирон сквозь зубы и давит мне на плечо, заставляя лечь на стол.
Покорно откидываюсь назад, тяжело дыша. Чувствую, как с меня падают ботинки, затем съезжают штаны.
Облизываю пересохшие губы и закусывая нижнюю, потому что она дрожит от волнения.
Я боюсь что-то сделать не так. Я же понимаю, что в техническом плане уж точно проигрываю Крис.
Когда горячая головка, проскользив вдоль складочек, застывает возле входа во влагалище, бедра тоже начинают предательски трястись.
– Ты не хочешь? – чувствую, как Мирон немного отстраняется и напрягается.
– Хочу, – шепчу.
– А бегать потом не будешь от меня? – усмехается он, медленно поглаживая мои бедра и дразня головкой клитор.
– Нет, – снова закусываю губу и, невольно прогибаясь в пояснице, тихо мычу от легкой волны импульсов, пробежавших по телу.
– Точно? – хмыкает Мирон, лаская меня более настойчиво.
– Точно, – стону, притягивая его за футболку. – Очень хочу.
– Точно-точно?
– Мирон, – рычу сердито.
Обнимаю его ладонями за мощную шею, скольжу пальцами вверх по затылку, зарываюсь ими в густые волосы на макушке. От них пахнет дымом.
Обхватываю его бедра ногами. Подталкиваю горячие ягодицы своими прохладными пятками.
Жадно ловлю губы, растянутые в довольной усмешке, вовлекая их в рваный, страстный поцелуй. Мычу Мирону в рот от плавного, но глубокого проникновения. Мне не больно, но я не могу сдержаться, потому что его крупный член плотно натягивает стеночки узкого входа, вызывая термоядерные процессы и там, и внизу живота.
Сжимаюсь от нового толчка. И ещё. И ещё. Между нашими бедрами так влажно, что в тишине раздаются громкие шлепки.
Впиваюсь ногтями в напряженные плечи Мирона. Хрипло стону, каменея и сжимаясь на несколько мгновений.
Внутри моего тела будто что-то взрывается, опустошая мое сознание.
Мирон рычит, одновременно покрывая поцелуями мое лицо и шею, ускоряется до предела, а затем, когда я обмякаю и падаю на спину, резко выходит из меня и, притянув ближе, извергается мне на живот.
Нависает надо мной, опираясь на стол и шумно дышит, пристально разглядывая мое лицо.
– Согрелась? – усмехается, отдышавшись.
Притягиваю его к себе и нежно чмокаю несколько раз.
– Скажи мне честно, – смущаюсь, когда он находит простыню и вытирает мой живот от спермы, – я – бревно?
– Ты сдурела, что ли? – судя по интонации, Мирон хмурится. – Что за бред?
– Ну, я же не умею ничего, – сажусь и принимаю из его рук свои штаны.
– Хм… – замирает он, глядя, как я натягиваю их. – Значит, ты очень талантливая девочка.
– Да я, блин, серьезно! – повышаю голос.
– И я серьезно, – улыбается он, склоняясь ко мне. – Не придумывай ерунды, а то мне придется доказать тебе ещё разок, что ты охуенно кончаешь. Жаль, презервативы сгорели.
– Я пью таблетки, – сообщаю и тут же прикусываю язык, потому что из груди Мирона вырывается какой-то кровожадный смешок.
– Что же ты раньше молчала? – усмехается он, подходя вплотную. – Только я не понимаю, зачем, если ты девственница?
– Это по-женски, – нехотя признаюсь. – Я сейчас не готова на второй раз.
Если честно, готова, но мне пока неловко в этом признаться.
– Ладно. Дома повторим. – сыто соглашается Мирон.
– Через неделю, когда доберемся? – вздыхаю и соскакиваю со стола, возвращаю ему куртку.
– Ты в курсе, что я сын карточного шулера? – задумчиво тянет Мирон, глядя в окно.
– Нет. Рэм Алиевич шулер?
– Ага, в прошлом. Но меня некоторым приемчикам научил.
– Ну,.. ладно. И к чему ты это говоришь?
– Ты же не убьешь меня, да?
– Говори, – вкрадчиво повторяю, понижая голос.
– Я не выкидывал ключи. Выкинул какую-то фигню из кармана.
– Ах, ты! – толкаю его, но тут же оказываюсь в объятиях и подвергаюсь атаке поцелуями.
Пищу и брыкаюсь, но в итоге сдаюсь под напором.
– Прости, я очень хотел помириться, – вздыхает Мирон, прижимая меня к себе.
– И секса в бане, – глухо ворчу ему в грудь.
– И секса в бане, – соглашается он со вздохом. – Но можно ещё и в машине.
– Обойдешься. – обиженно фыркаю, но тут же обнимаю его под курткой. – Я тебя люблю, дурак.
– Сама дурак, – усмехается Мирон. – И я тоже тебя люблю. Пошли, посмотрим на мой костер? И поедем уже домой.
– Пошли, – соглашаюсь и разжимаю руки.
Мирон выходит первым и подаёт мне руку, помогая аккуратно спуститься по ступенькам. Проходим лишь пару метров, как вдруг он внезапно замирает, как вкопанный, и тормозит меня.
– Забава, назад, – шепчет севшим голосом.
– Что такое? – испуганно шепчу в ответ и тут же слышу рычание.
Внутри все обрывается от страха, потому что в следующий миг я замечаю двух волков, сидящих на снегу недалеко от нас. В первые секунды их не было видно в тени плодовых деревьев.
– Медленно в баню, не отворачиваясь, – шепчет Мирон, отпуская мою руку, и тянется в карман за пистолетом.
– А ты? – пячусь.
– А я – следом, как ты дойдешь до ступенек. Иди.
Делаю еще шаг и волки рычат громче, но не двигаются. Ещё шаг.
Мирон достает пистолет.
– Пушку брось, – внезапно слышится откуда-то сбоку и мы одновременно вздрагиваем. – И руки вверх.
Из темноты будто вырастает человек, в руках которого виднеется охотничье ружье, направленное на Мирона.
39. Забава
Незнакомец говорит таким вкрадчивым голосом, что по всему телу волосы встают дыбом.
Не отдавая себе отчет, бросаюсь к Мирону, чтобы прикрыть его.
– Стой! – выдыхает он, пытаясь отодвинуть меня за себя.
Рычание собак становится угрожающе-громким. Они встают в стойку.
– Аус! – рявкает мужчина, не глядя на них, и псы послушно садятся обратно.
Мирон все же умудряется запихнуть меня за спину и поднимает руки, но пистолет не бросает.
– Ты не понял? – снова спокойно уточняет незнакомец.
Выглядываю из-за спины Мирона и во все глаза смотрю на него. Это довольно молодой мужчина, в армейском бушлате защитного цвета и черной шапке с очень, очень пугающим проницательным взглядом. Он и сам сейчас похож на волка, приготовившегося к нападению.
– Я понял, – отвечает Мирон стальным голосом. – Дай девушке уйти.
– Пусть идет, – бросает мужчина, не шелохнувшись.
– Забава, достань из левого кармана ключи от машины и уходи, – тут же командует Мир.
– Нет! – возмущаюсь ему в затылок.
– Иди.
– Нет! – повторяю упрямо и снова смотрю на незнакомца. – Скоро сюда приедет Рэм Алиевич, и ему крышка!
Блефую, конечно, но мужчина внезапно опускает ружье.
– Кто вы ему? – бросает он коротко.
– Я его сын, – слышу в голосе Мирона недовольство. – А ты кто?
– Дед Пихто, – усмехается незнакомец, доставая из кармана телефон, больше похожий на небольшой кирпич. – Пушку спрячь. Собаки без моей команды вас не тронут.
Молча смотрим, как он набирает номер. Мирон отмирает, одной рукой прижимает меня к себе, а другую, с пистолетом, прячет в карман куртки.
– Привет, Рэм… – начинает было говорить мужчина, но тут же замолкает и поглядывает на нас. – Да. И у меня две новости: хорошая и плохая… Они живы… Да, спалили. Нет, уже нет смысла. Я сам обесточил… Ты бы хоть предупредил. Я думал, залетные какие… Ладно, ждем.
Незнакомец сбрасывает звонок и, хмуро глядя на нас, со вздохом убирает телефон в карман.
– Рэм скоро приедет. Давайте пока что ко мне.
– А что у вас за порода собак? – уточняю, переводя дыхание, когда мы снова огибаем догорающий дом и выходим за забор. Недалеко от леса стоит большой снегоход. – Я их видела позавчера ночью. Думала, это волки. Они выли.
– Волков в этих местах уже очень давно нет. Есть молодой мишка... Хир. – коротко командует мужчина на немецком языке и собаки тут же подбегают к нему. – Зиц.
Они синхронно садятся и замирают.
– Это чешские влчаки, – коротко гладит своих питомцев мужчина и направляется в сторону снегохода. – Помесь волка и овчарки. У них и повадки волчьи. Напугали вас?
– Немного.
– Они просто охраняют свою территорию. Здесь очень редко бывают люди. После того, как по осени в вышку сотовой связи ударила молния и вывела ее из строя, вообще все заглохло. Всех бабушек разобрали родственники. Вряд ли кто-то вернется обратно.
– А вы кто? – уточняет Мирон.
– А я егерь. Живу в деревне через лесок. Тут буквально километр.
– Так мы были совсем недалеко от цивилизации, – усмехаюсь, обращаясь к Мирону.
– Как сказать, – отзывается егерь, залезая на снегоход и хлопая по заднему сидению. – Там всего один дом – мой. Остальные уже разрушились от времени. Садитесь.
– А вы здесь выросли, раз Рэма Алиевича знаете? – спрашиваю с интересом, устраиваясь между ним и Мироном, в серединке.
Мир как-то странно косится на меня и требовательно прижимает к себе, будто… ревнует.
Я даже оборачиваюсь от удивления, пытаясь разглядеть эту эмоцию на его лице. Ну, ладно, я его к Крис ревную, а он-то меня с чего?
– Вырос. – отвечает егерь и заводит двигатель. – Отца вашего с детства знаю, да. Заклятые друзья. Деревня на деревню драться ходили. Я младше всех был, всегда пиздюлей огребал. Держитесь крепче. Ральф, Лило, – домой!
Кататься на снегоходе по ночному лесу – удовольствие на любителя. Яркие фары вырывают из темноты колею и темные стволы деревьев, но позади них лес кажется еще чернее и гуще. Если бы не крепкие объятия Мирона, я бы, наверное, запаниковала даже несмотря на уверенного водителя перед собой.