– Не думаю. Нам до ваших телефонов дела нет. Хотя знаешь, забавная штука. Вот ты сейчас идёшь, говоришь со мной, а меня нет, и это выглядит безумно. Но стоит тебе к уху трубу приложить, и всё, ты уже современный человек. Вот так можно нам вполне легально общаться. Прикладывай к уху телефон и говори мне всё, что желаешь. Да я, выходит, гений! Идея – огонь! Хоть какой-то толк от новых технологий.
Я хотел было ответить Максу, какой он гений пустого места, но решил, что он прав. Достал телефон и стал болтать с ним. Со стороны казалось, что говорю я по телефону, а значит, абсолютно нормальный. Макс сказал, что сто лет назад меня бы с таким телефоном в дурдом определили. И очень много мне всего о себе рассказал.
Оказалось, что в школе ему учиться нравится и что учителя у нас не хуже, чем в вампирских школах. Только там ещё всякие-разные предметы по нечисти и духовидству есть.
Посещал Макс разные классы и уроки, но наш класс ему больше всего нравился. И место в конце кабинета у окна. А ещё в школу повадились всякие заезжие сущности проникать. Оказывается, вот таких нормальных энергетических вампиров, как Макс, мало. Это, можно сказать, особенный вид, почти вампиры добрых сил.
Когда-то давно у предков Макса (целого народа, заражённого вирусом вампиризма) был выбор: стать вампирами крови и убить одного из Архангелов или погибнуть от голода.
Вампиры крови тогда были сильными и могущественными, большая часть мира принадлежала им, потому что они заключили на Земле сделку со злом. Но предки Макса во главе с Максимусом Ра отпустили Архангела. За это силы света излечили их. Не полностью, конечно, но вместо крови они стали питаться энергией. Со временем колония энергетических вампиров стала мощной, и светлые силы отдали им часть территорий для баланса добра и зла.
Макс мне долго всё объяснял. Честно говоря, сложно это.
Он так и сказал:
– Знаешь, Толкунов, мы как казаки на службе у русских царей – охраняем границы, а сами вольные. Баланс добра и зла очень трудно соблюдать.
– Это как в «Ночном Дозоре», что ли? Это фильмы такие, и книги есть. Лукьяненко, например.
– Да знаю я, читал. В основном там ерунда, конечно, но кое-что есть дельное. Понимаешь, добро со злом договориться могут, хоть и не всегда, а вот всякие мелкие нечисти – они как вирус. Сами по себе берутся и законам подчиняться не желают. Вот мы их и контролируем, энергию непомерную себе забираем. Сейчас как будто кто-то третий в наши договорённости вмешался. И лезут всякие черти болотные неизвестно откуда. Мы их в одном месте выведем, а они в другое пробираются.
– А если вы их всех переведёте, что тогда будет?
– Эх, Толька, никогда мы не переведём всех чертей. Вы ж тараканов всех перевести в мире не сумели за столько веков. Так вот, тут то же самое. Да и вообще, если нет зла, то и добро отличить как? Тогда к добру что-то подмешаться может, и станет оно и не злом, и не добром, а чем-то неясным, загримированным.
Через пару недель мы очень подружились с Максом. Он выяснил, что прадед мой совершенно точно имел отношение к их миру. Был там, между прочим, уважаемой фигурой. О нём мне потом ещё самому выяснить предстояло. Макс так и сказал: «Всему своё время».
Он каждый день меня до школы провожал и иногда на уроках со мной сидел, а ещё я по вечерам с ним прогуляться выходил. Маме, конечно, говорил, что на пробежку. Кстати, Макс мегакруто бегал. С искрами. Даже тучи мог разогнать.
Вообще, Макс очень самостоятельный. Пока его родители где-то на задании находились, он со всей округой справлялся. Он меня даже несколько раз брал с собой на разборки с водяницами и буками. Я ж свой всё-таки. А ещё у меня, как оказалось, тоже энергия особенная. Её нечисть опасалась. Я, правда, после таких вылазок целые сутки спать мог. Очень уж затратное это дело – добро отстаивать.
Между нечистью, знаете, самые обычные, почти человеческие конфликты. Макс вначале предупреждал водяниц, бук и чертей, растолковывал, что они на чужую территорию пришли. Некоторые молча уходили, а некоторые начинали злиться и нападать. Макс их в два счёта своими приёмчиками с лучами энергии отваживал. И я научился. Ударял ладонями, и огонь сам вспыхивал, тянулся к их брату. Макс мне пояснял, что самое главное – не нарушать Кодекс, не заниматься тем, на что он права не имел, думать, анализировать. Меня останавливал, когда я увлекался. Сложно остановиться, когда в руках такая сила.
Например, Макс запросто мог нечисть эту перебить, особенно вместе со мной, но делать такое было нельзя. Это как в биологии – цепочка эволюции, в которой каждая тварь свою функцию выполняет. Важно уметь договариваться, понимать, что нечисти надо. Может быть, её где-то в лесах другая нечисть притеснять стала или ещё чего. Вообще, только кажется, что этот сбор чертовский – одна и та же нечисть. На самом деле она разная. Вот как мы, люди, все разные: и национальностей много, и мест проживания, и мыслей, и характеров.
Но самое страшное – это когда нечисть в нормального человека забирается. Если он слабый или несчастный, запутавшийся, то совсем захватить его может. Окружающие люди этого, конечно, не поймут, просто удивятся, что вдруг с человеком стало. Вот у Макса и его родителей задача – не допускать таких паразитов к людям, а иногда и помогать им проблемы разруливать. В общем, почти дипломаты эти вампиры энергетические. Они как бы ловцы лишней агрессии, ей, по сути, и питаются, перерабатывая. Я тоже так хотел – стать настоящим энергетическим вампиром. Только Макс не позволил. Сказал, что дороги обратно у меня не будет. Либо с ними останусь, либо сгорю от тяжести бремени. Раз уж родился человеком, то надо им и оставаться.
Как-то раз я наблюдал, как к Максу какая-то тётка кикимора жаловаться пришла на людей, которые около её болота базу отдыха построить захотели. А кикимора эта нормальной тёткой оказалась: она топить и истреблять их не желала, законы нарушать не хотела, вот к Максу и обратилась. Ну он быстренько разрулил там всё. Вместе с кикиморой такое представление устроил, что люди это место проклятым посчитали и стройку забросили. Я тоже свою лепту внёс. Так сзади одного злобного толстяка поджарил – штанины запыхтели. А я страшным голосом загремел: «Не уйдёте из этих мест – зажаритесь!» Макс, конечно, ругал меня за дурость, но смеялся. А я стал учиться управлять своими способностями.
А ещё мне Макс свой секрет доверил. Оказывается, родители у него не родные, а приёмные, потому что родные его родители погибли во время Второй мировой войны. Если энергетические вампиры в огонь попадают, то сгорают и пятьсот лет переродиться не могут.
На войне, оказывается, не только люди сражались, но и добро со злом молотились со всей мочи. Макса родители в Сталинградской битве сгорели, потому что баланс держали, людей спасали.
И мне эта огненная способность тоже не просто так досталась. Беречь, что ли, Макса.
Когда Макс лишился мамы и папы, его усыновили.
Я тогда ещё подумал, что мои проблемы – ерунда по сравнению с проблемами Макса.
А он мне сказал:
– Мне, вообще-то, повезло: считай, две мамы, два папы. Хорошие они. Меня всему научили.
Иногда Макс пропадал на день, на два по своим делам, а я пытался наладить отношения в классе без всех этих сверхъестественных штучек.
Вернее, как пытался – приходилось. Ванька Кабанов несколько раз назначал мне драки после уроков, но всё время что-то мешало: то пожарная тревога (моих рук дело), то комиссия из области, то поход класса с географичкой в кино. С Трубицыным и Мухиным я в туалете сталкивался, но дело ограничивалось толчками и словесной перебранкой.
Глава 8. Конфликт
Однажды на перемене Оганесов с Роем подставили мне двойную подножку. Я грохнулся так, что разодрал штаны, сбил локоть и подвернул ногу и потом несколько дней хромал. От мамы нотацию об аккуратности прослушал, и новые штаны покупать пришлось. Наша классная, конечно, примчалась испуганная такая, выяснять начала, что да как. Но я говорить ничего не стал. Во-первых, какой смысл, а во-вторых, дело надо было решать не в школе, о наших разборках здесь говорить не хотелось. Вот почему со мной так – везде проблемы нахожу? Мог бы и поджарить их, мог бы и Макса о помощи попросить, только зачем?
Все эти стычки случались из-за нашего с Кабановым конфликта. Тут только честный поединок помог бы.
После уроков Кабанов с Роем и Оганесовым подошли ко мне, и Рой спросил:
– Как ты вообще?
– Вообще, фигово. Когда исподтишка тебе два бивня подножки ставят – дела фигово.
– Ну ты, это, без обид на нас.
Оганесов тоже добавил:
– Ну не хотели мы, не думали, что так всё выйдет. Спасибо, что не настучал директору.
– Я не жалуюсь даже на тех, кто толпой на одного. Это вообще как, нормально в вашей Мотве? У нас так в Ростове не делают.
Кабанов вставил:
– Ладно, новенький, чё ты заладил. Ну вышло уже, чё сразу «не делают». Ты тоже ни рыба ни мясо. Или сдачу давал бы, или сидел молча.
– Кабанов, знаешь что, кроме твоих предложений, у меня и своё мнение имеется. Я от драки с тобой не отказывался и не отказываюсь. Но биться в школе не буду.
– Чё так?
– Ну есть у меня личные причины. Короче, назначай – где, когда. Всё по-честному должно быть. Один на один.
– Да ладно, новенький, не устраивай. Ты ж теперь хромой и косой.
Кабанов загоготал с Роем и Оганесовым, а потом добавил:
– Раз ты такой борзый – то драке быть. Но ты не упырь какой-то, не нажаловался, пока хромаешь, перемирие объявим. Тем более сейчас эти дурацкие комиссии и олимпиада по географии. В общем, держим нейтралитет, а как уляжется всё, хромота твоя пройдёт, нормальную драку один на один до победного устроим. Подходит?
– Подходит.
Я хоть и обещал маме не ввязываться в такие дела, но деваться было некуда. Тут или посмешищем стать навсегда, или отстоять себя.
Это, конечно, правильно, что можно на словах договориться, но бывает, что никак не решишь ты разговорами. Просто трусом станешь.