Смелик ЭльвираМОЙ ДРУГ ТАСМАНИЙСКИЙ ДЬЯВОЛ
По другую сторону от экватора между Тихим и Индийским океанами, посреди безбрежного голубого пространства воды лежит самый маленький континент Земли, названный Южным — Австралия. А еще дальше к югу, отделенный от Австралии проливом Басса, расположился небольшой загадочный остров, покрытый непроходимыми дождевыми лесами, который получил свое название в честь отважного мореплавателя Абеля Тасмана. Вот на этом самом острове в один из дождливых осенних дней, а осень в Австралии и Тасмании начинается в марте, у мамы сумчатого тасманийского дьявола по имени Ночка родились малыши.
Цепляясь крошечными лапками за густую шерсть на мамином животике, они добрались до сумки и спрятались в ней от незнакомого, негостеприимного мира, чтобы в тепле, покое и сытости расти и крепнуть до определенной поры. Только весной (а весна, как вы, конечно, догадались, длится в Тасмании с сентября по ноябрь) дети начнут вылезать из маминой сумки и летом, в конце декабря, окончательно покинут ее, став почти что взрослыми и самостоятельными.
Больше нигде в мире, кроме как на острове Тасмания, не водятся эти необычные животные — сумчатые тасманийские дьяволы. Размером они с собаку, а внешне более всего напоминают маленьких медведей. Такие же неуклюжие и крепкие, с короткими сильными лапами, небольшими круглыми ушками и темной шерстью. День дьяволы проводят в укрытии, а ночью выходят на охоту. На плохой аппетит эти звери никогда не жалуются, поэтому поедают все что движется: мелких птиц и животных, насекомых, змей, ящериц. Они часто бродят по берегам рек, в надежде полакомиться лягушкой или раком, но никогда не забывают об осторожности, и повстречать их очень трудно.
Почему же некрупных и совершенно не опасных для человека животных назвали таким нехорошим именем — дьяволы? Да потому что первая встреча людей с этими зверьками оказалась не очень приятной. Но сначала люди не увидели тасманийского дьявола, а услышали, и прозвучавшие в ночи звуки не просто не понравились первым поселенцам, они привели их в ужас.
Никогда не быть дьяволу знаменитым певцом: голос у него богат, но совсем не красив. Может он и рычать, и глухо покашливать, и пронзительно кричать, и плаксиво ворчать, но мало кому придется по вкусу подобное пение. И внешне его не назовешь очаровательным: короткая морда, сильные челюсти, острейшие зубы и вечная ухмылка, поистине дьявольская. И характер непростой. Зверь хоть ростом и невелик, а будет стоять за себя до последнего дыхания, не испугается даже более крупного и сильного противника. Ради лакомого кусочка всегда готов дьявол ввязаться в драку. А первые поселенцы на острове сами голодали, еды на всех не хватало. Одна была надежда — на привезенных с собой кур. Но местному жителю — сумчатому дьяволу — такая еда тоже приглянулась, и стали куры бесследно пропадать, даже костей и перьев не оставалось. Вот и вспыхнула война между человеком и зверем, не на жизнь, а на смерть. Вот и закрепилось за мохнатым разбойником страшное название — дьявол.
Времена первых поселенцев давно прошли, а война все продолжалась. Теперь ее вели фермеры, оберегающие свой скот от диких хищников, и дьяволов в Тасмании осталось очень мало. Тогда люди опомнились и запретили охоту на этих удивительных зверей.
И все равно, нелегко жилось дьяволу: детенышей рождалось много, а выживали единицы. Вот и Ночке удалось вырастить всего лишь двух сыновей. Старшего, большого любителя поесть, называла она Мордаш, а младшенькому дала имя Пятнаш, за круглые пятна на черных боках.
Пройдет всего несколько дней и покинут братья заботливую маму, уйдут куда глаза глядят, искать свое место на острове. Каково придется им, неопытным, юным, делающим первые шаги в самостоятельной жизни?
Держаться бы братьям вдвоем, и надежнее, и спокойней, да не такой зверь тасманийский дьявол. Издавна привык он жить в гордом одиночестве, имея свои владения.
Разошлись Мордаш и Пятнаш в разные стороны, каждый по своей дорожке. Оглянулся Пятнаш, чтобы посмотреть на своего братика в последний раз, а того уже и след простыл. Кругом лес, знакомый, родной, но сегодня отчего-то не такой добрый, как всегда. Поднял Пятнаш голову, втянул носом терпкий воздух и неторопливо заковылял вперед, искать себе новый дом.
Трудно пришлось Пятнашу в первые дни самостоятельной жизни без маминой поддержки и помощи, не всегда охота оказывалась удачной. Впервые узнал он, что такое засыпать на голодный желудок, а его толстый хвост, хранящий запасы жира, совсем отощал.
Спустя несколько дней, а точнее ночей, Пятнаш вышел к реке. Чистая прозрачная вода струилась по гладким камням, подмывая корни высоких древовидных папоротников. И тут в носу у Пятнаша приятно защекотало. Легкое дуновение ветерка принесло с собой долгожданный запах еды. Его принадлежность Пятнаш определил мгновенно и безошибочно. Так могла пахнуть лишь выброшенная на берег рыба.
На своих коротеньких крепких лапках Пятнаш торопливо и уверенно затрусил вдоль русла реки. Он не остановился, пока не уперся мордочкой в поблескивающий при свете луны рыбий бок и незамедлительно приступил к трапезе. Ему казалось, такой вкусной рыбы он еще никогда не ел. Покончив со случайной находкой, Пятнаш внимательно вслушался в ночные звуки леса. Звенела вода, шелестели листья, в траве шуршали жуки, с особым едва уловимым шелестом распускались бутоны ночных цветов, но всякий прочий шум перекрывали звонкие голоса, доносящиеся с реки и из ближайших к ней зарослей. Это пели квакши. Не так давно из темных невзрачных головастиков они превратились в настоящих лягушек, блестящих, зеленых, покрытых красивыми золотистыми пятнами, и теперь восторженно сообщали об этом и лесу, и реке, и юному тасманийскому дьяволу.
Пятнашу очень понравилась песня квакш, но не потому, что он была красива и ласкала слух. Более всего она была приятна животику Пятнаша. Там, где живут квакши, тасманийский дьявол не останется голодным.
Пятнаш отыскал упавшее дерево, чуть расширил ямку под ним, натаскал коры, листьев, травы и устроил себе отличную лежанку. И с тех пор жизнь Пятнаша наладилась, его хвостик опять потолстел, и каждый раз во время ночной охоты он отходил все дальше и дальше от дома, расширяя свою территорию.
Однажды он ушел особенно далеко, и эта вылазка познакомила его не только с новыми местами, но и с новыми запахами. Сначала они были едва уловимы, и Пятнаш, удивленный, сгорающий от любопытства, чуть-чуть испуганный поддался их манящему зову. Осторожно он пробирался по пахучему следу, и в какой-то момент волна незнакомой ароматной смеси накрыла его с головой.
Ничего подобного он раньше не встречал. Запахи оказались столь сильными и многочисленными, что Пятнаш растерянно застыл на месте.
Едва справившись с охватившими его чувствами, дьявол сделал еще несколько шагов и вдруг очутился на большом зеленом лугу. Лес сомкнулся за его спиной, а Пятнаш даже не заметил этого.
О людях Пятнаш не знал абсолютно ничего. Он не просто никогда не встречался с человеком, он даже не подозревал о его существовании, а доносящийся с фермы запах был совершенно чужд тому миру, в котором до сей поры привычно существовал Пятнаш. Запах и привлекал и пугал одновременно, как и открывшаяся перед зверем необыкновенная картина.
Пятнаш нерешительно топтался на месте, прислушиваясь и принюхиваясь. Большинство запахов пугало именно тем, что было незнакомо, но кое-какие ароматы, легко выделенные чувствительным носом из общей струи, очень нравились Пятнашу. Так могла пахнуть добыча, и Пятнаш не смог остаться равнодушным к её манящему зову.
Привлекательный запах исходил из большого дощатого сооружения с маленькими окнами под самой крышей. Любой человек, недолго раздумывая, назвал бы его курятником, но Пятнаша не интересовали названия, Пятнаш стремился к тому, что пряталось внутри постройки.
Тасманийские дьяволы — большие специалисты по разорению курятников. Это и было причиной долгой войны между ними и фермерами. Молодые животные — ловки и подвижны, хорошо лазают по деревьям и по насестам, а Пятнаш являлся истинным тасманийский дьяволом, навыки предков жили в его крови.
Уже к утру неприступная на первый взгляд крепость курятника пала перед упорством и неуемной энергией лесного охотника.
Крепко сжимая в зубах добычу, Пятнаш выскользнул наружу и устремился к лесу, но убежать далеко ему не удалось. Из-за угла овечьего загона выскочил и бросился наперерез воришке огромный лохматый зверь. Это был фермерский пес, не менее отчаянный и бесстрашный, чем и сам тасманийский дьявол. А еще он был гораздо крупнее и опытней в драках.
Пятнаш перешел на галоп, от его обычной медлительности и неуклюжести не осталось и следа, но пес бегал быстрее. Пятнаш вильнул в сторону. Пес не поддался на обман, и уже мчался прямо навстречу Пятнашу, устрашающе скаля зубастую пасть. Но и Пятнаш мог похвастаться не менее впечатляющим оскалом. Недаром прославились тасманийские дьяволы огромной силой своего укуса. И раз убежать не удалось, Пятнаш приготовился защищаться.
Пес с налету набросился на непрошенного гостя, вцепился в черный загривок. Будь Пятнаш постарше и поопытней, возможно могучему охраннику и не удалось бы справиться с ним столь легко, но молодой дьявол впервые оказался в подобной передряге. Он бесполезно щелкал челюстями, стараясь добраться до тела противника, но пока ему удавалось лишь вырывать клочья шерсти. Пятнашу некогда было заметить, что со стороны дома к месту драки бежит мальчик. Он даже не слышал громких криков, с помощью которых тот пытался утихомирить собаку.
— Фу, Спайк! Фу! — изо всех сил кричал мальчик. — Ко мне, Спайк! Ко мне!
Но, похоже, в пылу боя и Спайк не слышал разносящихся над долиной призывов, и совсем плохо пришлось бы бедному Пятнашу, если бы ни одно тайное оружие.
Внезапно в нос врагу ударила едкая вонючая струя. На глаза мгновенно навернулись слезы, в ноздрях будто вспыхнул огонь, и пес жалобно взвизгнул, замер, разжал челюсти.