Эта зеленая скамейка стояла у открытой двери почты, и Мегрэ пришлось после полудня провести на ней несколько часов.
— А я все думала, подниметесь ли вы наконец сюда! — воскликнула Аглая, увидев входившего Мегрэ. — Я была уверена, что вам придется звонить по телефону, а ведь не очень-то приятно разговаривать из «Ковчега», где слышно каждое слово.
— Долго придется дожидаться Парижа, мадемуазель?
— Я дам вам его вне очереди, через несколько минут.
— Тогда соедините меня, пожалуйста, с сыскной полицией.
— Я помню номер. Ведь это мне пришлось соединять вас с инспектором, когда он вам звонил.
Мегрэ чуть было не спросил: «И вы слушали наш разговор?»
Но очень скоро она сама сказала ему об этом.
— С кем вы будете говорить в сыскной полиции?
— Вызовите бригадира Люка. Если его не будет на месте, тогда инспектора Торранса.
Через несколько минут на проводе послышался голос Люка.
— Какая у вас погода, старина? — спросил Мегрэ. — По-прежнему дождь?.. Ливни?.. Ладно! Послушай, Люка! Выясни и сообщи мне все, что можешь, относительно некоего Филиппа де Морикура. Да, Леша видел документы и утверждает, что это его настоящее имя. Последним его жильем в Париже были меблированные комнаты на Левом берегу, улица Жакоб, семнадцать-б… Что именно я хочу узнать?.. Точно сказать не могу. Узнай, что сможешь. Не думаю, чтобы на него было дело в нашей картотеке. Но все же проверь. Узнай, что удастся по телефону и сразу позвони мне. Не нужно никакого номера. Просто проси Поркероль. Позвони также в полицейское управление Остенде. Спроси, знают ли там некоего Бебельмана, который, насколько мне известно, является крупным судовладельцем. Это еще не все… Не разъединяйте нас, мадемуазель. Есть у тебя свои люди на Монпарнасе? Послушай, что там говорят о Жефе де Греефе… Что-то вроде художника. Некоторое время жил на Сене, в лодке, пришвартованной у моста Мари. Записал?.. Да, это все. Звони мне, не ожидай, пока соберешь все сведения. Пошли столько людей, сколько понадобится. У вас там все хорошо?.. У кого родился ребенок?.. У жены Жанвье?.. Поздравь его от меня.
Выйдя из кабины, Мегрэ увидел, как Аглая без тени смущения снимает с головы наушники.
— Вы всегда слушаете разговоры?
— Я осталась у аппарата на тот случай, если бы вас прервали. Я не доверяю телефонистке из Йера. Это настоящая ведьма!
— И такую помощь вы оказываете всем?
— Утром мне некогда, я разбираю почту, но днем я не так занята.
— Вы регистрируете телефонные разговоры, которые заказывают жители острова?
— Это моя обязанность.
— Могли бы вы составить мне список всех заказов, которые выполняли за последние дни?
— Сейчас. Я это сделаю за несколько минут.
— А телеграммы принимаете тоже вы?
— Много телеграмм бывает только в сезон. Кстати, сегодня утром я отправила одну, которая должна вас заинтересовать.
— Откуда вы знаете?
— Тот, кто ее посылал, видимо, тоже интересуется теми, о ком вы только что запрашивали сведения, во всяком случае одним из них.
— У вас есть копия телеграммы?
— Сейчас поищу.
Через минуту она протянула комиссару бланк:
«Фреду Массону, у Анжело, улица Бланш, Париж.
Хотел бы получить подробные сведения Филиппе де Морикуре адрес Париж улица Жакоб тчк Прошу телеграфировать Поркероль тчк Привет Шарло».
Мегрэ дал прочитать телеграмму мсье Пайку, который только покачал головой.
— Приготовьте мне, пожалуйста, мадемуазель, список вызовов. Мы с приятелем подождем на улице.
Тут они впервые и уселись на скамейке, в тени эвкалиптов, возвышавшихся на площади. Стена за их спиной была розовая и горячая. Они вдыхали доносившийся до них сладкий запах.
— Я хочу попросить у вас разрешения ненадолго удалиться, — сказал мсье Пайк, глядя на церковные часы. — Если вы, конечно, ничего не имеете против.
Неужели он из вежливости делает вид, что думает, будто его уход может огорчить Мегрэ.
— Майор пригласил меня выпить стаканчик в пять часов у него на вилле. Я оскорбил бы его отказом.
— Пожалуйста.
— Я подумал, что вы, вероятно, будете заняты.
У комиссара едва хватило времени, чтобы выкурить трубку, глядя на двух старцев, играющих в шары, как из окошка послышался резкий голос Аглаи:
— Мсье Мегрэ! Готово.
Комиссар поднялся, взял протянутый листок и снова сел на скамейку, рядом с инспектором из Ярда.
Она выполнила работу старательно, аккуратным почерком школьницы, сделав три или четыре орфографические ошибки.
В списке часто встречалось слово «мясник». Видимо, он ежедневно звонил в Йер, чтобы заказать мясо на следующий день. Затем попадался кооператив. Тут звонки были тоже частые, но более разнообразные.
— Вы делаете заметки? — полюбопытствовал мсье Пайк, видя, что Мегрэ открыл большую записную книжку.
Может быть, это означало, что Мегрэ впервые, по его мнению, вел себя как настоящий комиссар?
В списке чаще всего встречалось имя Жюстины. Она вызывала Ниццу, Марсель, Безье, Авиньон и за одну неделю четыре раза говорила с Парижем.
— Сейчас узнаем, — сказал Мегрэ. — Мне кажется, что телефонистка постаралась подслушать ее разговоры. А в Англии тоже так водится?
— Не думаю, чтобы это было законно, но, возможно, тоже случается.
Накануне Шарло — Мегрэ это было уже известно — звонил в Марсель. Звонил, чтобы вызвать сюда свою приятельницу. Они с Пайком видели, как она сходила с «Баклана». А теперь он играл с ней в карты на террасе «Ковчега».
Ведь полицейским видны были издали «Ковчег» и движущиеся вокруг него силуэты людей. Отсюда, где было так спокойно, это напоминало кишащий улей.
Самое интересное было то, что в списке стояло имя Марселена. Он вызывал какой-то номер в Ницце за два дня до смерти.
Мегрэ внезапно вскочил и вошел в помещение почты. Мсье Пайк последовал за ним.
— Знаете вы, что это за номер, мадемуазель?
— Конечно. Это номер заведения, где работает известная вам дама. Жюстина вызывает его ежедневно: вы можете в этом убедиться, посмотрев список.
— Вы слушали разговоры Жюстины?
— Частенько. Но теперь перестала: это всегда одно и то же.
— Она сама говорит по телефону или ее сын?
— Говорит она, а мсье Эмиль слушает.
— Не понимаю.
— Да ведь Жюстина совсем глухая. Трубку подносит к уху мсье Эмиль и тут же передает ей, что говорят. Потом она кричит в аппарат так громко, что ее трудно понять. Первое слово у нее постоянно одно и то же: «Сколько?» Ей сообщают цифру выручки, а мсье Эмиль, стоя рядом, записывает. И так она поочередно вызывает все свои дома.
— Вероятно, в Ницце к телефону подходит Жинетта.
— Да, она ведь там управляющая.
— Ну а когда Жюстина говорит с Парижем?
— Это бывает реже. И всегда с одним и тем же, неким мсье Луи. И аждый раз она требует женщин. Он сообщает ей возраст и цену. Она отвечает «да» или «нет». Иногда торгуется, как на деревенской ярмарке.
— Вы не замечали последнее время чего-нибудь необычного в этих разговорах? Сам мсье Эмиль никому не звонил?
— Думаю, что он не осмелился бы.
— Что, мать не разрешает?
— Она ему почти ничего не разрешает.
— А Марселен кому-нибудь звонил?
— Я как раз собиралась об этом сказать. Он приходил на почту редко, только чтобы получить денежный перевод. Думаю, что за год ему не случалось говорить по телефону и трех раз.
— Кому он звонил?
— Один раз в Тулон, заказывал какую-то запчасть мотора для своей лодки. Другой раз в Ниццу.
— Жинетте?
— Да. Сообщал, что не получил денежного перевода. Он получал их почти каждый месяц. Оказалось, что Жинетта ошиблась. Сумма, указанная прописью, не соответствовала той, что была написана цифрами, и я не могла выдать деньги. Она выслала другой перевод со следующей почтой.
— Когда это было?
— Месяца три назад. Дверь тогда была закрыта, значит, было холодно, была зима.
— А последний разговор?
— Сначала я слушала, потом пришла мадам Галли купить марок.
— Долго он говорил?
— Дольше, чем обычно. Это легко проверить. — Она полистала свою книгу. — Два раза по три минуты.
— Вы слышали начало. Что же Марселен говорил?
— Приблизительно вот что: «Это ты?.. Да, я… Нет, дело не в деньгах… Денег я мог бы теперь иметь столько, сколько захочу…»
— А она ничего не ответила?
— Она только пробормотала: «Ты снова пил, Марсель?» Он поклялся, что у него с утра капли во рту не было. Потом попросил: «Не могла бы ты оказать мне услугу… Есть у вас в доме „Большой Ларусс“[7]?» Вот и все, что я знаю. В эту минуту на почту вошла мадам Галли, а клиентка она не из приятных. Она всегда уверяет, что своими налогами оплачивает служащих, и всегда грозит, что будет жаловаться.
— Поскольку разговор длился только шесть минут, маловероятно, что Жинетта успела за это время посмотреть в словарь, вернуться к аппарату и дать Марселену интересующие его сведения.
— Она ответила ему телеграфом. Вот! Я вам приготовила. — И Аглая протянула ему желтый бланк:
«Умер 1890 Жинетта».
— Вот видите, насколько хуже было бы для вас, если бы вы не поднялись сюда и не поговорили со мной.
— Следили вы за лицом Марселена, когда он читал телеграмму?
— Он перечитал ее два или три раза, чтобы удостовериться, что это действительно так, потом вышел, насвистывая.
— Как будто узнал что-то приятное?
— Точно. И еще, кажется, у него был такой вид, будто он кем-то восхищается.
— Вы слушали вчера разговор Шарло?
— С Бебе?
— Кого вы имеете в виду?
— Так Шарло называет свою приятельницу. Она должна была приехать сегодня утром. Если хотите, я могу повторить, что он ей сказал: «Ну как, Бебе, все в порядке?.. У меня тоже все помаленьку… Спасибо… Так вот, я остаюсь здесь еще на несколько дней, и мне хотелось бы немного порезвиться. Приезжай ко мне».