ошие туфельки! Но вот на днях по телевизору демонстрировали новые чешские модели. И модельерша сказала, что в будущем сезоне остроносые выйдут из моды. Обидно: купишь, а они устареют. Галя не миллионерша какая-нибудь — каждый месяц новые туфли покупать.
Готовит Галя микстуру, а перед глазами — туфельки эти, легкие, изящные, на тонюсеньком металлическом каблучке…
Но как же?.. Как же все-таки это получилось?!
Ни она сама, ни фармацевт, руководитель ее практики, ничего не заметили.
И такая доза! Пять граммов! Пять граммов «алтейки» — пустяк! Но пять граммов термопсиса…
Галя застонала.
Это и взрослому — смерть! В двадцать раз больше предельной нормы! А ребенку… Ребенку термопсис вообще запрещен. Даже в самых микродозах. А тут — пять граммов! Ой-ой-ой!
— Ну, успокойтесь, — сказал лейтенант. — А кому прописано лекарство?
Галя замотала головой.
— В том-то и беда! Помню только фамилию — Медведев. Или Медведева. То ли мальчик, то ли девочка. А больше — ничего…
— Совсем ничего? — нахмурился лейтенант.
— Совсем…
— А имя?
Галя качнула головой.
— Возраст?
Галя всхлипнула.
— А кто забрал лекарство? Мужчина или женщина? Молодая или старая?
Галя опять отрицательно качнула головой.
— А рецепт? Где и кем был выписан рецепт?
Галя заплакала:
— Его… его… вернули вместе с микстурой…
Лейтенант задумался.
— Товарищ начальник! Умоляю! — Галя вскочила. — Надо срочно отыскать! Лекарство забрали поздно вечером. Ребенок, наверно, уже спал. Значит, лекарство ему не давали. Значит, есть шанс. Малюсенький, но шанс! Первый раз дадут утром. Умоляю!
— Понятно, — лейтенант встал. — А теперь помолчите…
Он вышел из-за стола и медленно зашагал взад-вперед по дежурке.
Галя исподлобья с надеждой следила за ним:
«А может, что-нибудь и придумает?»
Сапоги его при каждом шаге обнадеживающе поскрипывали.
«А может, в самом деле, придумает? Впрочем, — она всхлипнула, — вряд ли… Попробуй найди в четырехмиллионном городе какого-то Медведева. И, главное — быстро, в одну ночь».
Как ни странно, Галя вовсе не думала о суде. Да, понимала: она — преступница. Да, понимала: за такое, конечно, по головке не погладят. Но не думала об этом.
А лейтенант все ходил и ходил по комнате. Ходил, приставив кулак к подбородку. Он всегда, когда думал, прижимал кулак к подбородку.
Украдкой поглядывал на Галю. Была она такая маленькая, худенькая. И губы — пухлые, совсем детские. А туфли и чулки такие жалкие, исхлестанные грязью, промокшие.
«Лет шестнадцать, ну, семнадцать», — подумал лейтенант.
Он сказал:
— Сядьте к батарее.
Галя непонимающе посмотрела на него.
— Что?
Потом пересела. Туфельки она сняла и поставила на батарею, а ноги сунула меж труб. Без туфель, в этой домашней позе она стала совсем похожа на ребенка.
«Статья сто шестая, — подумал Стеринский. — Убийство по неосторожности. До трех лет…»
Он покачал головой и снова, потирая кулаком подбородок, медленно зашагал взад-вперед по дежурке…
«А все-таки неплохая девушка, — думал он. — Честная. И не трусит. Понимает ведь: будут судить. Могла бы утаить. Авось не узнают. А она пришла. Сама. И выложила все…»
Лейтенант позвонил по телефону в управление милиции.
— Товарищ дежурный по городу? Докладывает лейтенант Стеринский…
Кратко изложил историю с лекарством.
— Что собираетесь предпринять?
— Во-первых, свяжусь с ЦАБом[2]. Узнаю адреса всех Медведевых, проживающих в Ленинграде. Попрошу в первую очередь отобрать мне василеостровских…
— Так. Дальше.
— Сейчас же пошлю людей во все детские поликлиники района.
— Однако учтите: ночь…
— Так точно, ночь. Но постараемся разыскать хоть вахтеров. Надо в регистратурах проверить картотеки. Выявить всех Медведевых. По карточкам узнать, кто из детей Медведевых сейчас болен и чем.
— Так. Действуйте. О ходе розысков докладывайте мне каждый час.
— Есть докладывать каждый час.
Галя подумала:
«А почему они ищут только тут, на Васильевском? Может, ребенок живет вовсе в другом районе. Может, просто мать работает где-то здесь. Ну, возле своей работы и заказала лекарство…»
Хотела сказать о своих сомнениях лейтенанту, но промолчала.
Честно говоря, какой-то он… Несолидный… Молод слишком. И такой чистенький, аккуратненький. И зубы сверкают так, будто у него их не тридцать два, как у других людей, а все пятьдесят.
А в кино — умные следователи, они всегда пожилые, не бритые, в мешковатых пиджаках и брюках с пузырями на коленях.
«Впрочем… Пожалуй, он прав, — подумала Галя. — Сперва надо искать на Васильевском. А уж если не найдется здесь, тогда по всему городу…»
О том же думал и лейтенант. Да, сперва — Васильевский. Все равно весь Ленинград за одну ночь не обшаришь. А главное, в аптеке забрали микстуру поздно вечером, около десяти. Значит, кто-то близко живущий. Именно живущий, а не работающий тут: ведь в десять с дневной смены давно разошлись, а вечерняя еще не кончилась…
— Не поступал ребенок Медведев? Нет? Предупредите все пункты «скорой», и «неотложную». В любую минуту может поступить. Да, Медведев. Да, термопсис…
Стеринский позвонил в ЦАБ.
— Вынуждена вас огорчить, — сказала дежурная сотрудница адресного бюро. — В Ленинграде более семи тысяч Медведевых. Пока мы выпишем адреса всех, пройдет неделя.
— А вы отберите только василеостровцев.
— Все равно. Потребуется два-три дня. А сейчас в ЦАБе я одна. Ночь ведь…
— Выезжайте и просмотрите картотеки! — сказал Стеринский оперуполномоченным — Жаркову и Беленькому.
Жарков был молчаливый, а Беленький — говорун. И сейчас Беленький тоже ответил за двоих:
— Есть просмотреть картотеки поликлиник.
«Одно плохо: больные там не по алфавиту, — думал Стеринский, — по адресам. Как же искать?»
За окном уже нетерпеливо фырчали машины, а лейтенант все сидел, приставив кулак к подбородку: неужели просматривать сплошь картотеки всех детских поликлиник района?
— Ничего не попишешь, — вздохнув, сказал он Беленькому. — Придется крутить все барабаны подряд.
— Придется, — согласился тот и шагнул к двери.
— Да! И обязательно проверьте: не отложены ли у врачей отдельно карточки с последними, срочными вызовами? Может, как раз там этот Медведев?!
— Есть!
Машины уехали.
…А дежурка жила своей обычной жизнью. Вот привели пьяного с разбитым лицом и слипшимися в кровавый ком волосами. Вот двое разъяренных мужчин притащили паренька: пытался снять колесо с их автомашины.
Все это было привычно. Семь лет, изо дня в день занимался лейтенант пьяницами и хулиганами, ворами и тунеядцами. Занимался усердно и добросовестно. Однако сегодня все это злило его. На счету каждая секунда, а тут… колесо! Подумаешь! Ребенок гибнет, а они — колесо!
Лейтенант быстро распорядился насчет пьяного. Не задерживаясь на подробностях, составил протокол об автоворишке. Его отправил в камеру, а шумных, возбужденных свидетелей, готовых, кажется, всю ночь рассказывать, как они случайно выглянули в окно, а на дворе этот парень поддомкратил машину и уже снял крепящие гайки с колеса… шумных этих свидетелей лейтенант перебил: «Вы свободны». И, кажется, вызвал их неудовольствие своей поспешностью.
Галя глядела на громкоголосых жизнерадостных автомобилистов с ненавистью. Будь ее воля, показала бы им колесо!
Лейтенант незаметно подмигнул ей. Мол, ничего, мы все это быстро…
Автомобилисты ушли, но, как назло, в дежурку тотчас ввалилась какая-то лохматая тетка.
— Вот, — плачущим голосом причитала она. — Муж! Линейкой…
И подсовывала лейтенанту, и Гале, и дежурному милиционеру свою голову, на которой вспух огромный, с грецкий орех, желвак.
— Муж! Это рази ж муж? Ирод это!
Лейтенант, не глядя на желвак, сухо сообщил адрес пункта, где освидетельствуют пострадавших, и косматая тетка скрылась.
— Товарищ дежурный по городу? Докладывает лейтенант Стеринский. Положение усложнилось. В поликлиниках никого нет, даже вахтеров. Наши стучали, звонили — без результата.
— Так. Что намерены предпринять?
— Буду действовать через постовых. Прикажу им обойти свои кварталы, поговорить с ночными дворниками. Нет ли жильцов с больным ребенком по фамилии Медведев?
— Действуйте!
Время… Как быстро мчится время…
Лейтенант посадил у телефона уполномоченного угрозыска Илью Местера, высокого парня в кожанке. Он почему-то так и сидел в кожанке, хотя в дежурке было тепло.
— Звоните на все наши посты. Запишите: «Всем постовым милиционерам. Срочно. Обойти свой участок, опросить всех дежурных дворников. Найти больного ребенка, фамилия — Медведев или Медведева. Об исполнении немедленно доложить. Лейтенант Стеринский».
Местер писал. Медленно, аккуратно; буквы крупные и с наклоном, как у ребенка.
— Давайте я, — сказала Галя.
Местер повернулся к ней. Глаза у него были тяжелые.
— Сиди уж. Заварила кашу…
Галю словно хлестнули. Сжалась, побледнела.
— Товарищ Местер! — Лейтенант неодобрительно покачал головой.
Местер хотел что-то сказать, но махнул рукой, подсел к аппарату и стал звонить.
— Постовой Рябушкин? Слушайте срочное распоряжение дежурного по отделу…
— Постовой Тринчук? Срочное распоряжение…
— Постовой Малинин? Слушайте…
А Галя сидела у стола.
«Так мне и надо… Так и надо… Заслужила…»
Потом чуть успокоилась, прикрыла глаза.
Вот сейчас на углу улицы, возле их аптеки, наверно, загудела сирена (Галя не раз из окна аптеки разглядывала ее: серебристый рожок, а под ним — такой же серебристый металлический ящик с красной полосой). Загудел рожок, постовой спешит к нему, открывает ящик, берет телефонную трубку: