предательством. Они хотели увезти все ими награбленное, и они это выполнили. Одно было ясно: трусость чехов и их союз с избранной на съезде в Уфе Директорией, которая состояла в большинстве из членов губившей Россию партии социалистов, грозили стране новыми бедами. И потому русские патриоты должны были принять те или иные меры, чтобы избежать грозящей опасности, в особенности же в силу того, что чехи, несмотря на то, что их требования были выполнены, – все-таки начали очищать фронт и русские города, которые были в свое время освобождены от кровавой власти большевиков, опять стали переходить в их мстительные руки.
Чехи оставляли боевую линию, не задерживая большевиков, и в конце концов совершенно прекратили боевые действия; при первом же нажиме большевиков они отходили и в своих поездах и вагонах увозили с собой русское государственное имущество. Как только они погружали свою богатую добычу на поезда, они немедленно отправлялись па восток… За ними вслед шел поток беженцев из волжского района… Обязанность прикрывать отход «освободителей» ложилась на русских офицеров и добровольцев. Без сапог, без теплой одежды взирали эти истинные герои на переполненные платьем и кожами чешские поезда. За чехами следовали массы беженцев, стариков, женщин и детей, которым невозможно было оставаться на местах, так как за одно только сочувствие чехам большевики расстреливали целыми семьями. Директория ничего не предпринимала и по своим убеждениям и не могла ничего предпринять против измены чехов. Не могло помочь никакое посредничество прибывших представителей Антанты – английского генерала Нокса и французского генерала Жанена. Протест нарастал даже в чешской среде: командующий чешской армией в Казани, которая была оставлена большевикам, чешский полковник Швец не мог помешать бегству своих солдат и покончил самоубийством… Когда представители Антанты поняли невозможность вернуть чехов на боевой фронт, они, не имея достаточно судов для того, чтобы увезти чехов из Сибири, передали им охрану Сибирского железнодорожного пути, в тылу русской армии от Ново-Николаевска до Иркутска. Чтобы выполнить эту задачу, чехи захватили силой 20 000 железнодорожных вагонов, в которых они продолжали жить (один вагон на трех чехов), тем самым забивая все пути и затрудняя снабжение армии.
Чехи оставили фронт. Директория, которая, как уже было отмечено, в большей своей части состояла из представителей социал-революционной партии, – была бессильна. Для того, чтобы спасти положение, надо было принимать героические меры.
Одной из таких мер был переворот 18-го ноября, в Омске, который передавал правительственную власть в руки адмирала Колчака, вместе с званием Верховного Правителя России, в каковом качестве его признали сначала добровольно подчинившиеся ему возглавители других русских белых фронтов, а потом, через несколько времени, также и представители Антанты.
Это решение было принято 17-го ноября советом министров Сибирского правительства и приведено было в исполнение группой патриотически настроенных русских офицеров. Они 18-го ноября арестовали членов Директории, безвольно подчинившихся совершившемуся факту.
Адмирал Александр Васильевич Колчак был особенно любим в русском флоте; в послереволюционное время он стал известен всей России, как блестящий командующий Черноморским флотом, так как именно он сохранил флот дольше других от неизбежного разрушения. Его личность представляется как исключительно светлая, рыцарственная, честная и искренняя. Он был значительным русским патриотом, умным и образованным. Он принял на себя ответственность власти, как акт героический, с полным самопожертвованием во имя родины, и вся его дальнейшая служба отечеству, которую он запечатлел своею смертью, до самого конца была отмечена любовью к родине и сильно развитым чувством долга. Он подчинился долгу и принял предложенную ему власть. Впоследствии чехи оправдывали свой уход с фронта тем, что они не хотели поддерживать власть адмирала Колчака, которого они считали «реакционером». Нелишне будет отметить, что их отход с фронта состоялся на три недели ранее, чем совершился государственный переворот, передавший власть в руки адмирала…
В своей декларации, которой он остался верным до самого конца, адмирал Колчак объявлял населению Сибири, что он принимает на себя всю власть для того, чтобы сбросить тиранию большевиков, восстановить права народа, свободу и порядок и дать каждому возможность заниматься своими делами. Он обещал, после занятия Москвы, передать всю власть в стране в руки вновь избранного Учредительного Собрания.
Сверженные им социалисты-революционеры не могли забыть своего поражения и развернули в народных массах оживленную деятельность, с конечной целью свергнуть установленный Верховным Правителем порядок. Они старались достичь своей цели сильной пропагандой в среде низших слоев населения, которое еще не знало темных сторон большевизма, и вместе с чехами, против своей воли задержанными в белом тылу, подготовляли крушение белого фронта. В таком исключительно тяжелом положении должен был адмирал Колчак продолжать святое дело освобождения России от коммунистов.
Оставшиеся на фронте русские добровольцы к этому времени были усилены введением всеобщей воинской повинности населения и потому, несмотря на предательство чехов, им удалось в течение всей зимы 1918/19 г. удержать в своих руках горные проходы на Уральском хребте. В тылу шла лихорадочная работа по созданию новых формирований, чтобы поддержать фронт, выдерживавший натиск большевиков. После бесконечных трудностей были созданы три армии. Армия была снабжена слабо, при страшных холодах Сибири не хватало теплой одежды, был большой недостаток в ружьях и патронах. Чехи не отдавали своей добычи. Представители Антанты не имели возможности ускорить свои поставки, за которые адмирал Колчак платил им из золотого запаса, захваченного в Казани. В глубине и в тишине социалисты подрывали вновь построенное государственное здание, в угоду близким им по убеждению большевикам.
Весной 1919 года белые армии, предупреждая возможность большевистского натиска, – сами перешли в наступление.
Снова был занят ряд ранее оставленных городов. Население встречало армии адмирала Колчака с твердой верой в создавшуюся легенду, что «он идет для освобождения России с духовенством в полном облачении, с хоругвями и с пением “Христос Воскресе”… Народ крестился и ожидал освобождения… Но сама армия, которая прошла при наступлении путь в 500 верст, имела разорванные полушубки, одетые почти что на голое тело, в рваных валенках на ногах, при полном отсутствии белья и не имея возможности вымыться… она нуждалась в подкреплениях новыми частями… а их не было!
И несмотря на это, к Пасхе 1919 года казалось, что поставленная цель будет достигнута. Верховный Правитель объехал весь фронт, все слои населения встречали его, как спасителя, в деревнях крестьяне повсюду встречали его благодарственными молебнами и подносили ему скромную хлеб-соль. Оборванная армия героически исполняла свой долг. С юга пришло известие о добровольном подчинении Верховному Правителю главы военных сил на юге – генерала Деникина. Союзные интервенты изменили свое обращение с русскими, но все еще задерживали официальное признание их правительствами власти адмирала Колчака, так как добивались получить от адмирала «либеральную и демократическую» декларацию, которая могла бы удовлетворить «западные демократии». Уже обсуждалось движение победоносных армий на юго-восток для соединения с армией Южного фронта.
Но и красные не оставались пассивными. Они бросили в тыл белых миллионы рублей на пропаганду; их лучшими помощниками были социалисты, которые мстили за отобранную от них власть, они напрягали все силы, они бросали на фронт свежие части, они мобилизовали всю партию. Наступление красных началось. Адмирал Колчак сам отправился на фронт, чтобы вдохнуть в усталых бойцов новые силы. Все было напрасно – сил не хватало. Белые армии дошли до предела своих сил, началось отступление… Разрушенный красной пропагандой тыл армии начал сдавать.
В конце мая 1919 г. началось отступление, которое безостановочно развивалось и продолжалось до начала 1920 г., то есть до того времени, когда прекратили свое существование остальные фронты белой борьбы и в конечном счете привело к крушению Восточного фронта… Время от времени части армий переходили в наступление, но это не могло ничего изменить в общем положении – силы сдавали и не было никакой возможности их восстановить. В тылу были восстания. Разрушительная работа социалистов, которые не были окончательно уничтожены, обнаружила свои следы. В ноябре пал Омск, оставленный правительством адмирала Колчака. Чехи, как и прежде, «охраняли» железнодорожную линию. Их тогдашняя деятельность может быть правильно охарактеризована популярной тогда в армии песенкой, в которой были слова: «Наши с нашими воюют, чехи сахаром торгуют…»
Все надежды до крайнего изнеможения усталого фронта были направлены на успехи южной армии генерала Деникина, которая к этому времени находилась в полном отступлении! Таким образом, наступала неизбежная катастрофа, которая на Восточном фронте присутствием чехов и их, и социалистов предательством была доведена до крайних пределов… Эти два фактора довели пути русских верных на Восточном фронте до ужасающих трудностей и страданий.
Армия отступала на восток, при чем естественно, при бедности дорогами Сибири, придерживалась железнодорожного пути. А железнодорожная линия была плотно закрыта «охраняющими» ее чехами. Поезда Верховного Правителя, вагоны с женщинами, детьми и стариками, которые должны были спасаться от красных банд, не могли пробиться на восток, так как дорога была забита чехами. Таким образом, создавалась колоссальная пробка, пробить которую несчастные русские не имели никакой взможности, и они попали между молотом, т. е. Красной армией, и наковальней – чешскими легионами. По сторонам дороги развертывалась деятельность социалистов, которые в полном согласии с чехами организовывали непрестанные восстания.