как следует, громко. А еще у каждого ученика обычно есть какой-то один учитель, который ему не нравится. Так вот, не трать время на других учителей. Каждый раз, как видишь этого конкретного учителя, засовывай большой палец в рот и чмокай от души.
Не прошло и месяца, как она открыла для себя, что есть и другие занятия. Я сделал ее сосание пальца обязательным, а она не любила, когда она была обязана что-то делать.
Когда Эриксон указывает на «определенный, неизменный распорядок», которому следуют родители, он косвенно обращает внимание девочки на навязчивость ее собственного поведения, когда она сосет палец. Он внушает ей, что она может перестать быть «глупой» (то есть действовать без осознания или бесцельно). Вместо этого она может выражать свою враждебность более сознательно и более эффективно. Происходит рефрейминг ее привычки сосать палец. Это уже не просто «привычка», не поддающаяся контролю. Теперь это полезная, имеющая смысл форма общения – враждебность.
В этой истории, как и во многих своих рассказах о лечении детей, Эриксон начинает рассказ о терапии со слов: «Я отослал родителей из комнаты и поговорил с ребенком». На одном уровне он тем самым демонстрирует, что уважает ребенка как самостоятельную личность, независимо от родителей. На другом уровне он говорит с ребенком в каждом из нас. Родители, которые часто воплощают собой принуждение, нетерпение и неприятие, изгнаны. Они не должны мешать терапии. На этом уровне Эриксон говорит нам отбросить притязания нашего собственного, чрезмерно жесткого суперэго, наши чрезмерно строгие «должен» и позволить потенциалу нашего внутреннего ребенка проявиться и развиться. Возможно, он также просит нас не хоронить наши детские импульсы – нашу спонтанность, наше любопытство, нашу импульсивность, нашу чувствительность и так далее, – но управлять ими и направлять их «разумно». Когда, как эта девочка, мы начинаем видеть связь между тем, что мы делаем, и реакцией других (например, их раздражением), тогда в наших силах прекратить этот конкретный тип поведения.
Подобный пример «назначения симптомов» также можно рассматривать как иллюстрацию сентенции австрийского психолога Альфреда Адлера о психотерапии. Адлер однажды сказал: «Психотерапия подобна плевку в чей-то суп. Человек может есть его и дальше, но наслаждаться им он уже не может». Сделав сосание большого пальца обязательным, Эриксон «плюнул в суп этой девочки».
7Обучение на опыте
Быть шестилеткой
На прошлой неделе я получил письмо от своей невестки, в котором она рассказала мне о дне рождения своей дочери, которой исполнилось шесть лет. На следующий день она в чем-то провинилась, за что мать сделала ей выговор, и тогда она сказала своей матери: «Но мне пока очень трудно быть шестилетней. Я же шестилетняя всего один день».
Сновидения
Когда ночью вы ложитесь в кровать, вы ложитесь, чтобы «уснуть… и видеть сны»[27]. И во сне вы не рассуждаете, вы переживаете. Однажды я отказался дать конфеты моему сыну Лансу. Я сказал ему, что с него уже достаточно. На следующее утро он проснулся невероятно счастливый.
– Я съел весь пакет конфет, целиком, – сказал он мне.
И когда я показал ему, что конфеты в пакете все еще лежат, он подумал, что я, должно быть, пошел и купил еще, потому что он знал, что съел их все. И он действительно съел – в своем сне.
В другой раз Берт дразнил Ланса, и Ланс хотел, чтобы я наказал Берта. Я отказался. На следующее утро Ланс сказал:
– Я рад, что ты задал Берту взбучку, но тебе необязательно было брать такую большую бейсбольную биту.
Он был уверен, что я очень строго наказал Берта. Он преобразовал свое чувство вины за желание, чтобы отец наказал Берта, в критику суровости моего наказания. Судя по всему, с ним явно что-то произошло.
Многие люди, которые на сеансе склонны рассуждать, вместо того чтобы входить в транс, ночью, когда они думают о совершенно других вещах, видят сон, что они находятся в трансе. И в этом приснившемся состоянии транса они будут делать определенные вещи. На следующий день они придут и скажут вам: «Я увидел во сне решение этой проблемы». Задача психотерапии состоит прежде всего в том, чтобы мотивировать бессознательное использовать все богатство и разнообразие накопленных им знаний и навыков.
Человеческий опыт очень разнообразен, и сновидение – это один из его видов. В этой истории Эриксон, среди прочего, указывает также на то, что даже если гипноз может не сработать, психотерапия сработает все равно. То есть пациент может уйти домой и завершить работу в сновидении. Если рассказать эту историю пациенту, который любит порассуждать, он может потом пойти домой и увидеть во сне, что он находится в трансе.
Плавание
Обучение опытным путем гораздо эффективнее, чем обучение интеллектуальное. Вы можете изучить все движения пловца, лежа на животе на табурете для фортепиано. Вы можете отработать ритм, дыхание, движения головы, рук, ног и так далее. Но когда вы войдете в воду, все, что у вас получится, – это плыть по-собачьи. Вы должны научиться плавать в воде. И когда вам это удается, тогда вы получаете настоящее знание.
Учиться на опыте чрезвычайно важно. Но все мы за наши школьные годы усвоили, что учиться надо сознательно. Однако, когда вы находились в воде, вы действовали по отношению к ней бессознательно. И вы научились поворачивать голову, грести руками и делать толчки ногами в определенном ритме – во взаимосвязи с водной стихией. И любой из вас, кто не умеет плавать, не знает, не может описать мне, что чувствуют в воде ноги, что чувствуют в воде руки, что чувствует ваше тело, когда вы плывете то на правом, то на левом боку, как, например, в австралийском кроле.
Когда вы плывете на спине, вы знаете это. Много ли внимания вы при этом уделяете потоку воды под вашей спиной? Если вы когда-нибудь купались нагишом, вы знаете, каким стягивающим тело кажется потом купальный костюм. Вода гораздо легче скользит по вашей коже, когда вы обнажены. А купальный костюм, без сомнения, этому мешает.
Меня не волнует, много ли вы узнаете о гипнозе здесь, сидя в этой комнате, потому что все вы со временем узнаете – в том промежуточном состоянии между сном и бодрствованием, – в этом гипнологическом состоянии вы узнаете очень многое о гипнозе. Я люблю просыпаться по утрам и сразу спускать ноги на пол, едва открыв глаза, а моя жена любит нежиться еще пятнадцать-двадцать минут, просыпаясь медленно, постепенно. В моем случае кровь мгновенно приливает к голове. В ее случае кровоснабжение головы происходит не спеша. У каждого из нас свой собственный, индивидуальный паттерн. Сколько раз вам самим нужно будет войти в транс – может быть, дюжину? – прежде чем вы потеряете интерес к наблюдению за вхождением в него?
Вы когда-нибудь купались в Большом Соленом озере? Вода в нем выглядит как вода и ощущается как вода. Я заранее знал, что не смогу в нем плавать. Но я подумал: интересно, что будет, если я попробую плыть? Я прекрасно понимал, что вода в этом озере – это насыщенный соленый раствор. Но мне нужно было иметь собственный опыт нахождения в нем, чтобы понять, что будет с тем человеком, который попробует плавать в такой воде. А большинство людей, подвергнутых гипнозу, хотят одновременно еще и понимать во время того, как они переживают свое нахождение в состоянии гипноза. Пусть ваш опыт идет отдельно, помимо вас. Просто позвольте ему случиться.
Эриксон делает акцент на том, что телесная осознанность приходит через тактильные ощущения. Когда он упоминает различные ощущения, ритмы, движения, слушатель не может не вспомнить подобные переживания. Вместо того чтобы сказать: «Те из вас, кто умеет плавать, могут вспомнить, как чувствуют себя их ноги в воде…», Эриксон переводит утверждение в отрицание и говорит: «И любой из вас, кто не умеет плавать, не знает, не может описать…» Позже он дает установку, задавая следующий вопрос: «Много ли внимания вы уделяете потоку воды под вашей спиной?» Он подразумевает, что хорошо и полезно сосредоточить свое внимание на сенсорном опыте.
Говоря: «Меня не волнует, много ли вы узнаете о гипнозе здесь, сидя в этой комнате», Эриксон делает долгосрочное постгипнотическое внушение, что изучение гипноза будет продолжаться и за пределами данной комнаты. Он косвенным образом развивает это внушение, говоря, что «это обучение» будет происходить в различных индивидуальных ситуациях, таких как, например, пробуждение. Он также вводит установку, что у каждого из слушателей «это обучение» будет происходить в соответствии с его «индивидуальными паттернами». Он объясняет, что эмпирическое обучение эффективнее всего тогда, когда человек просто переживает опыт, а не исследует его в момент прохождения через него. Он незаметно вводит еще одно постгипнотическое внушение – что это произойдет после того, как слушатель двенадцать раз переживет состояние транса. В своих последующих комментариях он снова подчеркивает важность того, чтобы не пытаться понять переживание, пока оно происходит. Этот принцип применим, разумеется, ко всем переживаниям, а не только к гипнотическим. Если человек хочет понять свой пережитый опыт, то лучше всего его изучение, обзор и анализ оставить на более позднее время, когда от данного переживания человека будет отделять уже некоторая дистанция.
Очень полезно бывает рассказать такую историю пациентам, проходящим сексотерапию. Например, она может быть хорошим введением к описанию упражнений на чувственное фокусирование. Для пациентов, у которых ослаблен контакт с собственными ощущениями, также может быть полезно сосредоточиться именно на тактильных ощущениях.
Попробуй на вкус
Мой сын Берт мог бы стать отличным психиатром, но он выбрал фермерство. У него шесть сыновей и одна дочь. Его беспокоило, что его дети могут начать употреблять табак, алкоголь, наркотики и прочее. Поэтому с самого начала он знакомил их с безвредными, но интересными на вид субстанциями, вроде колесной мази. Когда дети спрашивали о том, что это такое, он обычно говорил: «Почему бы тебе самому не попробовать на вкус?» Или он, например, брал красивую бутылочку и говорил: «Почему бы тебе не понюхать?» А аммиак не так уж приятно пахнет! И все дети научились очень осторожно относиться к тому, что они кладут в рот. Это был хороший способ воспитания.