Я нашел булавку на втором этаже, она была воткнута в картинную раму. Все, что вы делаете, это держитесь за руки, идете вперед, и человек слегка отстраняется, когда вы приближаетесь к булавке. Поэтому, как только я почувствовал, что, приблизившись к лестнице, человек слегка отстранился, я, конечно же, тут же стал подниматься наверх. Поднявшись на один пролет, рука моего спутника снова напряглась. Куда же повернуть? Тогда поворачиваешься в одну сторону, и рука расслабляется. Поворачиваешься в другую сторону, и она напрягается. Так вы и движетесь кругами!
Фокусы
Я научился некоторым простым фокусам, когда проходил интернатуру и ординатуру в психиатрической больнице штата Колорадо. Они только что открыли детскую поликлинику-консультацию для социальной адаптации мальчишек – малолетних правонарушителей, и каждый сотрудник больницы должен был отработать там, а мальчишкам это страшно не нравилось. Каждый сотрудник должен был отработать там две недели, и всех это повергало в ужас. Это была пытка, потому что мальчишки были настроены весьма враждебно. Когда подошла моя очередь и в кабинет вошел мальчик, свирепо сверля меня глазами, я показал ему фокус. Я отвернулся от него, чтобы он не заметил, как я этот фокус готовлю. Но он тут же потребовал, чтобы я раскрыл ему этот фокус. Потом я показал ему еще один. Расстались мы лучшими друзьями. Так что мне пришлось выучить с полдюжины трюков, и слух об этом быстро разлетелся, и все мальчишки теперь хотели попасть ко мне. Они что-то хотели от меня, и, таким образом, я мог получить от них то, что, в свою очередь, было нужно мне. Все, что нужно было сделать, – это заставить их играть с вами, чтобы они не поняли, что это вы играете ими.
«Все, что нужно было сделать, – это заставить их играть с вами, чтобы они не поняли, что это вы играете ими». Это утверждение резюмирует один из самых важных принципов Эриксона – привлечение интереса пациента и вовлечение его в некий процесс, в то время как психотерапевт, часто с помощью неосознаваемых внушений, «играет» на струнах его бессознательного. То есть терапевт извлекает из бессознательного своего пациента музыку в виде подавляемых знаний и навыков, которые тот не мог принять ранее. Для начала большинство пациентов должны почувствовать себя инструментами и позволить терапевту играть на них. С опытом они смогут научиться делать это сами.
Эксперимент по экстрасенсорному восприятию с Дж. Б. Райном
Райн сидел за столом с несколькими испытуемыми, готовый продемонстрировать экстрасенсорное восприятие. За другим столиком сидели я и еще несколько человек, настроенные довольно скептически. Мы вжались в свои кресла таким образом, чтобы иметь возможность хоть немного видеть карты сбоку. Дело было ночью, и на столе горели несколько электрических ламп. Карты лежали на столе, и Райн переворачивал их одну за другой. Мы опускали головы, стараясь увидеть карту в боковом освещении. И в этом боковом освещении мы могли видеть, как сквозь рубашку карты проступал оттиск звезды, затем оттиск ромба. Видите ли, в то время карты печатались методом типографского штампа. И этот едва заметный оттиск на обратной стороне карты отражал свет по-разному, и если наклониться под определенным углом, то его можно было увидеть. Вы глядите на что-то и видите, что оно гладкое, затем чуть наклоняете его и видите, что при другом освещении эта поверхность имеет фактуру. Итак, Гилберт, Уотсон (мои коллеги за нашим столом) и я добровольно вызвались стать испытуемыми – и Райн подумал, что у него есть три идеальных объекта, потому что мы все без запинки назвали ему все символы на двадцати пяти картах.
Как показывает Эриксон, не нужно быть опытным наблюдателем, чтобы заметить такие особенности, как оттиск, который проступает на рубашке карты. В некоторых случаях необходимо лишь взглянуть на вещи под другим углом или с другой точки зрения.
В следующей истории Эриксон рассказывает о молодом человеке, который, совмещая внимательное наблюдение и хорошо развитую память, сумел достичь потрясающих успехов.
Карточный фокус
Один из моих испытуемых, с которым я работал в Вустере, сказал:
– Я не люблю показывать этот фокус. Он вызывает у меня страшную головную боль. Но я думаю, что вы должны его увидеть. – Затем он продолжил: – Зайдите в магазин и купите колоду карт. Вскройте ее. Выньте все джокеры и дополнительные карты. Тщательно перетасуйте колоду, не меньше полдюжины раз, снимите ее и перетасуйте снова. Затем выкладывайте карты лицом вверх, одну за другой, а затем переворачивайте их. Возьмите эти карты, перетасуйте их снова и разложите их рубашкой вверх.
И он назвал каждую из этих карт в том порядке, в котором они лежали рубашкой вверх. Он называл карту, показывал ее, а затем клал обратно.
Потом он показал мне, как это делается. Вы купили колоду карт, на рубашке которых был рисунок из косых линий и маленьких квадратиков. Карты не обрезаны точно по квадратикам. Он сказал:
– Все, что мне нужно было сделать, это вспомнить, какая часть квадратика отсутствует на этой карте, а какая там, на другой карте. Я только что запомнил пятьдесят две карты. И это всегда вызывало у меня ужасную головную боль – чтобы овладеть этим, потребовалась долгая и тяжелая практика!
Показывая этот фокус, он зарабатывал себе на обучение. Таким образом он заработал приличную сумму денег.
Поистине удивительно, на что способен человек. Только он не знает, на что он способен.
11Лечение пациентов с психозом
Работая с больными психозом, Эриксон не пытался решить все проблемы пациента. Как и с другими пациентами, он пытался вызвать небольшие изменения, которые в дальнейшем могли привести к более значительным переменам. Поскольку реакции людей с психозом обычно экстремальны, по типу «черное-белое», интервенции Эриксона в таких случаях часто были наиболее явными, а результаты – наиболее очевидными. Первый подобный опыт Эриксон приобрел в психиатрической больнице, где он, по всей вероятности, и разработал некоторые из основных своих принципов для работы с пациентами-психотиками. Это касается, разумеется, двух его любимых максим: «Говорите с пациентом на его языке» и «Присоединяйтесь к пациенту».
Там, где другие упорно пытались докопаться до истории болезни пациента или обсуждать ее с ним, Эриксон часто вводил элемент неожиданности. Как мы увидим в «Пациенте, который стоял» и в «Герберте», он часто подводил пациента к точке, когда тот был вынужден предпринять что-то и сделать выбор.
В этом разделе мы рассмотрим примеры этих, а также других терапевтических методов, включая эффективное манипулирование и рефрейминг.
Наизнанку
В Вустере у меня был пациент, который всегда отвечал на приветствия. Если вы задавали ему вопрос, он радостно смотрел на вас своими ясными глазами. Он был кроток, послушен, очень спокоен. Он ходил в столовую, ложился спать, был дисциплинирован, ни на что не жаловался. Он говорил: «Здравствуйте» или «До свидания».
Я уже отказался от попыток расспросить его. Но мне нужна была его история. Он явно находился в собственном мире, далеком от реальности. Мне потребовалось довольно много времени, чтобы понять, как проникнуть в его мир.
Однажды я подошел к нему и сказал:
– Здравствуйте.
– Здравствуйте, – ответил он.
Потом я снял свой пиджак, вывернул его наизнанку и надел задом наперед.
Затем я снял пиджак с него, также вывернул наизнанку, надел его задом наперед на пациента и сказал:
– Расскажите мне свою историю.
И он рассказал. Присоединяйтесь к пациенту.
Вывернув наизнанку свой пиджак и надев его задом наперед, Эриксон символически вошел в «вывернутый наизнанку» и существующий «задом наперед» «нереальный» мир своего пациента. Затем он, используя тот же «язык», заставил пациента присоединиться к нему. Оказавшись в одном мире (вывернутом наизнанку и существующем задом наперед), они могли разговаривать друг с другом.
Кстати, тот факт, что пациент «всегда отвечал на приветствие», был хорошим признаком, подсказав Эриксону, что он, скорее всего, будет подражать поведению терапевта.
Пациент, который стоял
Был один пациент, который на протяжении шести или семи лет постоянно стоял возле палаты. Молча. Он шел в кафетерий, потом возвращался на то же место, ложился спать, когда ему скажут, ходил в туалет, когда ему было нужно. Но по большей части он стоял возле палаты.
С ним можно было разговаривать часами, но так и не получить ни слова в ответ. Однажды я понял, как сделать так, чтобы точно получить от него ответ. Я подошел к нему с полотером. Полотер представлял собой деревянный брусок тридцать на тридцать сантиметров в сечении и приблизительно в метр длиной, к которому крепилась длинная ручка. На него наматывалась старая тряпка, и нужно было водить им туда-сюда, полируя пол.
Я подошел к нему с одним из этих полотеров, взял его руку и обхватил его пальцами ручку полотера. Он продолжал стоять. Каждый день я говорил ему: «Подвигай этим полотером».
И вот он начал двигать им, вначале всего на пару сантиметров вперед и назад. Каждый день я увеличивал длину, на которую ему нужно было толкать полотер, пока он не стал ходить с ним по палате, час за часом. И вдруг он заговорил. Он начал обвинять меня в том, что я издеваюсь над ним, заставляя целыми днями полировать пол.
Я сказал ему:
– Если ты хочешь сделать что-то еще, я с радостью пойду тебе навстречу.
И он начал застилать постели. И он начал говорить, рассказывая свою историю и излагая свои иллюзорные фантазии. И довольно скоро я смог предоставить ему возможность выходить во двор больницы.
Он начал гулять во дворе. А через год его отпускали домой и даже на работу, сначала на неделю, потом на две недели, на три, на месяц.
Он все еще был психически больным человеком, но он смог приспособиться к внешнему миру.