Любопытство
В колледж приходила молодая женщина, всегда прикрывавшая рот левой рукой. Когда она отвечала в классе, то держала левую руку под носом и прикрывала рот. На улицу она выходила, также прикрыв рот левой рукой. Она ела в столовой, прикрывая рот левой рукой. Отвечая на уроке, идя по улице, обедая в столовой – она всегда прикрывала рот левой рукой.
Это меня заинтересовало. Я поставил себе целью познакомиться с ней поближе. После долгих уговоров она наконец рассказала мне об ужасном опыте, который пережила, когда ей было десять лет. В автомобильной катастрофе ее выбросило через лобовое стекло. Пугающий опыт для десятилетней девочки. Ее рот был порезан ветровым стеклом, на капоте машины было много крови. «Много крови», осознание, напугавшее десятилетнего ребенка, могло быть в реальности небольшим количеством крови, но для нее это было огромным количеством. Она выросла с мыслью, что ее рот был ужасно изуродован, поэтому она и прикрывала его, так как не хотела, чтобы кто-нибудь увидел ее ужасный шрам.
Я уговорил ее прочитать историю косметологии, и она наткнулась на рассказ об искусственных «мушках» – пятнышках в форме полумесяца, кружочков, звездочек и так далее. Она прочитала о том, что женщины прикрепляли такие «мушки» на те открытые части лица и тела, которые считали привлекательными. Я убедил ее нарисовать для меня несколько красивых «мушек». Затем я уговорил ее, чтобы она, в уединении своей комнаты, сделала копию своего шрама в натуральную величину – это оказалась пятиконечная звезда по размеру не больше «мушки». Но она по-прежнему видела его так, будто он был больше, чем все ее лицо.
И вот я уговорил ее пойти на свидание с одним из студентов. Она должна была держать две тяжелые сумки, чтобы руки оставались в опущенном положении, подальше от лица. На этом свидании, как и на последующих, она обнаружила, что если позволит поцеловать себя на прощание, то мужчина непременно поцелует ее в покрытый шрамами уголок рта. Несмотря на то, что у рта были две стороны, мужчина всегда, неизменно целовал ее там, где были шрамы. На первом свидании у нее не хватило духу дать мужчине поцеловать ее на прощание. Второй мужчина поцеловал ее в правый уголок рта. Так же поступили и все последующие – и третий, и четвертый, и пятый, и шестой. Чего она не знала, так это того, что ей было любопытно, а когда ей было любопытно, она всегда наклоняла голову влево, так что мужчине приходилось целовать ее в правый уголок рта!
Каждый раз, когда я рассказываю историю этого случая, я смотрю вокруг. Вы все знаете о подсознательной речи, но вы не знаете о подсознательном слушании. Когда я рассказываю эту историю, каждая женщина складывает губы «бантиком» – и я знаю, о чем она думает. Понаблюдайте, как соседка приходит посмотреть на новорожденного. Последите за ее губами. Вы точно можете определить, когда она собирается поцеловать ребенка.
Заметив, в каком направлении девушка обычно наклоняла голову, когда ее что-то интересовало, Эриксон смог предсказать, что она будет наклонять ее точно так же, когда ее соберутся поцеловать. Он учит важности использования информации, которую бессознательно раскрывает пациент.
Эриксон помог ей открыть то, что уже открыл он, а именно, что она наклоняла голову, когда что-то вызывало ее любопытство. Чтобы помочь ей сделать это открытие, он помешал ей использовать свой обычный защитный механизм – прикрыть покрытый шрамами рот левой рукой. После того как несколько мужчин поцеловали ее в покрытый шрамами уголок рта, она пришла к выводу, что на самом деле ее шрамы не так уж ужасны.
Эриксон использует трюк, хорошо известный фокусникам. Он направляет наше внимание в одну сторону, в то время как самом деле реальное событие происходит где-то в другом месте. Например, он заставляет нас думать: «Почему она прикрывает рот левой рукой?» На самом деле это неважно. Он наблюдает за тем, как она наклоняет голову – вот что важно.
Профессор Родригес
Я вхожу в транс, чтобы быть более чувствительным к интонациям и интонированию речи у моих пациентов. Для того, чтобы лучше слышать, лучше видеть. Я вхожу в транс и забываю о присутствии других. И люди видят меня погруженным в транс.
Был один пациент, Родригес, профессор психиатрии из Перу. Он написал мне и выразил желание пройти у меня психотерапию. Я знал его по отзывам других. Я знал, что он гораздо образованнее меня. Я знал, что его ум был гораздо острее моего. Я считал его гораздо умнее себя. И вот он здесь, просит разрешения стать моим пациентом.
Я гадал: «Как мне работать с человеком, который умнее, образованнее и сообразительнее меня?» Он был кастильским испанцем, чрезвычайно высокомерным – высокомерным и безжалостным, и его легко было задеть. Я назначил ему встречу на два часа. Я записал его имя, адрес, местный адрес, семейное положение, все необходимые данные. Затем я поднял на него глаза, собираясь спросить: «Какой вам видится ваша проблема?» Стул был пуст.
Я посмотрел на часы. Нет, было не два с небольшим. Было четыре часа. Я заметил, что передо мной лежит папка с исписанными листами бумаги внутри. И я понял, что, чтобы расспросить его, я вошел в гипнотический транс.
Потом однажды, после двенадцати или четырнадцати часов терапии, Родригес вскочил на ноги и сказал:
– Доктор Эриксон, вы в трансе!
Я очнулся и сказал:
– Я знаю, что вы умнее меня, сообразительнее и гораздо лучше образованны. А также что вы очень надменны. У меня не было уверенности, что я смогу справиться с вами, я все размышлял, как же мне это сделать. Только после первого собеседования я понял, что мое подсознание решило взять эту работу на себя. Я знаю, что у меня в папке лежат листы с заметками. Я их еще не читал. Но я прочту их сейчас, когда вы уйдете.
Родригес сердито посмотрел на меня и сказал, указывая на фотографию:
– Это ваши родители?
– Да.
– Профессия вашего отца?
– Фермер, на пенсии.
– Крестьяне! – презрительно бросил Родригес.
Я знал, что он хорошо знает историю. Я сказал:
– Да, крестьяне. И, насколько мне известно, и в ваших жилах течет кровь незаконных отпрысков моих предков.
Разумеется, он знал о викингах, наводнивших в свое время всю Европу. После этого он стал паинькой.
Да, потребовалось немного быстроты ума, чтобы выдать: «Кровь незаконных отпрысков моих предков может течь и в ваших жилах».
Я знал, что Родригес уехал из Англии, не заплатив Эрнесту Джонсу за проведенные сеансы психоанализа. Я знал, что он покинул Университет Дьюка, оставив за собой кучу долгов. И когда мы начали последнюю неделю терапии, я попросил Родригеса назвать мне всех именитых персон, которых он знал. Я записал их адреса. Ему было очень приятно щегольнуть передо мной подобным образом. Я все записал и спросил:
– Вы будете платить чеком или наличными?
– Вы меня провели, – ответил он.
– Я подумал, что это было необходимо. Я заработал свой гонорар.
Так что я получил свой гонорар. Иначе зачем мне было спрашивать имена и адреса всех его важных друзей? Он тут же почуял шантаж, когда это услышал.
Это была одна из любимых историй Эриксона, которая иллюстрировала ценность транса для психотерапевта, поскольку он помогает ему находить наилучшие и наиболее эффективные способы восприятия своих пациентов и осмысления их проблем. Эта история не требует пространных комментариев. Она подчеркивает важность того, что психотерапевт, имея дело с заносчивым пациентом, должен иметь перевес на своей стороне. Эриксон подводит нас к этой мысли, поначалу указав на то, в чем превосходил его Родригес. И это делает эффект от его последних слов еще более действенным. Но здесь скрыта еще одна важная мысль. Даже если мы чувствуем себя неполноценными по отношению к другому человеку, даже если мы чувствуем себя ущербными, то, покопавшись в своем бессознательном, мы сможем найти ресурсы, способные уравнять наши шансы или даже вывести нас на более высокий уровень. Нам, возможно, придется «выкапывать» наших предков, как это сделал Эриксон, но это вполне допустимо. Эриксон, разумеется, не стал бы лишать нас тех активов, которые мы унаследовали. Он верил в то, что нужно использовать все, что есть, – все имеющиеся у нас ресурсы.
Билли Дак, Вилли Дак и Дилли Дак
Мне предстояло написать очень трудный абзац. После многочисленных попыток я оказался в тупике. И в один прекрасный день я решил: «У меня есть два часа до прихода следующего пациента. Откинусь-ка я назад, войду в транс и посмотрю, что скажет мое бессознательное об этом непростом абзаце».
Я ждал, и вот минут за пятнадцать до прихода пациента я с удивлением увидел у себя на коленях коробку с детскими комиксами. На моем письменном столе лежали еще две стопки комиксов. Я положил комиксы обратно в коробку, вышел в другую комнату и увидел своего пациента.
Через пару недель я подумал: «Что ж, так мне ничего и не пришло по поводу этого абзаца». У меня было немного свободного времени, я взял карандаш, и мне сразу же пришло в голову: «И Дональд Дак сказал Билли Даку, Вилли Даку и Дилли Даку…» И я с удовольствием подумал, что комиксы про Дональда Дака взывают как к взрослому, так и к детскому интеллекту. Они должны быть лаконичными, ясными и остроумными. И так я и написал этот параграф. Мое подсознание знало, откуда взять для меня пример.
Вот еще одна история, которая подчеркивает важную роль бессознательного в решении проблем. Эриксон рассказал мне эту историю, когда я попросил его помочь в составлении графика приема пациентов и в написании книги. Вполне очевидно, что он сказал мне, что я должен войти в транс, тем самым давая себе достаточное количество времени, как сделал это он, и что я должен затем прислушаться к своему подсознанию. Какое-то время спустя я последовал этому совету и нашел несколько решений. Однажды, когда написание книги застопорилось, я задал себе вопрос: «Как я могу преодолеть этот блок?», и ввел себя в транс. Я заметил покалывание на внутренней стороне большого пальца правой руки, на боковой стороне среднего пальца и в средней части указательного. Вскоре я понял, что эти покалывающие ощущения проявились именно в тех местах, где должна была лежать ручка. Мое бессознательное послание состояло в том, что я должен начать писать от руки, а уже затем переключиться на диктовку. Я сделал это и преодолел блок, мешавший мне писать.