— Что ж, заслужила я это или нет, это сделало меня немного циничной.
Он мягко засмеялся.
— Ты можешь думать, что ты цинична, ты можешь хотеть быть циничной, но, Сара, прими признание от человека, который возвел этот недостаток человеческой натуры в ранг искусства: ты не циник.
— Ну, в сердечных делах я цинична.
— Ты же не из тех счастливых людей, которых рисуют на открытках, правда?
— Почему ты так считаешь?
— Из-за того, что ты сказала, когда мы играли в фрисби. Мне показалось, тебе слишком часто говорили, что ты не соответствуешь чему-то.
Сара сглотнула. Он действительно угадывает слишком много. Он читает людей с пугающей точностью. Однако в этом было что-то освобождающее.
— Если бы у тебя была поддержка в то время, ты, скорее всего, до сих пор бы занималась писательством в Нью-Йорке. Ты, наверное, не выбрала любовь к городу вместо любви к мужчине.
Она пристально посмотрела на него, но потом, вздохнув, сдалась.
— Я на самом деле считала, что у меня была идеальная семья, — призналась она. — Если не учитывать тот факт, что мой отец, судя по всему, хотел мальчика, у меня было вполне сносное детство.
— Лично я считаю, что это очень серьезный факт, — вставил он, — но продолжай.
— Когда мне было одиннадцать лет, мама узнала, что у моего отца был роман на стороне. Они пытались загладить все, но доверие пропало. Были еще два горьких года драк и взаимных упреков.
— А ты приезжала к своей бабушке и мечтала об идеальной семье, — мягко предположил он.
— Я придумывала, как поправить ту, что у меня уже была, — согласилась она, невольно улыбнувшись. — Ничего не сработало. Мой отец, наконец, ушел. Он женился, его новая семья и два маленьких сына стали для него всем. Его родительские обязанности ограничивались денежными чеками и открыткой на мой день рождения. Несмотря на его безразличие, как говорит моя мама, с того самого момента, как он ушел, я начала искать ему замену. И когда я нашла кого-то похожего на него, я почти что вышла за него замуж. Удивительно, не так ли?
— Не очень-то, — тихо сказал он.
Ей внезапно стало стыдно, что она так много рассказала о себе. Разговор перешел на более общие темы, и, в конце концов, Салливан попросил счет, одарив ее недовольным взглядом, когда она предложила оплатить его пополам. По дороге домой он очаровал ее смешным рассказом о своем племяннике Джете. Сара была рада смене темы разговора, она до сих пор чувствовала себя неудобно. Он легко раскрыл ее секреты, заставил чувствовать себя зажатой в угол, у нее не было выбора. Что ж, наверное, это неудивительно. Именно этим и занимаются детективы. Но сейчас он ничего не рассказывал о себе. Он соблюдал дистанцию при помощи легкого разговора и отстраненности. Сара была уверена, что он часто использовал свой шарм во избежание какой-либо близости.
Сейчас они стояли на его веранде, и Сара была удивлена тому, сколько было времени.
— Черт. Я опоздала к ветеринару. Они закрываются через несколько минут. Я не успею вернуть пса вовремя.
Она не специально это сделала, но, может, у собаки получится убрать барьеры, которые ей убрать не удалось.
— Ты можешь оставить его у себя? — спросила она. — Только на ночь? Все равно завтра на интервью тебе надо взять его с собой.
Он пожал плечами:
— Конечно. Без проблем.
Она почему-то не могла попрощаться с ним.
Только не сейчас. Только не тогда, когда он узнал все, что можно было узнать о ней, во всех унизительных подробностях, в то время как она почти ничего не знала про него.
— А ты из счастливой семьи? — спросила она.
Он с минуту глядел вдаль.
— Да, — медленно вымолвил он. — Да, я был из счастливой рабочей семьи. Мы не были богатыми, жили в суровом районе Детройта. Всегда не хватало денег. Иногда даже на еду. Но любви всегда было предостаточно.
Внезапно он стал таким грустным.
— Как погибли твои родители? — выпалила Сара.
Она наблюдала за ним и видела, что он не ожидал подобного вопроса. Она рисковала. Но она чувствовала, что хочет пойти дальше. Теперь он выглядел так, будто мог и не ответить. Как будто проведенное вместе утро было сильным испытанием его защитной системы. Она задержала дыхание, внутренне моля о прорыве. О его доверии. Предложить ему ту свободу от прошлого, которую он недавно предоставил ей.
— Их убили, — сказал он в конце концов неохотно, еле слышно.
Она почувствовала холод, сбегающий по ее спине, почувствовала, как темная агрессия этого события омрачила красоту дня. Потом она осознала, что ему с этой темнотой приходится сталкиваться каждый раз. Весь день она наблюдала за его изменениями, чувствуя, как барьеры сходили на нет. Она наблюдала, как он становился более заинтересованным, более спонтанным, более открытым. Она видела, как он доставал из нее секреты, выставлял их на свет, и они испарялись, как только солнце касалось их.
Но ее собственные секреты внезапно показались ей мелкими и такими незначительными по сравнению с его трагическим откровением. Выражение его лица напомнило Саре, что связь между ними была очень незначительной и что он на самом деле все еще искал повод разорвать ее. Она легко обхватила его запястье, вложив в этот жест свою нежность.
Спустя очень долгое время он сказал:
— Они оказались не в том месте не в то время. Их с кем-то перепутали. Перестрелка между бандами пошла совсем не так.
Ее рука все еще пребывала на его запястье, а взгляд был прикован к его лицу. Она чувствовала, будто может разделить его ношу.
Внезапно он выдернул запястье из-под ее руки, бормоча:
— Это произошло очень давно.
Может быть, это и случилось давно, но это ответ на все вопросы. Почему он выбрал именно эту профессию. Это была причина, почему он выбрал одинокий путь. Она знала, что он сделал огромное одолжение, доверив ей эту информацию о себе.
— Спасибо, что рассказал это мне, — тихо сказала она.
Он выглядел раздраженным. Не ею. Самим собой. Будто он разрешил себе непозволительную слабость, поделившись с нею. Но она увидела нечто совсем другое. Она увидела невероятно смелого мужчину. Ему пришлось пожертвовать какой-то частью себя, в своем постоянном стремлении к правде. Он настолько сильно погрузился в темноту человеческого сердца, что действительно полагал, что каждый свет в конце туннеля — это поезд.
Она была права, что пришла за ним. Но если раньше она думала, что они станут ближе, если она узнает о нем больше, то сейчас поняла, что все совсем наоборот.
Он загнал собаку внутрь, даже не оглянувшись:
— Мне пора идти.
Отступает. Даже если это погубит его. Она уже решила, что он уйдет не попрощавшись, но он внезапно развернулся, шагнул в ее сторону и навис над ней, глядя своими темными глазами, слегка подернутыми дымкой желания. Он приподнял ее подбородок и страстно поцеловал. Прикосновение его губ было потрясающим. Оно напоминало о дожде и бурлящих реках. Она почувствовала, как в ней начал зарождаться жар. Она думала, что ей удалось погасить это в себе, теперь она поняла, что это совсем не так. Было такое чувство, будто каждый поцелуй, что Сара испытала до сих пор, был дешевой пародией. Она почувствовала в нем силу и невероятную новизну весенней свежести. Но когда его губы покинули ее, она неохотно открыла глаза. Он отступил на шаг, и она прочитала в его взгляде совсем другую правду.
Его глаза были грустными и погасшими. Это было прощание. Потом он выпрямился и прохладно улыбнулся.
— Сара, — мягко сказал он, — у тебя и так хватает дел при спасении города. Ты даже не старайся спасти еще и меня.
Потом он развернулся и прошел в открытую дверь. Он был один, даже несмотря на то, что с ним была собака. Он ни в чем не нуждался. Ни в женщине, ни в собаке. Сара чувствовала себя униженной оттого, что ее так легко прочитали. Он предупредил ее не начинать этого. Ей вдруг показалось, что всю свою жизнь она ни разу не была спонтанной, никогда не делала так, как хотело ее сердце. Она всегда отступалась от желаний, всегда боясь быть преданной, огорченной, она даже никогда не прислушивалась к мановениям сердца, не говоря уже о действиях, основанных на сердечных порывах. Сара всегда выбирала более безопасный, консервативный путь. Она никогда не нарушала правила. Она сильно старалась быть хорошей девочкой. И куда это привело ее? Заработала ли она ту любовь и одобрение, в которых всегда так нуждалась? Нет.
Только этим утром, однажды в своей жизни, Сара делала то, что ей хотелось, а не то, что она должна была делать. Она пришла в дом Оливера Салливана вместе с этой собакой, действуя по инстинкту. Такой храброй она еще никогда не была. И сегодня она жила. Ее жизнь никогда уже не будет прежней.
Глубоко вздохнув, Сара решила, что она не отступится сейчас, несмотря на то что внутри ее все трепетало. Собрав всю смелость, что была в ней, она переступила порог дома, где Салливан стоял у открытой двери, готовый уже закрыть ее. Она осторожно протянула руку и притронулась к его лицу. Она почувствовала жесткость его щетины под своей нежной ладонью. Она притронулась к жесткой линии его рта подушечками своих пальцев. Что-то поменялось в его лице. Она четко видела борьбу, происходящую в нем. Заметив это, она вздохнула и придвинулась к Салливану. Она обвила руками его шею и прижалась к нему. Сара ощущала мощь, приятное тепло, исходящее от его тела. Она чувствовала, как учащается биение его сердца, и ждала, отпрянет ли он, отвергнет ли ее, так же как и ее отец. Так же как мужчина, которого, как ей казалось, она любила, с которым планировала свое будущее и который предал ее. Отвергнет ли ее Оливер Салливан? Или покорится ей? Ей было страшно узнать. Но еще страшней было уйти и не узнать, что могло произойти дальше.
Глава 7
Салливан почувствовал изгиб тела Сары, прижавшейся к нему. С той поры, как Салливан встретил ее, он чувствовал, что эта девочка может открыть ему другую жизнь. Такой мир, в котором можно отложить щит и поделиться своими проблемами, раскрыть утомленное сердце. Где он найдет покой.