Родители отвезли меня домой, в мою квартиру. Здесь я жила самостоятельной жизнью до тех пор, пока не уехала в Москву. Просторная двухкомнатная квартира с хорошим ремонтом, современной техникой и всем необходимым для комфортной жизни, казалось, не ждала моего приезда. Здесь уже не так уютно и пахнет затхлостью.
На ужин я съела оставленные мамой салат «Цезарь» и кусочек торта, приняла душ и легла в кровать. Как только моя голова коснулась подушки, слезы потекли из глаз, я не могла сдержаться и минут тридцать плакала без остановки. Я пыталась смириться с мыслью, что его больше нет в моей жизни. Наволочка промокла, лицо опухло, стало холодно, я провалилась в беспорядочный поверхностный сон. Череда непонятных кадров мелькали в моей голове всю ночь. Это было похоже на бред.
С рассветом я разлепила глаза. Часы показывали половину пятого. Я почувствовала неприятную боль в горле, голова раскалывалась, ломило ноги и поясницу. Нет, только не это. Я вскочила с кровати и пулей вбежала на кухню, где хранилась аптечка. Столбик термометра показывал 38,5. Как же так? На завтрак я съела таблетку жаропонижающего, попрыскала горло спреем, выпила крепкий чай. Честно говоря, я не была удивлена тем, что заболела. Мой организм любые переживания переносит на физическом уровне.
Я все решила написать Никите о том, что заболела, полностью игнорируя все законы логики и здравого смысла. Получив в ответ: «Выздоравливай», я почувствовала облегчение и обиду одновременно. Я надеялась прочитать хотя бы слова поддержки, а может быть даже вызвать жалость. А получила снова пищу для раздумий. Даже если все шло к расставанию, наверное, можно было бы проявить немного внимания к близкому человеку.
Теперь, по мимо, кучи черно-серых нагнетающих мыслей, в моей голове поселилась тяжесть и боль. Все тело охватило болезненное состояние. Сил не хватало даже на то, чтобы смотреть телевизор или листать ленту в Интернете. Заснуть у меня не получалось, а если я на несколько минут и проваливались в сон, на меня сыпались бредовые картинки. Так я и пролежала несколько часов, переворачиваясь с бока на бок, то кутаясь в одеяло, то скидывая его. Зато я точно решила, что Никите первая больше писать не буду.
Днем приехали родители и привезли мне лекарства, дав строгую инструкцию по их применению. Я быстро проводила их из квартиры, чтобы они не заразились, съела несколько разных таблеток в надежде, что они помогут вылечиться. Но лечить надо было душу, а не тело.
Время тянулось очень медленно. Глаза быстро уставали от экрана телефона, поэтому единственное развлечение, которое меня устраивало — журнал с кроссвордами. Мозг отвлекался от ненавистных размышлений, когда я пыталась разгадать слово. Это помогало мне отвлечься. Если я чувствовала, что температура опять начинает повышаться, я пила жаропонижающее и закутывалась в два теплых одеяла.
Вечер выдался тяжелым. Мне страшно было посмотреть на себя в зеркало. Бледное лицо, тусклые глаза, растрепанные волосы — такой вид угнетал меня еще больше. На улице стемнело, и из-за этого грусть овладевала мной. Получалось, чувство безысходности и бесконечной боли. Как страшна может быть любовь…
За целый день я все время проверяла телефон и ждала, ждала, ждала. Ни одного сообщения от Никиты. Ничего. Такого просто не может быть.
К ночи градусник показал 39 градусов. Я съела таблетку от температуры час назад, но она не помогала. Темная комната стала давить на меня. Я уже не обращала внимания на ломоту в теле и головную боль. Я лежала на боку и сверлила глазами телефон. «Ну хоть одно сообщение, пожалуйста. Дай знать, что тебе не все равно»: думала я куда-то в пустоту. Нет. Телефон равнодушно молчал. Я плакала. Я лежала одна в этой темной комнате и плакала. Я ему больше не нужна. Он ушел. Осталась только боль, моя боль. И пустота.
До рассвета уснуть я не смогла. К счастью, удалось сбить температуру на один градус, но я уже почувствовала облегчение. Утром сон овладел моим телом, и я провалилась в бездну на пару часов. Мне не снилось ничего.
Еще один день пролетел в попытках сбивать температуру и лечить горло. Я как зомби передвигалась по квартире, постоянно делая себе горячий чай с лимоном. В голове мыслей не было, я хотела восстановить силы и вернуться к нормальной жизни. Вечером пришло сообщение от Никиты. Нет, не с вопросом о моем самочувствии. Он скинул мне фотографии, где он со своими друзьями вожатыми сидит на берегу моря. Два парня и две девушки смеются, на фоне заходит солнышко, а в руках у них по кусочку сочного и, наверное, невероятно сладкого арбуза. От вида еды меня затошнило. Мой организм категорически отказывался воспринимать пищу последние два дня.
Вторая ночь болезни далась мне полегче. Хотя температура еще держалась высокая, я заставила себя заснуть. Мне снова снились непонятные сны о море желтоватого цвета, где плавали гнилые арбузы. На рассвете я проснулась, снова съела таблетку от температуры, выпила горячий чай и вышла на балкон. Город еще спал. Было тихо и свежо. Небо серо-голубого цвета, на котором я разглядела несколько утренних звездочек, лежало на панельках и, казалось, тоже дремало. Мне стало спокойно. Я перестала ждать. Я начала чувствовать, как едкая боль сменяется терпкой печалью. Вдох. Чистый сладковатый воздух наполнил мои легкие. Выдох. Теплое дыхание растворилось. Вдох. Мое тело наполнилось уверенностью. Темная ночь сменялась рассветом. Из-за деревьев выглядывали озорные солнечные лучики, наполняя утро и мое сердце теплом и добром. Я долго смотрела на дома, возвышающиеся напротив, лес, виднеющийся за углом дома, стайки птиц, порхающих над крышами. Мир жил, мир дышал. И я вместе с ним.
Болезненное состояние еще сохранялось, но чувствовала я себя намного лучше. Держалась небольшая температура, на которую я не обращала особого внимания. Горло перестало болеть. Я захотела есть. Впервые за три дня я почувствовала аппетит. Правда, хватило меня ненадолго. После двух овсяных печенек я поняла, что наелась. Но для меня это большое достижение.
Днем мне удалось крепко и сладко поспать. Наконец-то я чувствовала здоровый сон, который насыщал мой организм силами. Я выздоравливала. Несмотря на слабость, моя душа чувствовала себя хорошо и посылала сигналы телу. Вечером от Никиты пришло сообщение. Он сказал, что после лагеря хочет съездить в родной город к родителям, поэтому вернется в начале сентября. Абсолютно никаких эмоций во мне эта информация не вызвала, поэтому в ответ я лишь отправила сухое «ОК».
Я больше им не болела, но мне так много хотелось ему сказать. Я хотела, чтобы он почувствовал мою боль, хоть немного понял ее. Но писать или звонить ему, слышать его голос совсем не хотелось. Никита для меня был как будто в тумане. Поэтому поздно вечером я взяла в руки листок бумаги и ручку и начала писать:
Никита. Знаешь, а я любила. Любила не за красоту, не за характер, не за васильковые глаза и мягкий голос, не за далекие перспективы, а любила тебя. Любила, как умела. Иногда нежно, иногда страстно, иногда злилась, иногда боялась. Но искренне, чисто и, наверное, по-детски.
Я старалась. Старалась, чтобы тебе было хорошо. Хорошо со мной и хорошо, когда меня нет рядом.
Я была с тобой. Я была собой. Могла делать разные глупости, дурачиться, быть милой, быть вредной. Быть.
Я восхищалась. Восхищалась тобой, твоими успехами, твоим отношением к жизни, твоими целями.
Я ждала. Ждала от тебя сообщения, звонка. Ждала тебя дома. Ждала, когда ты куда-то уезжал. Ждала, когда ты обнимешь или поцелуешь.
Я верила. Я верила в нас. Я верила, что мы сильнее, чем трудности. Я верила, что мы все сможем.
Теперь я верю в тебя. Я верю, что у тебя все получится. Я верю, что все твои мечты исполнятся. Через несколько лет у тебя будет дорогая машина, квартира, летом ты будешь отдыхать на огромной вилле в Сочи. У тебя будет все. Верю.
Знай, я была счастлива и в той маленькой комнате в общежитии.
Будь счастлив, родной.
Твоя я.
Еще пару дней ушло на восстановление после болезни. Я начала выходить на улицу, чтобы подышать свежим воздухом, начала полноценно питаться, нормализовался сон. Неопределенность все еще давила на меня, но я легко с этим справлялась. Я знала точно, когда Никита приедет, мы с ним поговорим, и он вернется обратно в общежитие, а я буду жить в своей маленькой уютной квартирке одна. Я хотела привыкнуть к одиночеству.
Глава 4. Подари мне август
Поезд прибывал к конечной стации — Москве. Солнце снова жарило столицу, стояла страшная духота. Я выползла из вагона и направилась в сторону метро. Все казалось каким-то нереальным и ярким, я отвыкла от суеты. Единственное, о чем я сейчас мечтала — это побыстрее добраться до дома. Слабость еще давала о себе знать. Просачиваясь сквозь прохожих, я преодолела переход и наконец-то оказалась в прохладном вагоне метро. Всю дорогу я пялилась в одну точку и думала о чем-то неизвестном, далеком и глобальном. Ни одной внятной мысли мне так и не удалось словить, но это и к лучшему. Объявили мою станцию. Вагон выплюнул толпу людей и умчался дальше. Я шла под полуденной жарой очень медленно, еле переставляя ноги. Еще сложно было поверить и принять все, что происходило, но я искренне старалась это сделать.
Проспав целый день и всю ночь, я встала достаточно рано, чтобы успеть собраться на работу. Первый раз за последнее время я достала косметичку. Стоя перед большим зеркалом с подсветкой в ванной комнате, я создавала новую себя. Тени, подводка, туш, тональный крем, румяна — все ложилось на мое лицо идеально. Непослушные волосы я уложила в кудри с помощью всевозможных специальных спреев и пенок. Обильно брызнулась терпкими духами с цитрусовой отдушкой. Из шкафа я достала легкое кружевное платье белого цвета. Красивая. Я нравилась себе. Я готова была врываться в новую реальность. Настроение играло разноцветными узорами, мне было хорошо.
— С выздоровлением, Алина! — встретил меня Алексей, широко улыбаясь. Он точно был рад моему возвращению. — Отлично выглядите! Надеюсь, у Вас все хорошо.