Генерал Врангель, при всех качествах его, как военного вождя, не мог не ехать, не мог не отозваться на полученное им приглашение. Генерал Шатилов, его естественный начальник штаба, заставлял себя смотреть на дело спокойнее и доказывал своему другу-начальнику, что он идет на дело безнадежное и ничего достигнуть не сможет. Полученный генералом Врангелем (для передачи в Крым) ультиматум «союзников», требовавших от белых (но не от красных) прекращения борьбы на юге России под страхом лишиться при неприятии ультиматума всякой помощи со стороны «союзников» – еще более ухудшал положение.
Но генерал Врангель приглашение принял и решил ехать, получив возможность достичь берегов Крыма от Союзного командования. Все мы, в особенности военные чины управления генерала Агапеева, с волнением в сердце прислушивались к тому, что совершалось в Драгоманате.
Настал день отъезда генералов на Север.
Мне было совершенно необходимо еще раз, перед его отъездом, повидать генерала Врангеля, во-первых, для того, чтобы пожелать ему успеха, а во-вторых, чтобы просить его, подобно тому, как он хотел взять меня в Сербию, – вызвать меня в Крым для назначения на любую должность по его решению.
Я ждал Петра Николаевича в управлении военного представителя, перед комнатой, отведенной ему для житья генералом Агапеевым.
Мне повезло – генерал Врангель вышел готовым к отъезду и мы остались одни…
Он был взволнован предстоящим ему жребием и, сильно волнуясь, он был совершенно откровенен.
Он более чем хорошо и совершенно правильно понимал положение. Как я уже один раз упоминал в печати (Сборник, посвященный его памяти и изданный мною в 1938 году) – «он шел не на праздник власти, как это думали многие, он ясно сознавал трудность и почти безнадежность задачи, которую судьба возлагала на его плечи, он понимал, что идет на тяжелый труд, на подвиг, и тем не менее он опять подчинился долгу и, заявив Военному Совету: «Я делил с армией славу побед и не могу отказаться испить с нею чашу унижения», принял на себя тот крест, который и привел его к преждевременной кончине. Но это все было позже, а в ту минуту я горячо присоединился к его решению, считая, что его вступление в командование давало белым последний шанс на победу. Я считал, что ехать надо, и только просил использовать и мои небольшие силы. Вошедшему в нашу комнату генералу Шатилову – генерал Врангель сразу же сказал о теме нашего разговора.
Расставаться было трудно, и я с радостью воспользовался предложением генерала Врангеля вместе с ними на автомобиле генерала Агапеева проехать на пристань, где провожающих не могло быть и не было. Таким образом, я был последним, кто видел будущего Главнокомандующего на европейском берегу, в минуту завершения его «первого Константинополя».
Генералов принял на борт английский миноносец. Я остался на берегу и крепко задумался. Меня тянуло обратно в Россию…
Первые известия из Крыма повергли меня в недоумение – я сам, если можно так выразиться, погрузил генералов Врангеля и Шатилова на английский миноносец. А известия из Севастополя говорили о прибытии генерала Врангеля в Крым на английском броненосце «Император Индии»… В этом было что-то непонятное, для меня, по крайней мере…
Только значительно позже узнал я, в чем было дело… В последнем разговоре мне казалось, что генерал Врангель волнуется… так и было. Оказывается, что при выходе миноносца в Черное море при сильной качке сердце, которое так нужно было России, не выдержало, и у генерала Врангеля произошел сильный сердечный припадок. Англичане это учли, они тогда еще были любезны с будущим Главнокомандующим, и миноносец повернул обратно в Константинополь, где генералу Врангелю была предоставлена возможность пересесть на броненосец, который 21-го марта и привез его и генерала Шатилова в Севастополь…
Там генерал Врангель принял главное команование и, как мы все знаем, исполнил свой долг до конца!
Я же в начале мая был вызван в Крым «для получения нового назначения»…
Галлиполиец. № 27. 1958.
К двадцатипятилетию кончины генерала Врангеля
Иметь героя в своей среде – радость и счастье. Потерять героя – горе и беда.
Беда потерять своего героя постигла белых двадцать пять лет тому назад, 25-го апреля 1928 года, когда скончался Главнокомандующий Русской армией генерал барон Петр Николаевич Врангель. Скончался в Брюсселе, как тогда говорили, «от неизвестной болезни», которую так окончательно и не смогли определить лечившие его врачи, скончался, в последних своих предсмертных словах вспоминая Армию и Россию!
B сборнике, посвященном его памяти и вышедшем к десятилетию его кончины под моей редакцией, я писал: «Трудно, если просто не невозможно дать оценку и характеристику генерала П.Н. Врангеля… Для того чтобы во весь рост оценить его колоссальную фигуру, по-видимому, мало десяти лет…» Теперь, когда прошло еще пятнадцать лет, картина остается прежней. Для того, чтобы написать «Историю жизни генерала П.Н. Врангеля», надо раньше всего знать историю белых. которых он вел и которые его потеряли. А история белых еще не закончена. Его соратники не сказали еще своего последнего слова, не выполнили еще его заветов, которым они остались верны, не закончили своей службы России… По-видимому, историю жизни генерала П.Н. Врангеля и историю его белых будет писать кто-либо из следующего за нами поколения, кто-то, кто доживет до воскресения России, о которой неизменно думал почивший вождь на своем смертном одре.
Здесь, в памятной статье, посвященной генералу П.Н. Врангелю, я хочу только вспомнить и отметить те работы, которые раньше всего лягут в основу труда будущего, неизвестного сейчас, его биографа. Раньше всего это, конечно, его личные «Записки», вышедшие в двух томах Летописи Белой Борьбы – «Белое Дело» под моей редакцией, по желанию самого генерала Врангеля, который за месяц перед своей кончиной (я был в Брюсселе в марте 1928 года два раза) были лично им переданы мне и мною перевезены из Бельгии в Германию, что по тогдашним временам, ввиду того, что к запискам было приложено не мало карт и схем – было не так просто. Эти Записки (томы 5-й и 6-й Белого Дела) обнимают собою период жизни и деятельности генерала Врангеля с ноября 1916 года (период развала Российской Императорской армии) и по ноябрь 1920 года, по день беспримерной эвакуации Русской Армией генерала Врангеля – Крыма.
Последние слова этих двух книг: «Тускнели и умирали одиночные огни родного берега. Вот потух последний… Прощай, Родина!»
Это было 15-го ноября 1920 года, П.Н. Врангель не ошибся – России он больше не увидел, – через восемь лет он безвременно (ему не было тогда еще пятидесяти лет), скончался на чужбине.
В сборнике, посвященном его памяти в 1938 году, помещены материалы, говорящие об его службе в строю (в большей своей части – также его личные записки, которые он посвятил войне 1904–1905 гг.), статьи его сотрудников и близких ему людей – о работе Петра Николаевича в эмиграции и статьи, посвященные его памяти и его характеристике.
Уже тогда, по условиям эмигрантской жизни, трудно было дать больший материал для его «оценки и характеристики», и потому сборник, приводя его «официальную биографию» – его послужной список, дает также сведения о тех изданиях, которые эмиграция посвятила своему герою. В нем двадцать три названия. Это было в 1928 году. Потом, конечно, прибавились еще и другие.
К этим изданиям я и отсылаю всех, кто хотел бы теперь ознакомиться с историей жизни генерала П.Н. Врангеля. Хочу только отметить, что двухтомные «Записки» и книга сборника, ему посвященная, целиком погибли в Берлине, во время воздушного налета на город 23 ноября 1943 г., и теперь их можно найти только в частных руках. Вероятно было бы правильным уже теперь поставить вопрос о втором издании этих трудов. Но каждому понятно, что в условиях эмигрантской жизни это пока только мечта, и не больше.
Не имея, таким образом, возможности привести в том или ином виде «Историю жизни генерала П.Н. Врангеля», я хочу в рамках журнала, посвященного его памяти, осветить небольшой эпизод из эмигрантской деятельности генерала Врангеля, который, насколько мне известно, никогда не был описан в русской эмигрантской прессе, – его посещение Берлина в конце 1924 года, где я тогда выполнял обязанности Военного представителя Главнокомандующего Русской Армией – почему и присутствовал при всем том, что я постараюсь описать ниже.
Мое назначение в Берлин состоялось в 1920 году, и приказ об этом был подписан генералом Врангелем в мае месяце в Джанкое. куда я был вызван Главнокомандующим из Константинополя, где я, по его приказу, нес службу при Военном представителе, которым был тогда генерал А.С. Лукомский.
За четыре года, прошедшие со времени моего назначения в Берлин, вопрос о желательности приезда в Германию Главнокомандующего поднимался неоднократно. Но не было никакой возможности получить на это согласие тогдашнего германского правительства, которое, в силу своих связей с большевиками, едва ли могло приветствовать приезд белого русского вождя. В сущности говоря, не следовало даже ставить этот вопрос перед официальными учреждениями, потому что получать отказ, а он был весьма вероятен, конечно, было неприятно.
Но, кроме официальных властей, в Берлине были круги, которые хотели, чтобы это посещение состоялось, и надеялись, что приезд генерала Врангеля в Берлин может принести ту или иную пользу делу русских белых. Круги эти были близки к немецкому «Союзу Врангелей», который в силу фамильной связи почитал себя вправе интересоваться «русским Врангелем», а с ним и его делом. Установить родственную близость между генералом П.Н. Врангелем и Союзом не представлялось возможности. Фамилия Врангелей за долгие годы ее существования утвердилась в России, Швеции, Германии и Эстонии и получила сравнительно широкое распространение. Генеалогическое древо никто из Врангелей, вероятно, нарисовать не мог. Все удовлетворялись тем, что герб у всех линий был общий – значит, и фамильная связь существовала.