Несмотря на все напряжение, белые армии в 1917–1920 гг. не победили. В то время как все эти армии действовали на окраинах России, большевики успели сформировать Красную Армию революции и, опираясь на запасы продовольствия, снаряжения, обмундирования и на бесконечные запасы вооружения старой России, добились успеха и принудили белых покинуть пределы России. Покинул Россию и генерал Краснов и уже в эмиграции, получив неожиданный для себя отдых от всей той напряженной работы, которую ему пришлось вынести на cвoих плечах в годы борьбы на юге России, развернул свой литературный талант и, разумеется, направил его, так же как и всю свою деятельность, по старому руслу – на борьбу с большевиками, уже не силой оружия, не формированием казачьих полков, а силой слова и своим умением облечь это слово в красивые формы. Его многочисленные литературные труды, созданные в период его жизни в эмиграции, сначала в Германии, потом во Франции и затем опять в Германии, представляли собою романы, отчасти исторического характера, но более всего – они давали яркую картину пришествия к власти и хозяйничанья в России коммунистической партии. В этих романах большевистские вожди всегда могли найти самих себя, конечно, находили и, разумеется, этими откровениями довольны не были[175].
Война 1939–1945 гг. застала генерала Краснова в Германии, где он под Берлином, в небольшой квартирке в чужой вилле жил очень скромной жизнью, возможность которой обеспечивали ему его литературные заработки, и продолжал свою работу и далее. Его квартира скоро стала местом сосредоточения мыслей и устремлений правонастроенной части русской эмиграции, и это, конечно, не прошло незамеченным для внимательно следивших за жизнью русской эмиграции советских вольных и невольных агентов.
Стремясь к освобождению родного казачьего войска и всей России от много лет терзавших ее коммунистов, генерал Краснов сделал ту же ошибку, которая оказалась роковой для генерала Власова, – он связался с германским командованием и предложил ему организовать казачьи формирования для борьбы на Восточном фронте! Совершенно независимо от генерала Власова, генерал Краснов пришел к тому же, для русской эмиграции естественному решению, что он и русские военные формирования, к которым он имеет или будет иметь то или иное отношение, должны бороться только против большевиков и не вмешиваться ни в какой форме в столкновения западных держав и США с Германией. Поскольку такое решение возможно было провести в жизнь – это, конечно, иной вопрос, и пример генерала Власова говорит о том, что это попросту было невозможно в силу того, что германская власть этой точки зрения, конечно, не разделяла.
Что касается юридической стороны вопроса, то генерал Краснов, который никогда не был, подобно генералу Власову, советским подданным, а кроме того, как и большинство русской старой эмиграции декретом Советского Правительства от 15-го декабря 1921 года был навсегда лишен подданства бывшей России – конечно, мог во время войны располагать собою согласно своих взглядов и не быть при этом обвиненным в действиях против родины, которой он велением большевиков был окончательно лишен!
Конец войны и капитуляция германской армии в мае 1945 года застали генерала Краснова с его сотрудниками в центре казачьих формирований Германской армии, который был расположен в окрестностях г. Триеста в Северной Италии, в южном районе наступления частей британской армии, во главе которых стоял британский фельдмаршал Александер, по счастью, как тогда могло казаться, человек по своему прошлому хорошо знавший русских белых, их идеи, стремления и отношения к красным большевикам, еще по периоду действий белых армий в Прибалтике в 1917–1920 гг., в то время, когда теперешний фельдмаршал был молодым английским офицером и имел непосредственную связь с русскими формированиями в этом районе. Между прочим, связь эту фельдмаршал Александер возобновил и в 1945 году!
Генерал Краснов, возглавляемый им казачий центр в Триесте и подчиненные этому центру казачьи части, находившиеся в составе германской армии, приняв на себя наступающие британские части, сдались им, не оказывая им никакого сопротивления. Таким образом, генерал Краснов, его ближайшее окружение и самые полки – оказались в положении военнопленных британской армии.
Взаимоотношения между казачьим и британским командованием сначала не оставляли желать ничего лучшего, и поэтому генералу Краснову казалось естественным то обстоятельство, что он смог вести с англичанами переговоры о дальнейшей судьбе казаков и что переговоры эти постепенно дошли до той стадии, когда надо было решать уже вопрос не более, не менее, как о переходе казаков на службу Англии! В уверенности, что британское командование играет с казаками, как честный противник – честную игру, генерал Краснов и подчиненные ему генералы в мае 1945 года приняли приглашение англичан и на английских грузовиках отправились для переговоров на назначенную британским командованием «конференцию». Разумеется, казаки верили военной чести своего противника и отправились, не ожидая того, что их постигло немедленно по прибытии на место, где должна была состояться конференция, – и где их вместо представителей британского командования ожидали представители советской власти, объявившие прибывших уже не британскими, а советскими военнопленными![176]
Естественно, что советское командование немедленно препроводило выданных ему генералов в СССР, где они все, после почти полуторагодового издевательства в советских тюрьмах, предстали перед военным судом Красной армии, разумеется, приговорившим их к смертной казни за «измену родине», и генерал Краснов, со своими спутниками, так же, как за полгода до него генерал Власов с 11-ю сопутствующими ему генералами, был повешен в Москве в январе 1947 г., оставив после себя в эмиграции свою престарелую жену – друга и ангела-хранителя, которая всегда и всеми силами ограждала его творчество от вторжений и посягательств на его время толпы интересующихся им соотечественников. Несчастная женщина так и осталась ожидать, что ее муж «вернется с конференции, на которую он был приглашен британским командованием…» Нашлись люди, которые приняли в ней участие и дали ей, старой и одинокой, приют и ласку, которая, конечно, не заменила ей погибшего мужа, с которым она прожила более полстолетия!
Генерал от кавалерии Петр Краснов, герой Российской Императорской армии и противокоммунистической армии Белой, кавалер высшего в этих армиях ордена храбрых ордена Святого Великомученика и Победоносца Георгия, любивший родное Донское войско и Россию больше самого себя, доверившийся британскому военному командованию и ставший военнопленным Королевской армии Англии, был без суда над ним просто выдан своим заклятым врагам – русским большевикам, без какой-либо возможности для англичан ссылаться на какую бы то ни было конференцию, вроде конференции в Ялте! В сущности говоря, было бы проще и во всяком случае гуманнее просто уничтожить 77-летнего героя, не причиняя ему излишних страданий. Может быть, и в данном случае принятое решение считалось бы недемократичным, и потому фельдмаршал Александер, которому, вероятно, пришлось в том или ином виде санкционировать сомнительное решение своих подчиненных, предпочел не изменять этого решения и просто умыть руки, закрывая глаза на то, к каким результатам это приведет!
Идеи, исповедуемые генералом Красновым, имеют в России также немало последователей, и имя его также для многих было символом протеста против диктатуры большевиков-коммунистов – русский народ несомненно уже знает о постигшей его судьбе.
Выдача генералов Власова и Краснова надолго останется темным пятном на знаменах, допустивших эту жестокость – армии, как бы победоносны и как бы высоко ни были подняты эти знамена!
Часовой. № 277. 1948
За гранью прошлых дней
Когда мои мечты за гранью прошлых дпей
Найдут тебя опять за дымкою туманной,
Я плачу сладостно, как первый иудей
На рубеже земли обетованной.
Новая книга ставшего всем столь известным и близким Григория Валерьяновича Месняева, неизменного сотрудника многих эмигрантских национально-патриотических изданий «За гранью прошлых дней», вышедшая в свет в далекой Аргентине, доплыла, наконец, и до Европы. Ее содержание – избранные статьи Г.В. Месняева. По-видимому, избранные им самим из очень большого числа им написанных. Вероятно, из тех, которые писатель считает своими «любимыми» или же себе наиболее близкими.
Название книги взято из стихотворения также близкого автору поэта-офицера Фета. Ему и посвящена первая статья цитируемого сборника.
Фету посвящает автор искренние и хорошие слова, восстанавливая в нашей памяти этого, все же не так близко нам знакомого поэта. Его он вспоминает добрым словом… Но искренняя оценка и даже, быть может, преклонение отдается им другому поэту, которого сам Г.В. Месняев рекомендует своим читателям как «Околдованного витязя» или как «Князя Серебряного». Это граф Алексей Константинович Толстой, прекрасную характеристику которого дает автор.
И правда же, Алексей Константинович Толстой ближе всех заслуживает ту характеристику, которую каждый из нас знает по тому периоду, когда «Князем Серебряным» увлекался каждый из нас. Чистый, благородный, храбрый, русский прежде всего – граф Алексей Толстой воплотил все эти качества в герое так памятного нам всем романа…
Ведь все мы читали и увлекались и поэзией и прозой графа А. Толстого. Баловень судьбы, носящий старое русское имя, красивый, близкий с детства друг Наследника Цесаревича Александра Николаевича, будущего Царя Освободителя Императора Александра II, граф Алексей Константинович мог сделать то, что называлось «блестящей карьерой». Любимец Царя («Любим калифом Иоанн»), человек, которого баловала много пережившая личного горя Государыня Императрица Мария Александровна, безотказная слушательница всех произведений поэта («К Твоим, Царица, я ногам несу и радость и печали…»). Толстой отказывается от того, что называется блеском жизни, и стремится остаться только поэтом («О отпусти меня калиф, дозволь дышать и петь на воле…»). И «калиф» – Император Александр понял своего друга и отказался видеть его министром и Императорского Двора и Народного Просвещения и… сделав его егермейстером, в сущности говоря, «отпустил его на волю»…