Для достижения своей психотерапевтической цели Эриксон использует каждое высказывание или комментарий пациентки – в данном случае чтобы изменить ее отношение к рвоте. Например, когда она говорит, что хотела бы перевоплотиться в валторну, он немедленно отвечает: «Я думаю, что ты должна опрокинуть ее и осушить». Другими словами, она должна быть готова к рвоте. Кэтлин принимает это внушение, говоря: «раньше я слышала только звук». Она говорит о том, что есть некая сущность, которая может быть выведена из нее.
Когда Эриксон использует цитаты из Шекспира и Библии, он относится к своей пациентке как к молодой студентке, открытой для получения знаний. Он посеял эту идею в первоначальном гипнотическом внушении, когда сказал: «И я хочу, чтобы ты увидела себя сидящей в классе». Он не знает наверняка, какой набор внушений или какой способ рефрейминга проблемы использует пациентка, поэтому он, кажется, атакует ее со всех сторон.
Ей никуда не деться от его внушений, нацеленных на ее здоровье. Он даже вытаскивает ее из всей этой передряги, когда дает ей новое имя, новую личность. Ее новое имя теперь будет ассоциироваться, почти по Павлову, с внутренней переменой. Этот подход, когда он давал людям новые имена или позволял им самим выбрать себе новые имена, Эриксон использовал задолго до того, как эта практика стала популярной в групповой психотерапии в шестидесятые годы. Новое имя становится постгипнотическим сигналом, так что каждый раз, когда она произносит его или слышит, это рождает в ней новые ассоциации, связанные с самообладанием или самоуважением.
Такой подход гораздо более эстетически приятен, естественен и ориентирован на человека, чем, например, лечение с помощью биологической обратной связи[19], где сигналы вводятся механистически. Например, однажды, применяя метод биологической обратной связи для лечения гипертонии, пациентов приучили, что снижение кровяного давления происходит каждый раз, когда они смотрели на красную точку на циферблате своих часов.
Сигнальный стимул Эриксона – в данном случае имя Кэтлин – мастерски вплетен в систему остальных стимулов и внушений. Джеффри Зейг прокомментировал это так: «То, что он дал этой женщине, по сути, было “принудительным кормлением”. Он дал ей проглотить новый материал, который она должна была переварить и не имела возможности отрыгнуть». И разве это не было представлено весьма эстетично и со вкусом?
5Преодоление привычных ограничений
В следующих историях Эриксон объясняет два метода, которые очень важны для преодоления внутренних ограничений человека. Первый способ – когда дается ментальная установка, которая шире или менее ограничена, чем предыдущая. Второй – подходить к задаче, сосредотачиваясь на самой задаче, а не на ограничениях. Например, в гольфе – «у каждой лунки думать, что она первая». Другими словами, когда человек сосредотачивается на каждом отдельном ударе или на каждом отдельном выстреле, восприятие всего контекста, включая номер лунки, предыдущие баллы и т. д., игнорируется. Вопрос об ограничениях, таким образом, не возникает. Вы их осознаете позже, когда оглядываетесь на табло.
Если вы хотите стать творческой личностью или мыслить творчески, вы должны практиковать то, что называется «дивергентным мышлением» в противовес «конвергентному мышлению», к которому приходят все взрослые по мере того, как в их поведении формируются все больше и больше ограничений. При конвергентном мышлении несколько историй или тем сходятся к одной. В дивергентном мышлении одна идея движется во многих различных направлениях, как ветви одного дерева. Есть книга Рида Дж. Дайтцмана, которую я нашел полезной для развития воображения и, возможно, усиления творческих способностей, называется «Ментальный бег»[20]. Она включает в себя 365 упражнений для ума, составленных по принципу «Назовите семь способов, как не пролить кофе, когда вы ведете машину».
Приведенные ниже истории являются типичными историями, которые Эриксон использовал, чтобы расширить сознание людей.
Камни и квантовая механика
Все вы видели мои камни, отполированные двести миллионов лет назад. Мой пятнадцатилетний внук сказал:
– Эти камни были отполированы двести миллионов лет назад. То есть явно без участия человека. Я должен знать, как они стали такими. Ты бы не показал мне камень, отполированный водой. Я жил на Окинаве, и я видел сглаженные водой камни. И я был у вулканов; на это тоже не похоже. Ты показываешь мне что-то неожиданное, случившееся двести миллионов лет назад. И я знаю, что ты показываешь мне что-то, о чем я знаю. Я должен перестать думать о песке, воде, ледниках и человеке.
Пока он размышлял об этом, я сказал:
– Я хочу задать тебе еще одну загадку. К чему это относится: «Как я хочу выпить что-то алкогольное, конечно, после прочтения сложных глав о квантовой механике»[21].
– Я не понимаю. Я не знаю, что такое квантовая механика.
– Тебе и не нужно знать. Я дам тебе непрямую отгадку. Нужно вбить два столба в землю на расстоянии чуть больше полуметра друг от друга. Положить поперек столбов доску, достаточно длинную, чтобы она выступала за столбы на пару сантиметров, и вот – у тебя непрямая отгадка.
Внуку Эриксона потребовалось всего несколько минут, и он воскликнул: «Мне бы в голову не пришло подумать об этом с такой стороны!» Большинству читателей может потребоваться еще больше времени, чтобы визуализировать «непрямой» ответ или нарисовать две вертикальные линии с горизонтальной линией сверху – символ числа пи. Эриксон дает еще одну подсказку, пользу которой, вероятно, оценили бы только студенты-медики и доктора. Он говорит: «Все врачи знакомы с мнемотехникой для запоминания черепных нервов: Об Орясину Осел Топорище Точит, А Факир, Созвав Гостей, Выть Акулой Хочет». Таким образом, вместо того, чтобы просто сказать: «Загадка – это пример мнемоники», Эриксон рассказывает другую мнемонику, предоставляя читателю самому устанавливать связи.
Камни, которые Эриксон показал своему внуку, были из желудка динозавра. Они отполировались там, пока динозавр переваривал пищу. Таким образом, внук был прав, предположив, что он должен думать о чем-то другом, помимо песка, воды, льда или человека, чтобы понять, что отполировало камни. Чтобы решить эту проблему, ему пришлось выйти за рамки привычного образа мышления. Эриксон говорит своим читателям и слушателям, что они должны сделать то же самое. Загадка о камнях не связана с другой загадкой, за исключением того, что обе они – загадки.
Если читатель еще не уловил логической связи, он может попробовать подсчитать количество букв в каждом слове английского предложения How I want a drink, alcoholic of course, after the heavy chapters involving quantum mechanics («Как я хочу…»). Вот именно! Это число пи = 3.14159265358979…
Из комнаты в комнату
Я спросил одного студента:
– Как пройти из этой комнаты в ту?
– Сначала встать. Потом сделать шаг… – ответил он.
Я остановил его и сказал:
– Назовите мне все возможные способы, как можно перейти из этой комнаты в ту.
– Можно бегом, можно шагом, можно прыгать, скакать, можно кувырком. Можно выйти через эту дверь, выйти из дома, вернуться через другую дверь и войти в ту комнату. А при желании можно вылезти в окно…
– Вы сказали, что будете мыслить широко, но много чего пропустили, и это является серьезным упущением. Сначала я проиллюстрирую это вам: «Если я захочу попасть в ту комнату из этой комнаты, я выйду через эту дверь, возьму такси в аэропорт, куплю билет в Чикаго, оттуда в Нью-Йорк, далее в Лондон, Рим, Афины, Гонконг, Гонолулу, Сан-Франциско, Чикаго, Даллас, Финикс, вернусь на лимузине, въеду через задний двор, а затем через задние ворота войду в заднюю дверь дома, а затем в ту комнату». Вам ведь не пришло в голову идти задом наперед, не так ли? И вам не пришло в голову ползти туда на четвереньках.
– Или проехаться на животе, – добавил студент.
Как же мы ограничиваем себя в нашем мышлении!
Я всегда побеждаю на олимпийских соревнованиях
Как-то я спросил Эриксона о моем пациенте, который являлся концертирующим пианистом. Он боялся, что из-за артрита однажды не сможет играть. Реакция Эриксона была следующей:
Пианист, в каком бы состоянии ни были его руки, знает музыку. И он умеет сочинять. И это единственное, что он никогда не должен забывать. Рука однажды может отняться, но он может сочинять и будет сочинять еще лучше. Будучи в инвалидном кресле, «я всегда побеждаю на олимпийских соревнованиях».
Дональд Лоуренс и золотая медаль
Дональд Лоуренс целый год тренировался в толкании ядра. Тренер его школы добровольно тренировал его, бесплатно, каждый вечер, в течение целого года. Дональд был ростом 1 м 85 см, весил 118 кг и при этом не имел ни грамма жира. Его тренер был нацелен на национальный рекорд среди старших классов по толканию ядра. В конце учебного года, когда до соревнования оставалось две недели, Дональд мог метнуть ядро только на 17,5 метра – что было весьма далеко от рекорда.
За дело взялся его отец. Он привел сына ко мне. Я попросил Дональда сесть и погрузиться в транс. Я провел с ним левитацию руки и сказал, чтобы он научился чувствовать свои мышцы всем телом, а затем, когда он пришел в следующий раз, ввел в транс и попросил послушать меня. Я спросил его, знает ли он, что когда-то рекорд для забега в одну милю составлял четыре минуты и что рекорд держался много лет, пока его не побил Роджер Баннистер. Я спросил его, знает ли он, как Баннистер это сделал.
Я сказал:
– Итак, Баннистер был осведомлен о многих видах спорта и понял, что можно выиграть лыжную гонку, улучшив результат на сотую долю секунды, на десятую долю секунды; а затем он начал понимать, что четыре минуты пробега одной мили – это 240 секунд. Если бы он мог пробежать ее за 239 и пять десятых секунды, то преодолел бы четырехминутный рубеж. Подумав об этом, он смог побить рекорд в четыре минуты.