К счастью для влиятельных постояльцев гостиниц, девушки были схвачены израильской полицией и после вдумчивого допроса сознались, что ими двигали две великие вещи — мировая революция и любовь к своему мужчине.
Другой валькирией Будия была Тереза Лефевр, французский доктор, сменившая халат врача на униформу солдата НФОП. Новая ячейка общества пыталась взорвать замок Шенау в Австрии, который являлся еврейской перевалочной базой на пути в Израиль. Впрочем, неудачно. Но и не надо сразу думать, что все акции алжирского командира заканчивались ничем. Например, успешной оказалась акция, когда парочка — Тереза и Мохаммед — летом 1972 года взорвала очистительный завод в Триесте. Вовсе не шутки — этот завод перегонял топливо на всю Западную Европу. В результате акции 250 000 тонн нефти было уничтожено. По приблизительным оценкам, ущерб составил $2,5 миллиарда.
Будия планировал создать из всех вооруженных групп в Европе мощную подпольную армию. Он делегировал членов разных группировок в Ливан на обучение и за короткое время сформировал большую террористическую организацию, своего рода центральное управление для всех фракций. Будия использовал специального связного, путешествовавшего между Бейрутом и Парижем, тонкого ливанца с бегающими глазами — Мишеля Мухарбала. Он перебрался в Париж в 1960-х годах, и надо сказать, что освоился неплохо — к началу 1970-х у него была и жена, и любовница. По линии НФОП он занимался финансовыми транзакциями и подделкой паспортов. Во время налета израильского спецназа на штаб-квартиру «Черного сентября» в Бейруте в руки израильтян попало досье Мухарбала с фотографиями и документами.
Тогда, по воспоминаниям старого офицера «Моссад» Виктора Островского, и произошла вербовка Мухарбала:
«Все кипело, для нормального осторожного подхода к цели вербовки времени уже не было. Офицер Моссада Орен Рифф, знавший арабский язык, в июне 1973 года получил поручение провести прямую вербовку Мухарбала, т. е. просто подойти к нему и предложить сделку. (Это — многообещающий метод. Иногда таким путем получаешь агента, а если не получается, то несостоявшегося агента можно так напугать, чтобы он прекратил работать на другую сторону. Или можно заставить замолчать навсегда — как египетского физика Мешада.)
Мухарбал жил в шикарном лондонском отеле. За ним следили полтора дня, затем проверили гостиницу. Рифф должен был подойти к двери его номера, как только Мухарбал вернулся бы с прогулки. Его комнату уже тайно обыскали, она была пуста, оружие тоже отсутствовало. Когда Мухарбал поднимался на лифте, в кабине с ним случайно столкнулся какой-то человек, мгновенно и незаметно для него обыскав Мухарбала в поисках припрятанного оружия. Так как Мухарбал входил в “Черный сентябрь”, его считали опасным. После всех мер предосторожности Рифф подождал, пока Мухарбал вошел в номер, и подошел к его двери.
Когда Мухарбал открыл ему, Рифф проследил, не вытащил ли тот оружие, и быстро зачитал ему его краткое досье как члена “Черного сентября”, чтобы продемонстрировать осведомленность о его деятельности. Затем он сразу взял быка за рога: “Я из израильской разведки. Мы готовы заплатить вам кругленькую сумму и хотим, чтобы вы на нас работали”.
Ливанец расплылся в широкой улыбке и сказал: “Почему же вы так долго ждали?”
Оба мужчины — новоиспеченный агент и его вербовщик — немного побеседовали и договорились продолжить в следующий раз при более благоприятных обстоятельствах. Для Мухарбала деньги были не главным аргументом, хотя и имели большое значение. Главное, чего хотел добиться Мухарбал, — это защититься от спецслужб и от боевиков. По его логике, одна из сторон будет всегда защищать против другой. Конечно, все это извращенная логика предателя. Чтобы продемонстрировать свою полезность, он тут же сообщил Риффу о неизвестных подробностях жизни Будии: адреса его любовниц, рестораны, которые он посещает, и многое другое, что могло помочь захвату или ликвидации команданте. Это было важно, поскольку осторожный Будия имел сеть конспиративных квартир, меняя места ночлега каждый день, чтобы не оказаться в ловушке. Все эти адреса были известны Мухарбалу, смышленому связному, который всегда находился на связи.
Когда Рифф передал эти сведения “Метсада” (разведка), этот отдел взял на себя слежку за Будией во время его перемещений. Скоро им стало известно, что он перевел деньги некоему венесуэльцу Ильичу Рамиресу Санчесу, который, по сведениям Моссада, сотрудничал с группировкой “Черный сентябрь”.
“Метсада” вскоре выяснили, что Будия очень осторожный человек. Первое, на что всегда обращает внимание любая секретная служба, — константа, то есть то, что человек, за которым следят, делает регулярно. Такую работу нельзя делать спустя рукава, по принципу: “Да вот же он: давайте его убьем!” Так дела не делаются. Все должно быть спланировано, чтобы избежать осложнений. Единственной константой Будии было то, что он, где бы ни ездил, всегда пользовался одной машиной — синим “Рено-16”».
Еще было установлено место, которое он посещал чаще всего, — это был неприметный ресторанчик на Рю-де-Фосс-Сен-Бернар. Стали известны и некоторые его привычки: например, перед тем, как сесть в машину, Будия всегда открывал капот, проверяя багажник и глушитель на предмет наличия взрывчатки или мины. Именно поэтому израильские коммандос решили поставить мину-ловушку под сиденье. Единственное, о чем они переживали, — чтобы французские спецслужбы не вышли на их след. Для этого они сделали самодельную мину, начинив ее гайками и саморезами. Под бомбу установили мощную стальную пластину, чтобы взрыв пошел обязательно вверх.
28 июня 1973 года Мохаммад Будия вышел из квартиры, проверил, как обычно, машину, затем открыл дверь и сел. Как только он закрыл дверь, машина взлетела на воздух. Он погиб на месте. Сила взрыва была настолько велика, что болты и гайки, прошив тело Будия насквозь, вышли через крышу машины. Тело офицера НФОП будто окаменело — он продолжал сидеть в машине, его нога так и осталась на улице, а рука на руле. К этому описанию добавить нечего.
Французская полиция, осведомленная о его контактах с силами палестинского сопротивления, сделала вывод, что он погиб по неосторожности, перевозя бомбу собственного производства. Этот вывод очень часто делается полицией, которая либо скрывает, либо не имеет подробностей о том, что произошло на самом деле.
Будия стал последним в расстрельном списке группы карателей под названием «Гнев Господень», которая ликвидировала всех так или иначе причастных к событиям на Мюнхенской Олимпиаде, где случилась бойня с заложниками. После этого премьер-министр Израиля Голда Меир прямо заявила, что будет наносить удары по палестинскому сопротивлению во всех точках, куда сможет дотянуться «Моссад». В этом «Моссад» был не силен. Профессиональные убийцы, палачи и сыщики, моссадовцы славились своими внесудебными расправами. Однако их, в отличие от палестинцев, никто не называл террористами. Вообще, я заметил странную закономерность, что террористами называют только тех, кто не имеет авианосцев, самолетов и тяжелых бомб. Эта операция была войной, закамуфлированной под месть за Мюнхен, и ни один из убитых палестинцев не принимал участия в той операции. Например, убитый «Моссадом» Абдель Ваиль Зуайтер, представитель ООП в Риме, был философом, ученым, говорил на пяти языках и никогда не держал в руках оружия.
— Никто сейчас не говорит о роли «Моссада», а давайте говорить о людях, которых они убили, Игорь, — сказал Карлос. — Во время своих операций «Моссад» ликвидировал бесчисленное количество людей. Недавно я смотрел по телевидению фильм про это дело. Я говорю о работе в Мюнхене: «Моссад» несет ответственность за гибель людей там. О результатах той операции молчат. А ведь правда такова, что лишь один спортсмен был убит человеком из ФАТХ, в то время как остальные были ликвидированы «Моссадом». Во всяком случае, было много манипуляций об этом происшествии. Инцидент был искажен Голливудом.
После убийства Будии Мухарбал сообщил своему куратору, что «Черный сентябрь» откомандировал в Париж венесуэльца Рамиреса Санчеса для руководства операциями в Европе. «Моссад» знал очень мало об этом человеке, но вскоре выяснил, что он пользуется паспортом на имя Карлоса Мартинеса Торреса.
По информации «Моссада», Карлос получил контроль над всеми складами оружия палестинцев в Европе. Среди прочего он унаследовал и ракеты «Стрела». «Моссад» получал от Мухарбала впечатляющие сведения, которые было практически невозможно вытянуть другим способом. После того как израильская разведка использовала по полной добытую информацию, она делилась ею с разведками Западной Европы и США, засыпая их таким количеством данных, что те не знали, что с ними делать. Островский вспоминает:
«…Среди офицеров других разведок циркулировал шуточный вопрос: “О, мы уже получили сегодняшнюю книгу от Моссад?” А связь “Моссад” с ЦРУ была в те дни настолько тесной, что американцы шутили об “отделе Моссад в Лэнгли” (городок в штате Вирджиния, где находится штаб-квартира ЦРУ). Этот поток информации на шпионском рынке был не всегда очень полезен, но, по крайней мере, никто не мог сказать, что он ничего не знал. И это был подход, которым Моссад вполне успешно пользовался и в дальнейшем».
Также, по их информации, Карлос был очень заинтересован в двух оставшихся в Риме ракетах. Об этих самых ракетах они узнали от Мухарбала, но у них еще не было возможности добраться до них. Если бы они просто так ворвались в квартиру, то сразу рассекретили бы своего ливанца, который передавал им очень полезные сведения по телефону с частотой каждые два-три дня. То есть для курирования этого агента требовалось несколько человек, которые посменно держали с ним связь круглые сутки.
Якобы Карлос хотел использовать ракеты против израильского самолета «Эль-Аль». Но он не хотел лично участвовать в операции, держа на контроле ее тщательное планирование. Карлос считал, что если есть возможность осуществить операцию без личного участия и лишних жертв, то это большая победа. Он всегда любил говорить, что «если можете сделать операцию без крови, то делайте ее без крови».