– Ты теперь, Толкунов, зубрила и Казанова. Активно покоряй эти олимпы. А я тебе потом всё расскажу.
Как-то я у него спросил:
– А зачем вампирам фамилии? Ну вот ты мне рассказал, что фамилия у тебя Ракитин. Это что, для вампиров имеет какое-то значение?
Он опять посмотрел на меня так, что стало сразу ясно – вопрос глупый. Вообще, взгляд у Макса невероятный. После того как он вот так смотрел, я другим каким-то человеком становился. Знаете, такие мысли появлялись, что если внутри одного вампира целый космос, целые миры и события, то внутри человека не меньше быть должно.
Ну так вот Макс глянул на меня, а потом всё же ответил:
– А твоя фамилия имеет какое-то значение?
– Ну, она делает меня мной. Я один такой – Толик Толкунов.
– А если ещё в мире найдётся несколько Толкуновых Толиков, ты, что же, собой быть перестанешь?
– Нет, конечно. У них родители другие, жизнь другая.
– Ну, по твоей логике всех можно называть Ивановыми Иванами, и все они будут разными?
– Будут, но фамилия – это же род, твои предки, твоя кровь. Всё такое. И ты её продолжение.
– И много ты знаешь о своих предках?
– Кое-что знаю. Надо бы побольше, конечно.
– А я всё знаю. Понимаешь? Это фамилия моих умерших родителей. Это поддержка всех Ракитиных. Всех. Вот это и делает меня мной.
Пока Макса не было рядом, я по уши в учёбу затянулся. Кабанов и компания меня временно в покое оставили. Географичка от счастья, что я олимпиадой заинтересовался, загрузила меня по первое число. Я почти полюбил предмет, который раньше в упор не замечал. Даже пару раз списывать давал свои контрольные кабановским товарищам. Скрытые таланты у меня обрисовались и в физике, и в химии. От этого спрашивать меня стали в два раза чаще. И мама решила, что от переезда одни сплошные плюсы. Мол, наконец-то я за ум взялся.
Мелованова тоже пропала. Вернее, отец отпросил её из школы на неделю. Что-то там с документами в Новороссийске переоформлять надо было. Я очень пожалел, что так и не взял её телефон, но решил, что Ленке там, в дороге и делах, не до меня будет.
Глава 13. Дискотека
А ещё наш класс занял первое место в спортивном ориентировании, и географичка по этому поводу решила устроить школьную дискотеку.
Я вначале идти не хотел. С Ванькой Кабановым мы нейтралитет держали до поры до времени: нога моя давно зажила, и в любой момент могла возникнуть драка. А до олимпиады я не хотел таких приключений. Макс, естественно, на дискотеку ни за что не пришёл бы. Если в деле не было смысла, Макс там не участвовал.
Меловановой тоже не было. Могла бы и сама со мной связаться, написать хоть пару сообщений из своего Новороссийска.
Поискала бы в соцсетях, в конце концов. Меня легко найти. А у неё, наверное, мудрёный ник придуман – не найти. В общем, я даже соскучился по её обществу.
С остальными ребятами в классе я общался так: здрасьте, до свидания. Так что для меня смысла в этой дискотеке никакого не было.
Но Ирина Леонидовна обзвонила всех родителей для того, чтобы сладкий стол нам организовать. Ну как в детском саду, честное слово. Мама пообещала для вечеринки пирог испечь, так что пришлось тащиться.
Короче, пришёл я на эту дискотеку. Вначале мы пироги ели, чай пили. Географичка изо всех сил непринуждённую обстановку создавала, поздравляла, говорила, какие мы славные ребята и как будет здорово, когда мы победим на олимпиаде вторую школу.
А потом, когда мы с едой покончили, стали столы расставлять. Оганесов принёс огромную переносную колонку. Её к компу присоединили и гирлянды врубили, вроде светомузыки.
Географичка захихикала и сказала, что ей по делам в учительскую на часик нужно. Ну мы все, конечно, поняли, что это она нам время на танцы даёт. Тем более что в соседнем классе такой же дискач устроили.
А я на дискотеке первый раз в жизни оказался. Весь мой опыт танцев заключался в кривляньях перед зеркалом, что висело у нас в Ростове на шкафу.
Вы когда-нибудь видели, как прыгает перепуганный кот? Ну вот, примерно так я и умел танцевать.
Поэтому, когда пацаны включили какую-то песню, я сел на стул, закинул ногу за ногу и стал делать вид, что всё это меня не касается. Кое-кто тоже взял с меня пример – рядом сели несколько человек. Видимо, танцоры такие же первоклассные.
А вот Кабанов, Топчанов, Трубицын, Мухин, Оганесов и Рой устроили посредине класса настоящее шоу. Я чуть челюсть на коленки не уронил. Серьёзно, прямо шоу. Особенно Оганесов, такие пируэты выделывал, хлеще, чем на шоу танцев. Ну и девчонки, конечно, задёргались. Они вообще к дискотеке подготовились: в туалете накрасились, волосы распустили, в нарядах огого пришли.
Так бы я и сидел на этом концерте тише воды ниже травы, как мой дед говорил, но Кравцова решила обо мне вспомнить.
Вообще, это всё из-за Трубицына произошло. Пока Оганесов какой-то музон врубал, Трубицын пробубнил:
– Объявляется первый медляк. Пусть будет белый танец. Девчонки приглашают парней!
Девчонки заверещали:
– Почему это мы первые?
Мухин решил, что он самый остроумный, и просипел:
– Ну мы же джентльмены, поэтому леди пропускаются вперёд.
И Трубицын поддакнул:
– Дамы, ваш выход.
Пока я наблюдал эту картину, откуда ни возьмись рядом со мной нарисовалась Кравцова. Подошла ко мне и говорит:
– Толкунов, ну я тебя приглашаю, идём.
Я даже ответить ничего не успел, только услышал, как Топчанов с Мухиным гоготать стали. Я чуть под пол не провалился. Тут ещё эти дурацкие фонарики мигают.
Кравцова тащит меня, а я ей говорю:
– Может, ну его на фиг, Алён?
Думаю поймёт, человек же. А она останавливается, кладёт мне ладони на плечи и двигаться начинает.
– Ну ты чего, Толкунов, деревянный, что ли?
А потом мои руки себе на талию положила, и я как полный болван начал с ней кружиться. Духи у Кравцовой каким-то фруктом сладким пахнут. Я даже носом шмыгнул, принюхиваясь.
А она так волосы себе поправила и говорит:
– Классные духи у меня, да?
И какое-то название произнесла, что я даже под дулом пистолета его повторить не смог бы. И вот кружусь я с Кравцовой, только и думая о том, когда же эта песня закончится, а она мне шепчет:
– Толкунов, а хочешь меня после дискотеки домой проводить?
Я сглотнул, чувствую, как по шее пот спускается. Вижу, рядом с нами Кабанов с Алинкой танцует, Мухин с Риткой и Трубицын со Скородумовой. И все пялятся на нас с Кравцовой.
А она, наверное, решила, что я не расслышал, и снова спрашивает.
Я брови поднял и говорю:
– А зачем, Алён?
Она даже приостановилась, локон со лба сдула и спрашивает:
– В смысле – зачем? На улице уже темнота, ну и вообще. Да ладно, не стесняйся! Кстати, можешь тоже меня на следующий медляк пригласить.
И я решил, что, как учил дед, из двух зол надо меньшее выбирать, поэтому ответил:
– Алён, я проводить тебя могу, а вот танцевать больше нет. Ты только не обижайся, сама видишь – ну какой из меня танцор?
А она улыбнулась, голову закинула, как будто звезда голливудских фильмов, и сказала:
– Ты не переживай, Толечка, я тебя научу.
Я опять сглотнул и говорю:
– Хорошо, Алён. Только давай в другой раз, а то у меня нога разболелась с непривычки.
Она ресницами захлопала:
– Да, конечно! Тебе же эти дураки подножку сделали. Как ты только на соревнованиях так хорошо выступил? На меня впечатление произвести хотел, да?
Я кивнул – а что мне оставалось делать? Больше всего на свете в этот момент я мечтал оказаться дома под одеялом. На моё счастье, песня закончилась, и я приземлился на стул. Оганесов с остальными снова стали выкрутасы посреди класса демонстрировать, а Кравцова с подружками шептаться и пританцовывать.
Мухин присел рядом со мной на стул и тихо сказал:
– Зря ты, Толкунов, конечно, к Кравцовой подкатываешь. Кабанов так этого не оставит.
– С чего ты взял, что я к ней подкатываю?
– Во-первых, я телепат. Во-вторых, у меня целых два глаза есть.
– Ну ничего себе, Мухин. Так ты, значит, всевидящее око. Так чего же тебе, Мухин, хотя бы один из двух глаз не подскажет, что Кравцова меня сама пригласила?
Мухин ухмыльнулся и ответил:
– Ты лучше, Толкунов, так и скажи, что обделался от страха. Не ожидал, не ожидал от тебя такого.
И меня от этих слов такое зло взяло, что я прям вскипел и первое, что попало в голову, выкрикнул:
– Да, я подкатываю к Кравцовой, и что теперь?
Видать, я громко это крикнул, потому что Кравцова заулыбалась и стала на меня смотреть, а Кабанов раздул ноздри и провёл большим пальцем себе по шее, глядя на меня. Жест этот обозначал, что мне конец. Я вздохнул и подумал: «Ну всё, Толян, теперь точно приехали. Как там сказал бы дед? Если драки не избежать, надо её принять с достоинством!»
Не знаю, сколько ещё длилась эта дурацкая дискотека, потому что я сидел и думал только о том, что скажу матери о драке. Ясное дело, что уходить раньше было позорищем. Кому бы я смог объяснить, что не боюсь никаких разборок, а только не хочу в них участвовать из-за обещаний родителям?
Кто бы мне поверил, что я лучший в секции бокса, что выиграл региональные соревнования? Что бы я ни сказал, выглядело бы это как трусость.
Да пусть меня считали бы кем угодно, только не трусом! Потому что если человек трус, то он заодно и предатель. Одно без другого жить не может. А предателей в моей жизни и так хватало, поэтому я сам так низко в собственных глазах падать просто не желал.
Глава 14. С Кравцовой
Провожать Кравцову я тоже не хотел. Не хотел совершенно. Ну, главное, она мне не нравилась. Хотя, по правде говоря, она была красивой девчонкой, но мне с ней было неловко и одиноко как-то, как с чужой. Пустота.
Вот с Меловановой совсем другое дело – ничего объяснять не надо, можно нести полную чушь, а она, главное, не против, наоборот, даже за, понимает то, о чём думаю.