Здесь Эриксон иллюстрирует принцип, при котором вначале инициируется небольшое изменение, а затем происходит постепенное его расширение. Действенность этого метода мы видели на примере многих случаев, особенно при лечении фобий. Эриксон также показывает нам, что он направляет пациента до тех пор, пока тот не сможет действовать самостоятельно.
Я слышал, как Эриксон говорил пациенту: «Пока вы этого не сделаете сами, это буду делать я». В рассказанном только что случае пациенту давали указания, пока он наконец не нарушил молчание, чтобы пожаловаться на жестокое обращение. Когда он стал способен на что-то самостоятельное, то есть говорить, Эриксон предлагал ему «другую альтернативу». Способность делать выбор была первым реальным признаком того, что пациент идет на поправку.
Два Иисуса Христа
У меня в палате было два Иисуса Христа. Они проводили все дни напролет, доказывая: «Я – Иисус Христос». Они доставали всех и каждого, убеждая: «Настоящий Иисус Христос – я».
Поэтому я посадил Джона и Альберто на скамейку и сказал им:
– Сидите здесь. Теперь пусть каждый из вас скажет мне, что он – Иисус Христос. Теперь, Джон, я хочу, чтобы ты объяснил Альберто, что Иисус Христос – ты, а не он. Альберто, а теперь ты скажи Джону, что ты – настоящий Иисус Христос, а он – нет.
Так они и сидели у меня на этой скамейке целыми днями, и каждый объяснял другому, что именно он – истинный Иисус Христос. И примерно через месяц Джон сказал:
– Я Иисус Христос, а этот сумасшедший Альберто говорит, что он Иисус Христос.
Я сказал Джону:
– Знаешь, Джон, ты говоришь то же самое, что и он. А он говорит то же самое, что и ты. Теперь я думаю, что один из вас сумасшедший, потому что есть только один Иисус Христос.
Джон размышлял над этим целую неделю. И затем сказал:
– Я говорю то же самое, что говорит этот сумасшедший дурак. Получается, что он – сумасшедший, а я говорю то, что говорит он. Это должно означать, что я тоже сумасшедший, а я не хочу быть сумасшедшим.
– Ну, я думаю, тогда тебе не надо быть Иисусом Христом. Ты же не хочешь быть сумасшедшим. Ты будешь работать в больничной библиотеке.
Он проработал там несколько дней, пришел ко мне и сказал:
– Что-то в этом ужасно не так: в каждой книге на каждой странице есть мое имя.
Он открыл книгу и показал мне пальцем: ДЖОН ТОРНТОН; на каждой странице он находил свое имя.
Я кивнул и показал ему, как на каждой странице появляется МИЛТОН ЭРИКСОН. Я попросил его помочь мне найти имя доктора Хью Кармайкла, Джима Глиттона, Дэйва Шакоу. На самом деле на этой странице мы могли бы найти любое имя, какое приходило ему в голову.
И Джон сказал:
– Эти буквы не принадлежат имени, они принадлежат слову!
– Совершенно верно, – ответил я.
Джон продолжал работать в библиотеке. Шесть месяцев спустя он вернулся домой без каких-либо признаков психоза.
Эриксон не полагается на обычные методы убеждения, вместо этого в обоих случаях ставит Джона в ситуации, где он сам может обнаружить, что его идеи являются ложными. Эриксон применяет технику зеркального отражения поведения пациентов. В первом примере Эриксон делает так, что бредовая идея одного пациента «отзеркаливается» другим пациентом, который страдает той же самой бредовой идеей. Во второй ситуации Эриксон сам «отзеркаливает» поведение пациента, находя на странице свое собственное имя. Этот подход использует Роберт Линднер в своем классическом рассказе «Реактивная кушетка». Эриксон как-то рассказал мне, что Линднер, который был его учеником, консультировался с ним по поводу публикации своей книги «Час длиной в пятьдесят минут», в которую включен данный рассказ. Речь там идет о психотерапевте, который лечил пациента, жившего в мире своих бредовых иллюзий. Когда терапевт обрушивает на пациента шквал экстатических рассказов о своих собственных путешествиях и переживаниях в подобных мирах, когда он присоединяется к пациенту в его иллюзиях, пациент берет на себя роль терапевта и пытается показать ему, что тот образ мышления, в который они оба погрузились, в действительности является бредовым.
Герберт
Когда я впервые оказался в больнице Род-Айленда, меня направили работать в мужское отделение, и там был пациент по имени Герберт, который к тому времени пробыл там почти год. До того как его положили в больницу, Герберт весил 120 килограммов, был чернорабочим и делил все свое время между работой и игрой в карты. Он жил, чтобы работать и играть в карты.
Он впал в депрессию, очень серьезную депрессию. Он начал терять вес, и в конце концов его поместили в больницу штата Род-Айленд, где, по крайней мере, месяца четыре его вес составлял всего около сорока килограммов. Его дневной рацион составлял 4000 калорий, его кормили через трубку, но вес не прибавлялся.
Разумеется, другие доктора, уже сытые по горло Гербертом и его питанием через трубку, были рады спихнуть его на меня. Я был новичком, я был молодым, так что вся грязная работа досталась мне. Первое, что я сделал, – это сократил рацион Герберта до 2500 калорий. Я считал, что этого вполне достаточно для человека, весившего сорок килограммов.
Когда пришло мое время кормить Герберта через трубку, он сказал:
– Вы такой же псих, как и другие врачи? Вы собираетесь сыграть со мной ту же паршивую шутку, что и все остальные, притворяясь, что будете меня кормить? Я знаю, что вы принесли мне еду для искусственного кормления, я это вижу. Но вы все фокусники какие-то и каким-то образом заставляете ее исчезнуть, как будто вы все – Гудини! Меня так ни разу и не накормили! Вы просто вставляете трубку мне через нос и говорите, что кормите меня, но на самом деле это не так, потому что у меня нет желудка.
Я слушал Герберта. Его депрессия породила в нем кислый, едкий, сардонический взгляд на жизнь. Когда он сказал мне, что у него нет желудка, я сказал ему:
– Я думаю, что у вас есть желудок.
Он ответил:
– Вы – такой же псих, как и остальные врачи! Почему в сумасшедшем доме сумасшедшие врачи? Хотя, может быть, наилучшее место для сумасшедших врачей – это как раз сумасшедший дом.
Поэтому каждый день, на протяжении недели, приходя кормить Герберта, я говорил ему:
– На следующей неделе, в понедельник утром, ты докажешь мне, что у тебя есть желудок.
Он сказал:
– Вы безнадежны. Вы еще больший псих, чем все здешние пациенты, вместе взятые. Вы вбили себе в голову, что я собираюсь доказать, что у меня есть желудок, которого у меня нет.
В назначенный понедельник, утром, я приготовил для Герберта еду для искусственного кормления – половину молока, половину сливок, сырые яйца, пищевую соду, уксус и сырой рыбий жир. Нужно иметь в виду, что, когда вы кормите человека через трубку, вам приходится проталкивать в желудок столб воздуха по всей длине трубки. Вот почему нужно подавать питание непрерывно, чтобы не пришлось заново проталкивать воздух.
Пока я кормил его, я делал перерывы так, что пропустил много воздуха ему в желудок. Я вытащил трубку и стал ждать, а Герберт рыгнул и сказал:
– Тухлая рыба.
– Это ты сказал, Герберт. Ты знаешь, что это отрыжка; ты знаешь, что это была тухлая рыба. Ты мог рыгнуть только потому, что у тебя есть желудок, и ты доказал мне, что у тебя есть желудок, своей отрыжкой.
А Герберт все рыгал!
– Думаете, вы самый умный? – спросил он.
Я не стал спорить.
Тогда Герберт начал спать стоя. Я не знал, что человек может спать стоя, но я проверил Герберта, и так оно и было. Санитары боялись укладывать его в постель, потому что Герберт яростно сопротивлялся; в конце концов они оставили его в покое. Я спускался в палату и в час, и в два, и в три часа ночи, и всегда находил Герберта крепко спящим стоя.
Тогда каждый день в течение недели я стал говорить Герберту:
– Герберт, скоро ты докажешь мне, что можешь спать лежа.
На что Герберт отвечал:
– Вы безнадежны; у вас больше бредовых идей, чем можно себе представить.
Когда началась следующая неделя, я стал каждый день спрашивать Герберта, принимал ли он когда-нибудь ванну или хотя бы душ. Герберт был очень оскорблен этим вопросом. Конечно, он принимал ванну и принимал душ. Любой человек в здравом уме принимает ванну:
– Что у вас с головой, если вы этого не знаете? – удивился он.
– Я просто решил спросить.
– И вы теперь каждый день будете спрашивать?
Я ответил:
– Ну, мне придется, потому что ты думаешь, что не можешь спать лежа, а ты должен доказать мне, что можешь спать лежа.
Герберт сказал:
– И не надейтесь.
И вот на следующей неделе вечером я отвел Герберта в кабинет гидротерапии и уложил его в ванну. Это ванна с парусиновым гамаком. Ваше тело смазывают вазелином, вы ложитесь, и ванну накрывают крышкой. Снаружи остается только ваша голова. Вы лежите в ванне, и в ней непрерывно циркулирует вода при температуре тела. И что происходит? Вы засыпаете! Потому что больше вам ничего не остается делать.
На следующее утро я разбудил Герберта. Я сказал ему:
– Герберт, я же говорил, что ты докажешь мне, что можешь спать лежа.
– Ну вы и пройдоха! – ответил Герберт.
– Теперь ты сможешь спать в постели.
И после этого Герберт спал в постели.
Когда его вес достиг пятидесяти килограммов, я сказал ему:
– Герберт, я устал кормить тебя через трубку. На следующей неделе ты будешь свое питание пить сам.
Герберт ответил:
– Я не смогу это проглотить; я не умею глотать.
– Герберт, на следующей неделе, в понедельник, ты будешь первым стоять у дверей столовой. Ты будешь колотить в дверь и кричать санитарам: «Откройте дверь!» – потому что тебе понадобится стакан молока и стакан воды. Я поставлю на один из столов воду и молоко, и ты действительно их захочешь.
– Я думаю, что вы неизлечимы! Очень жаль, что такой молодой человек, как вы, находится в больнице штата среди сумасшедших.