– Это что, гостиница? – спросила Катя, глядя на мраморные ступени крыльца, уходившие куда-то на уровень третьего этажа.
– Обычный жилой дом.
– А…
– Я здесь живу, – уточнил Селгарин.
Катя застыла у входа. Ей стало неуютно. Вспомнились предупреждения Карины, мамины запугивания…
– Вы не сказали, что мы едем к вам домой…
– Мне позвонили: мероприятие перенесли на завтрашний вечер, – хладнокровно сказал Селгарин. – Не ночевать же вам на улице.
– Я бы лучше осталась у подруги, – пробормотала Катя.
– Здесь безопаснее, – возразил Селгарин. – Я сейчас уеду по делам и вернусь завтра к обеду. В квартире с вами останется прислуга. Покормит вас, поможет освоиться. Если вы опасаетесь за свою девичью честь, – он усмехнулся, – то можете быть спокойны.
Катя покраснела.
– А телефон там есть? Я могу позвонить? – спросила она на всякий случай.
– Разумеется. Вы идете?
Катя кивнула и последовала за Селгариным.
Квартира находилась на десятом этаже. Катя выглянула в окно на лестничной площадке и увидела, что внизу, до самого горизонта – самый натуральный лес. Из зелени крон поднимались, сверкая окнами на солнце, несколько таких же домов-великанов.
– Экологически чистый район, – пояснил Селгарин. – Воздух, свет, зелень… Мне приходится работать в центре, а там это чудовищное скопление грязных домов… Ужасно!
– Да, это угнетает, – согласилась Катя. – Особенно после Пскова. Знаете, у нас из окон тоже был виден лес…
– Добро пожаловать, – Селгарин распахнул дверь.
– Ух ты! – прошептала Катя, заглядывая внутрь.
Холл был очень большой, полутемный. Поколебавшись, Катя сняла босоножки и босиком вступила на матовый деревянный пол. Селгарин одобрительно кивнул.
– Полированный бук, – сказал он. – Не переношу лака и прочей химии. В общем, Катенька, не стесняйтесь, осваивайтесь. Прислуга, наверно, на кухне. Она вам все покажет и расскажет, а мне надо ехать. Завтра я за вами вернусь.
И Селгарин, обаятельно улыбнувшись, вышел.
Катю огорчил его уход. Она уже забыла о своих страхах. Она даже немножко обиделась на то, что он привел ее к себе в гости – и тут же бросил.
Что ж, коли так, она займется обследованием его апартаментов самостоятельно.
Квартира была огромна. Похоже, занимала целый этаж. Катя бродила по ней и восхищалась. Все комнаты – вернее, залы – были оформлены в едином стиле: просторные, с огромными окнами, очень скудно меблированные. Экологический подход господствовал: дерево, камень, растения…
«Тут наверняка дизайнер поработал, – думала Катя. – Или, скорее, садовник».
Красиво, стильно, но как-то… не для людей.
«Все равно что жить в оранжерее, – подумала Катя. – Вот, например, что это за комната – даже присесть негде!»
Посреди зала, прямо на полированном полу стояла плоская каменная чаша размером с хорошее джакузи. Над чашей шелестело листвой кряжистое ветвистое дерево. Его серый ствол в глубоких складках и раскидистая густая крона говорили о почтенном возрасте. Листья были незнакомые – крупные, заостренные.
«Ого, какой бонсай-переросток!» – восхитилась Катя, обходя дерево кругом.
Кроме дерева, в комнате не было совершенно ничего. Может, поэтому дерево выглядело очень значительным. Создавалось впечатление, что эта комната спроектирована специально для него.
«Все правильно, – подумала Катя. – Такое солидное дерево должно расти одно».
Она подошла поближе и потрогала кору. Наверху что-то прошуршало, и на Катину голову посыпались листья.
«Зверек там, что ли? – удивилась Катя, поднимая голову. – Или дерево со мной здоровается?»
– Привет, бонсай! – сказала Катя вслух.
«Еще раз тронешь – получишь по башке веткой», – почудился ей злобный шепот.
– Сам дурак, – парировала Катя и пошла дальше.
Вдруг ее ноздрей коснулся некий аппетитный запах.
«Кто-то варит суп!» – подумала Катя, сглотнула слюну, вспомнила, что не обедала, и двинулась на запах.
Аромат привел Катю на обширную кухню в дорогом псевдосельском стиле – с резными шкафчиками, медными котелками и пучками трав под потолком.
На плите в кастрюле булькало варево, а рядом шинковала овощи светловолосая женщина в джинсах, футболке и передничке.
– Здравствуйте! Извините, это вы – прислуга? – спросила Катя, остановившись в дверях.
Женщина обернулась, и Катя с удивлением узнала Итлинн.
– Здравствуй, Катя, – холодно улыбнувшись, сказала Итлинн. – Присаживайся. Кофе хочешь?
– А что ты тут делаешь? – выпалила Катя, от изумления забыв о вежливости.
– Как видишь, варю суп.
Катя обрадовалась знакомому лицу, но и смутилась тоже. Ей вспомнились берег озера в Лахте, поющий ковен, ведьма с зеленой метлой…
– Слушай, я тогда не смогла к вам больше прийти, – заговорила она. – Лейка мне передавала пару раз, что вы меня ждете. Надеюсь, вы не обиделись? Просто столько всего по жизни навалилось, что стало ну совершенно не до колдовства!
Итлинн пожала плечами.
– Есть такое слово «судьба», – менторским тоном произнесла она, – и от нее не уйдешь. Если тебе суждено прийти к Детям Ши, то ты никуда от этого не денешься.
– То есть эта квартира принадлежит Детям Ши?
– Если бы, – Итлинн вздохнула и сгребла остатки морковной ботвы в мусорное ведро.
– А ты тут живешь? – Катя осмысливала происходящее. – Или работаешь?
– Не работаю – служу, – поправила ее Итлинн. – Я тут вроде экономки. На все руки от скуки. Я вообще-то в универе учусь, на психфаке.
– А… – Катя сопоставила факты, и кое-что начало проясняться. – Значит, Селгарин… Эдуард Георгиевич… он один из вас? В смысле – из Детей Ши?
Итлинн расхохоталась:
– Конечно, нет!
– Почему «конечно»? – обиделась на смех Катя. – Между прочим, он похож. Длинные светлые волосы и все такое…
Итлинн посмотрела на Катю как на дурочку.
– Не рассуждай о том, в чем ничего не смыслишь, – посоветовала она. – Селгарин – наш хозяин.
– Мне он не хозяин! – гордо сказала Катя.
– А я слыхала, ты тоже на него работаешь.
Катя промолчала, но слово «тоже» ей не понравилось.
«Я менеджер, а не служанка», – сердито подумала она.
Неожиданно заиграла приятная музыка. Итлинн вытерла руки вышитым полотенцем, прошла в коридор.
– Снизу позвонили – сейчас продукты принесут, – объяснила она. – Хозяева в плане еды очень привередливые. Только вегетарианская кухня, только экологически чистые продукты…
– Ты говоришь – хозяева? – встрепенулась Катя. – А разве Селгарин тут не один живет?
Итлинн поколебалась и нехотя сказала:
– Нет, они тут вдвоем живут, вроде как семьей… Эдуард Георгиевич и еще один… его родственник. Его сейчас нет.
«Знаем мы таких родственников», – подумала Катя. Однополая любовь, понятное дело. А жалко – Селгарин такой красивый, обходительный… Хотя, с другой стороны, ей же спокойнее.
В коридоре снова заиграла музыка. Итлинн отправилась открывать. Катя – за ней.
В дверях топтался златокудрый парень лет шестнадцати, в косухе и кожаных штанах, с трудом удерживая неподъемный пакет с продуктами. С его высоких шнурованных «гриндерсов» на полированный пол сыпалась строительная пыль.
– Еле допер! – объявил он, вручая Итлинн пакет. – Держи, Ирка. Или на кухню отнести?
– Не вздумай! А наследил-то! – возмутилась Итлинн.
– Здесь повсюду строят, – оправдывался парень. – Хочешь не хочешь, а вляпаешься…
– Где тебя носило столько времени?
– Думаешь, это быстро – столько всякой зеленой дряни накупить? В туалет хоть сходить можно?
– Пошел вон отсюда! Сейчас еще пол мыть заставлю!
Парень собрался возразить, но случайно заметил Катю, которая выглядывала из-за косяка. Его глаза заблестели.
– Это она? – спросил он.
– Иди, не твое дело.
– Ирка, я же только посмотреть! – капризно заныл парень. – Меня же завтра не пустят!
– Кыш!
Итлинн вытолкала парня на лестничную площадку и захлопнула за ним дверь.
– Что значит «это она»? – спросила Катя.
– Это тебя не касается, – отрезала Итлинн. – Ингвар – просто дурачок.
– А почему он тебя Иркой зовет?
– Я по паспорту и есть Ира. А Итлинн – это имя, данное мне Ши…
Девушки вернулись на кухню. Итлинн показала на банку с кофе:
– Хочешь?
– Лучше супа мне налей, – сказала Катя. – Я есть хочу.
– Супа – нельзя! – категорически заявила Итлинн. – Это хозяйский, по специальному рецепту. Даже мне его пробовать запрещено.
Итлинн подошла к гигантскому холодильнику, долго там копалась, наконец достала пачку венских сосисок и бросила в кастрюльку.
– Это мои собственные, – сказала она. – Завтра купим что-нибудь еще.
– Завтра меня здесь не будет, – ответила Катя.
Итлинн странно на нее посмотрела.
– Селгарин собирается дать мне другую работу, – пояснила Катя. – Более достойную. Завтра я буду выступать на каком-то сейшне, и если я понравлюсь кому надо, то все будет очень круто.
– На каком сейшне? У Кшесинской?
– Я не знаю…
– У Кшесинской, где же еще, – ревниво пробормотала Итлинн. – Праздник Обновления.
– Что это такое?
– Увидишь.
– А ты там будешь?
– Если пригласят. Повезло же тебе, – прошипела Итлинн и, не удержавшись, бросила на Катю злобный взгляд. – На ровном месте… без усилий, без заслуг… когда другие годами бьются…
Катя вздрогнула.
«Она же мне дико завидует, – поняла она. – И ненавидит так, что убила бы, но не смеет – наверно, Селгарина боится… Может, она его любовница и теперь ревнует?»
Кате вдруг стало неуютно в кухне рядом с Итлинн. Она быстро съела сосиски и поднялась из-за стола.
– Где моя комната?
Единственной мебелью в Катиной спальне была низкая широкая кровать на деревянном каркасе, да еще напольный светильник с абажуром из рисовой бумаги.
– Если хочешь посмотреть телик, он на кухне, – сказала Итлинн. – Ванная – направо. Чай и кофе на кухне найдешь сама. А я доварю суп и поеду домой.