16 сентября король Хусейн объявил в стране военное положение. В тот же день Арафат стал главнокомандующим Армией освобождения Палестины — военным крылом ООП. В историю эта гражданская война вошла под названием «Черный сентябрь». Палестинцы сразу оказались в ужасающем положении — регулярная армия теснила сопротивление все ближе к границе с Израилем. С первых дней рядовой Карлос оказался на передовой.
Он вспоминал, что эта война была настоящей бойней, а горы покрывались тысячами трупов. В Иорданию вторглась усиленная дивизия сирийской армии, однако она была остановлена иорданскими сухопутными войсками и ВВС и потеряла при этом более 1600 человек убитыми, ранеными и пленными, а также 90 % бронетехники. В горах Аджулана Карлос укрылся в крепости на окраине деревни, которая была построена для защиты от крестоносцев. Теперь ему и его товарищам приходилось защищаться от единоверцев, готовых растоптать редкие ростки палестинского сопротивления. Место было более чем удачное — защитники могли контролировать оттуда почти всю долину реки Иордан.
Время обучения и муштровки не прошло для Карлоса даром: теперь это был не бумажный тигр, а универсальный солдат из мышц и сухожилий. Он не только не реагировал на постоянные обстрелы, но и обладал исключительным хладнокровием. Чтобы понимать, представьте себе непрерывный огонь — это иорданцы стреляют и днем и ночью; Карлос не раз падает от осколков, но тут же поднимается и весь в крови, как дьявол, идет в контратаку; снова падает, поднимается и продолжает наступать. Такие воспоминания оставили участники этих событий. Именно «Черный сентябрь» сделал из Карлоса того, кем он стал. В интервью он заявил:
— Я поддерживал идеи Палестины еще во время своей учебы в СССР, но после этой бойни я стал локомотивом этой борьбы.
На протяжении десятков лет его взгляды не изменились ни на миллиметр. Так же считали и другие пережившие иорданский апокалипсис. Например, глава разведки Арафата Абу Айад признался, что поражение в Иордании вызвало к жизни массовый террор как реакцию.
В результате событий «Черного сентября» погибло, по разным оценкам, от 3000 до 10 000 палестинцев, около 150 000 были изгнаны из Иордании, а Ясир Арафат и НФОП перебазировались в Ливан.
— Это был полный беспорядок, они много чего творили, — вспоминает Карлос, — армия атаковала палестинцев после захвата самолета из-за давления со стороны британцев и американцев. И тогда мы создали организацию «Черный сентябрь». Я был одним из выживших, было убито около 4000 человек, единственным подразделением, которое осталось в живых, было наше подразделение, все подразделения НФОП были уничтожены, истреблены либо оказались в бегах. Так началось по-настоящему сотрудничество с НФОП, потому что не я выбрал НФОП, а меня выбрала историческая ситуация. Я был очень хорошим бойцом, и я нравился всем, они меня уважали, они даже дали мне документы, официальные документы с моим новым именем Салем Мухаммад. Иностранцу, который стал полноправным членом в ноябре 1970 года, мне доверили организовать безопасность первого палестинского конгресса, где решалась судьба сопротивления.
На корабле, где проходил конгресс, Карлос встретил Вади Хаддада, который был в бешенстве от того, что оказался в меньшинстве по вопросу тактики, предполагавшей угоны авиалайнеров.
— Он был очень злым, когда я встретил его, — вспоминает Карлос.
Джордж Хабаш оказался, напротив, в приподнятом настроении.
— Джордж Хабаш, генеральный секретарь Народного фронта, только что вернулся из рабочей поездки в маоистский Китай и Северную Корею. Он пригласил меня к себе и сказал, что дело палестинского освобождения находится в опасности, поэтому надо срочно оставить дела в Иордании и выехать за границу, где меня ждала работа совсем другого рода. Во время нашей беседы Хабаш расспрашивал о семье — родителях и Соне Марине, заботливо интересовался о дочери. Он был очень учтивым. В это время я уже был членом Национального фронта освобождения Палестины и единственным иностранцем, участвовавшим в войне «Черного сентября». Ему было нужно, чтобы я вернулся в Лондон, и я тогда сказал: «Я сделаю это для вас». Поэтому мы так организовали, чтобы я вернулся в Лондон, а затем они связались со мной.
По данным американской разведки, Хабаш встречался не только с представителями Северной Кореи и Китая для получения поддержки, в его миссию входила встреча с японцами из японской Красной армии — будущими активистами НФОП. Поручение Карлосу дел в Европе означало, что доктор Хабаш смещает географию военизированных акций фронта с Ближнего Востока. Поражение в войне «Черного сентября» хорошо показало, что консолидация арабского мира — миф, в который так приятно верить. Пока на Ближнем Востоке правят реакционные режимы, ни о какой реальной поддержке революционно-освободительного палестинского движения не могло быть и речи. Это доктор Хабаш хорошо усвоил.
Выбор пал на Карлоса по самым очевидным причинам: он доказал свое бесстрашие и хладнокровность в сражениях сентября, показал наилучшие результаты в тренировочных лагерях, знал несколько языков, в том числе арабский, и обладал личной преданностью лидерам НФОП. Перед отправкой на западный фронт Карлосу предстояло пройти еще один, заключительный курс под руководством учителя Вади Хаддада. Этот специальный курс подготовки отличался от других тонкой спецификой предстоящей деятельности. Да и Хаддад не был таким легковерным парнем: его одобрение и уважение следовало заслужить. И снова Карлос становится звездой курса, демонстрируя решительность, работу мысли и предрасположенность к выполняемым заданиям. Кроме того, это дало ему не только особые знания, но и возможность навести мосты с нужными людьми, которые помогут ему в начале его тайной войны. Карлос был в восторге от происходящего, тем более его оценил сам Вади Хаддад, который для него был гораздо значимее международного героя Эрнесто Че Гевары.
— Доктор Вади Хаддад (Абу Хани) был настоящим героем, — говорит мне Карлос, — и сделал для палестинского движения больше, чем кто-либо другой. Он был чистым и светлым человеком. Потом о нем скажут много плохого, но это все голоса врагов, предателей и завистников. В делах политики и финансовом обеспечении сопротивления ему не было равных. Во время арабо-израильской войны доктор Хаддад познакомился в Американском университете в Бейруте с Хабашем и Константином Зурайком. Он был очень важной фигурой, он был хорошим организатором и спланировал много международных операций высшего класса. Таким образом, он финансировал арабское национальное движение. Он был настоящим героем палестинского дела. Доктор Хаддад отравлен и убит врагом. Я видел его очень давно. Многие государства, которые хотели убить его, сделали все, чтобы это было похоже на естественную смерть. Вади Хаддад был их врагом, потому что Народный фронт освобождения Палестины сделал многое. Он был похоронен на христианском кладбище, где хоронят англикан, — Вади Хаддад был христианином. Его уважали арабские лидеры, и многие имели общие дела с ним. Я горжусь, что знаком с этими людьми. Абу Хани был человеком чести, который тратил все заработанные деньги на революцию. Его проницательность и искренность привлекали многих — и христиан, и мусульман. Будучи христианином, он хорошо знал Священный Коран. Знал его почти наизусть и часто обращался к нему, всегда читал в месяц Рамадан. Для мусульман он герой, хотя и не единоверец.
В феврале 1971 года, окрыленный своеобразным повышением, Карлос вылетел рейсом из Аммана в Лондон, где впервые за несколько лет смог воссоединиться с семьей. Он вернулся туда, откуда бежал годы назад: вечерние приемы, посольства, лекции по экономике и прочая буржуазная жизнь. Правильным решением Карлоса было записаться на курсы русского языка: если бы не они, то вы бы не держали эту книгу в руках.
Но все это было лишь бутафорским миром: в настоящем мире Карлос подчинялся команданте Мохаммеду Будия, руководителю европейского отделения НФОП. О нем известно не много: участвовал в войне за независимость Алжира, сидел во французской тюрьме и был человеком, лично преданным Хаддаду. Еще один красочный штрих: Будия был довольно популярным драматургом и театральным режиссером, имел свой театр в пригороде Парижа и был своим парнем в кругах столичной французской богемы. Театрал с динамитом!
Итак, в 1971 году под его крыло поступил человек, которому будет суждено сыграть главную роль в этом международном спектакле. Считается, что в это время Карлос был занят составлением «расстрельных списков», куда входили высокопоставленные лица из Саудовской Аравии и других нефтеносных монархий, которые могли при нужных условиях поправить финансовое положение Народного фронта. Отдельной категорией шли враги революции — сионисты, представители враждебной Иордании и местные денежные мешки, связанные с Израилем и США. Сведения о последних не были каким-то секретом — желтая пресса с большим энтузиазмом вываливала на своих страницах сведения о финансовых воротилах и политиках. Другим способом получения информации стали светские рауты, где элегантный венесуэлец мог и умел вскружить голову болтливым светским львицам и расположить к себе лондонских знаменитостей.
Про существование этих списков сообщало французское следствие, однако ни в то время, ни после они не были представлены как доказательства. Сам Карлос как-то с юмором сказал, что никогда не читал этих блокнотов и обязательно поделится впечатлением после того, как прочтет.
В 1971 году его деятельность чуть не попала под удар, когда спецслужбы начали шерстить явки пропалестинских левых активистов, в том числе квартиру, в которой жил Владимир Рамирес Санчес. Потом они нагрянули в квартиру, где проживал и сам Карлос вместе с матерью. Там полицейским не удалось ничего найти, и, выругавшись, они пригрозили, что будут присматривать за ним. Он кивнул головой и продолжил смотреть ТВ.
— Тогда я был ответствен за Англию и Ирландию, — рассказал мне Карлос, — и у нас не было оружия, ничего не было… Так что когда в Лондоне полиция приехала к моему дому и дому моей матери, пытаясь найти оружие, у них ничего не получилось.