— Кстати, — усмехается Мирон, — теперь ты в нашей криминальной семейке. Боевое крещение, так сказать.
— Похоже, нам придётся свадьбу делать в гангстерском стиле, — улыбаюсь ему в ответ. — Только Крис звать не будем, ладно?
— Эй, голубки, хватит там ворковать! — сердито бросает полицейский, оборачиваясь.
— А то что? — тут же повышает голос Мирон. — Премию не дадут? Тебе и так не дадут. Скажи спасибо, если погоны не снимут.
— Блядь, как задолбали эти детки депутатов, — слышу тихий злой шёпот.
Устало закрываю глаза и жмусь к широкой груди Мирона.
— Я тебя люблю, — шепчу ему негромко. Чувствую, как он крепче сжимает меня в объятиях.
— Что, искать запасной ключ от наручников? — уточняет один из наших пленителей, когда мы входим в здание ОВД.
— Пусть так посидят, — отмахивается главный и кивает нам следовать за ним. — Новый год через час. Нужно ещё старый проводить. Чуть не пропустили из-за дочки Чернова. Потом расстегнём этих.
Оглядываюсь, когда нас заводят в камеру изолятора. Впервые попадаю в такое место. Выглядит не очень: маленькое узкое помещение с лавкой возле окна с решёткой и какая-то клетушка в центре — видимо, для особо буйных.
Железная дверь с гулким ударом закрывается за нашими спинами, и слышно, как со скрежетом поворачивается ключ в замке.
Мирон ведёт меня к окну, опускается на лавку и сажает меня на руки. Достаёт телефон, который у нас никто не забрал. Включает камеру и поднимает вверх наши руки с наручниками.
— Улыбайся, — командует он мне. — Менты нас окольцевали раньше, чем сотрудники ЗАГСа.
— Да, такие селфи детям и внукам не покажешь, — усмехаюсь, разглядывая наши фото.
— Зато твоё желание исполнилось. Ты встречаешь новый год с лучшим мужчиной на планете, — улыбается Мирон и достаёт из кармана... ключ от наручников и мандарин.
— Боже мой, — закатываю глаза. — Я выхожу замуж за шулера.
Мирон усмехается, молча расстёгивает железные браслеты на наших запястьях, откладывает их на подоконник, а затем невозмутимо чистит мандарин.
— Где они, я спрашиваю?! — раздаётся громкий рык, который слышно даже сквозь железную дверь, и мы с Мироном одновременно тяжело вздыхаем, потому что это голос Рэма Алиевича.
— Да мы же не знали! — оправдывается кто-то из наших узурпаторов. — Дочка депутата Чернова пострадала, он сказал наказать.
— А в итоге пострадали мои дети, да? Кто такой депутат Чернов? — хмыкает отчим и вальяжно заходит к нам в камеру, будто он тут главный начальник. — Кажется, с завтрашнего дня он бывший депутат.
Вижу в глазах полицейского панику, а во взгляде Рэма Алиевича — "Как вы все меня достали".
— А если я не успею встретить новый год с семьёй, а встречу его в дороге, — оборачивается он к полицейскому, — то ты тоже станешь бывшим полицейским. Что, без приключений никак нельзя было?
Так как последняя фраза относится уже к Мирону, то мы встаём и идём к нему.
— Да мы вообще тебе не звонили, чтобы не отвлекать, — хмурится он. — Посидели бы до утра.
— Зато друг твой позвонил, предупредил. Я из-за тебя из-за новогоднего стола сорвался.
— Это из-за меня, — виновато смотрю на него.
Отчим переводит на меня удивлённый взгляд, пристально смотрит в глаза, а затем со вздохом обреченно машет на нас рукой и кивает на выход.
— Два сапога пара.
Уже в машине он спрашивает, что случилось, и мы честно рассказываем ему всё, начиная с деревни.
— Завтра Чернов пришлёт свою дочурку извиниться, — кивает Рэм Алиевич, выслушав нас.
— А можно только без этого? — хмурится Мирон, а я согласно киваю. — Нахрен нам эти извинения не нужны. Лучше поспим подольше.
— Тогда придётся забетонировать ее и пустить в свободное плавание, — задумчиво вздыхает отчим и, с удовольствием поймав на себе наши ошалелые взгляды, подмигивает с улыбкой. — Да шучу я.
Так как времени в обрез, едем сразу к родителям. Забегаем домой без десяти минут полночь. Успеваем только скинуть куртки и помыть руки, как слышится речь президента.
Быстро разместившись за столом всей семьёй, слушаем пожелания. А после, под бой курантов, разливаем шампанское и загадываем желания.
А потом с криками "Ура!" начинаем поздравлять друг друга с наступившим новым годом, едим салаты и смотрим праздничную программу в кругу самых близких и родных людей. А потом мы идем с лучшим мужчиной на свете и младшей сестрой пускать салюты.
И я никому не расскажу, что загадала, потому что мои желания слишком детские и наивные. Просто новый год — это тот праздник, когда даже реалисты до мозга костей искренне верят в чудеса.
Эпилог
Конец апреля порадовал нас хорошей погодой. Снег уже совсем сошёл, а температура воздуха позволяла ходить в футболках и кофтах.
Для свадьбы мы сняли большой светлый особняк в центре Москвы с видом на реку. Роспись будет тут же.
Я поправляю галстук перед зеркалом и ловлю себя на мысли, что у меня дрожат руки. Не ожидал, что буду трястись перед собственной свадьбой.
Мы с невестой готовимся к началу церемонии в разных комнатах. Со мной друзья и отец, с Забавой — женская часть гостей.
— Криво завязал, кажется. — хмурюсь, глядя на отражение.
— Да нормально всё, — усмехается отец, поправляет мне галстук и пристально смотрит в глаза. — Можешь вообще его снять. Твоя свадьба.
Вздыхаю, снова смотрю на себя в зеркало. На самом деле плевать на галстук. Я просто не знаю, как скоротать время до встречи с Забавой. Я её не видел со вчерашнего вечера и уже очень соскучился.
— Невеста готова, — слышится из-за двери голос Златы, и я ещё раз поправляю галстук, собираюсь с духом и выхожу из комнаты.
Распахиваю соседнюю дверь и замираю на пороге, потому что не могу оторвать глаз от Забавы. Она стоит в центре комнаты и взволнованно сжимает в руках букет нарциссов.
Вся будто светится изнутри. Такая красивая и неземная в своём пышном белом платье, что у меня даже перехватывает дыхание. Я долго не мог заснуть ночью, представляя себе, как она будет выглядеть, но даже и близко не предполагал, что настолько сногсшибательно.
— Мирон, ты не передумал? А то давай я тебя подменю, — раздаётся сзади голос друга, а я показываю ему фигу и под дружный смех шагаю к своей невесте.
Крепко сжимаю ее ладонь, и мы идём рука об руку к большим белым дверям. Старый паркет тихо поскрипывает под нашими ногами. Сзади юморят друзья и подбадривают нас шёпотом.
На “три-четыре” легонько толкаем массивные створки и попадаем в большой зал, украшенный цветами и залитый ярким солнечным светом. Играет свадебный марш. Перед нами стоит регистратор и небольшой круглый стол с двумя креслами. А по краям располагаются ряды стульев для гостей. Когда все усаживаются и замолкают, кажется, что в зале нет никого, кроме меня, Забавы и работницы ЗАГСа.
— Володина Забава Александровна, вы обвиняетесь в краже фамилии и сердца Царского Мирона Владимировича, — начинает торжественно зачитывать речь женщина, и мы с Забавой растерянно оборачиваемся друг на друга, а сзади раздаются тихие смешки. — Готовы ли вы понести наказание в виде пожизненного лишения свободы без права на условно-досрочное освобождение с конфискацией вашего сердца в пользу потерпевшего?
— Готова, — тихо хрюкнув от смеха, громко отвечает Забава.
— А вы, Царский Мирон Владимирович, обвиняетесь в особо тяжком преступлении — краже спокойного сна Володиной Забавы Александровны с применением очарования, хитрости и наручников. Готовы ли вы к пожизненному заключению в двухкомнатной камере вместе с Володиной Забавой Александровной и исправительным работам в виде мытья посуды после семейных ужинов?
— Готов, — отвечаю уверенно и быстро оборачиваюсь к друзьям. — Вот вы придурки.
— А это не мы, — ржёт Семён и кивает мне на отца. Тот невозмутимо смотрит на меня, покачивая новорожденного сына, но по его хитрому взгляду вижу – это дело его рук.
— Тогда объявляю, что приговор окончательный и обжалованию не подлежит. Прошу вас подойти, обменяться браслетами.
Подходим с Забавой к подставке для колец и удивлённо смотрим на изящные золотые наручники, лежащие на красной бархатной подушке.
Со смешком беру в руки браслет-наручник и защёлкиваю его на запястье Забавы. Она то же самое повторяет со мной.
— Можете поцеловать своего сообщника, — заканчивает свою речь регистратор, и мы целуемся под аплодисменты.
Конечно же, после этого нам провели классическую церемонию росписи с обменом кольцами, а потом мы отправились в соседний зал на банкет, где нас уже ожидали ведущие и конкурсы, которые, оказывается, были тоже завязаны на нашем приключении в новогоднюю ночь.
Например, в банкетный зал мы вошли под "Мурку", а сейчас танцуем свадебный вальс под внезапную "Девочку-пай". К слову, эти неожиданные шуточки внесли в классическую программу праздника именно ту изюминку, которую мы каждый раз будем вспоминать с теплом и нежностью даже спустя много лет.
— Интересно, вместо свадебного салюта у нас будет стрельба из пистолетов в воздух? — счастливо смеётся Забава, обнимая меня за шею.
— Не знаю, но уже ничему не удивлюсь, — прижимаю её к себе за талию и, приподняв, кружу в воздухе.
И я много чего еще не знаю. Например, что спустя время Забава подарит мне сына. А ещё через несколько лет — дочку. Но одно я знаю точно: я ни секунды не пожалею о своём выборе и сделаю всё, чтобы моя семья была самой счастливой на свете. Потому что каждый дарит миру то, чем наполнен.
Я наполнен счастьем и любовью, ведь со мной рядом мой неиссякаемый источник — моя любимая жена. И если когда-нибудь меня спросят, в чём смысл жизни, я просто возьму её за руку. Без лишних слов.
Потому что вот оно — то самое "долго и счастливо", о котором все мечтают. Не идеальное, не из сказки, а наше — с горячими спорами из-за немытой чашки и бурными примирениями под одеялом.