Север дьявольски порочен, он снял с меня всю одежду и показал свою природу. Живую, страстную, подчиняющую. Именно ту, которую я подозревала в нем.
— Твоя рубашка колется, — я кривлюсь, когда в плечо упираются пуговицы. — А я очень нежная и кожа у меня тоже нежная.
Я плавно разворачиваюсь и ложусь к нему лицом. Накрываю ладонью его волевой подбородок, когда он хочет что-то сказать, и переношу пальцы ниже.
— Но я не пугливая, — я поддеваю первую пуговицу и выпускаю ее из петли. — Или ты не привык доверять женщинам?
— Я вообще недоверчивый.
— Вот как? Хочешь, я расскажу, каким вижу тебя?
Север кивает. Он мягко цепляет прядку моих волос и отбрасывает прочь. Мне же кажется, что сумрак номера удивительно подходит ему. Бывают же лица, которым смачные глубокие тени добавляют привлекательности. Или вовсе черной сексуальности. Так или иначе на Севера нужно смотреть при приглушенном свете, тогда его холодная отточенная красота раскрывается в полной мере.
— Ты не игрок, хотя хочешь им казаться. Помнишь, ты сказал, что сейчас напоминаешь своего брата? Я посмотрела на него и ты прав, ему бы больше подошла та выходка с разбитым Порше. Он явно привык брать всё, что хочет, и ломать через колено, если нужно. А ты мягче… но только на первый взгляд. Ты не вышибаешь дверь с ноги, но делаешь всё, чтобы ее открыли сами. Ты тоньше и умнее, но такой же хищник.
Я расстегиваю пуговицу за пуговицей и купаюсь в глубоких глазах Севера. Я увлекла его и он дышит глубокими длинными отрезками, вслушиваясь в мои слова. Когда я добираюсь до последней пуговицы, я уверенно распахиваю полы рубашки. Я уже видела его израненное тело, но, кажется, он не привык, что его шрамы разглядывают.
— Ты спишь с девушками в одежде?
— С какими еще девушками?
— Север, ты совершенно точно не девственник.
— Теперь нет, — гад усмехается, но стирает наглую улыбку с губ через мгновение.
Ему становится не до смеха, когда я опускаюсь вниз и целую его живот. Обвожу прорисованные кубики пресса пальцами, а потом языком, тесно и влажно, обжигая его своим дыханием, которое напоминает прибой разгоряченного летним зноем моря. Я покрываю короткими поцелуями его шрамы и зализываю их, двигаюсь жарко и жадно, что не похоже на меня. Мне всегда нужно было время с новым парнем, чтобы освободиться от предрассудков и перестать стесняться любой вольности, но с Севером иначе. Все иначе.
Моя природа сама прорывается наружу и я впервые чувствую удивительную свободу. Когда всё правильно и так, как должно быть. Когда чувствуешь, что встретила своего мужчину.
— Иди сюда, — он вытягивает меня наверх, крепко обхватив за плечи. — Иначе сама напросишься.
— На что? — я усмехаюсь. — Или ты угрожаешь мне сексом?
На его тонкий губах зреет новая колкость, но Север сбивается. Смотрит на меня и задумывается о другом.
— Что? — я не выдерживаю.
— Поедешь со мной в другую страну?
У меня округляются глаза.
Что? Вот так вдруг?
— Я должен был давно уехать, но испытывал судьбу и ходил по краю. Сам не знаю почему, не мог уговорить себя, не хотел бежать… Да и обжился здесь неплохо, переезжал, покупал активы, искал что-то.
— Нашел?
— Нашел, — он уверенно кивает.
— Ты правда с первого взгляда решил, что я буду с тобой?
— Я с первого взгляда понял, что будут проблемы, что ты пройдешься по мне и коготками и зубками и колкими словечками.
Мы отклоняемся от главной темы, но мысли возвращаются к его предложению уехать из России. Мне не по себе от неожиданно перспективы, тем более Север сам назвал это “бегством”. Я даже просто бегаю не очень, а уж бегать от федерального закона… Моя жизнь слишком стремительно превращается в жизнь совершенно другой девушки — любительницы приключений и высоких ставок.
— Только ты должна знать, что на мне не только экономические статьи, — Север выдыхает, беря короткую паузу. — На мне много что. И кровь тоже.
Я инстинктивно отстраняюсь от Севера. Он не держит меня и спокойно выпускает из рук, когда я отодвигаюсь к другому краю кровати.
— Что? — в горле пересыхает, а взгляд теряет фокус, я вроде смотрю на Севера, но перед глазами плывут неясные тени. — Кровь… Ты убивал?
Я зажмуриваюсь от слов, которые сама произношу. Ведь именно этого я больше всего боялась! Так боялась, что гнала все подозрения и не позволяла даже в мыслях произносить. Нет, нет, нет… Почему минута счастья обязательно должна смениться разочарованием?
Почему в жизни бывает только так?!
Мне хочется спрятаться от нашего разговора с Севером, я порывисто разворачиваюсь и запутываюсь в простыне. Рвусь куда-то, вскидывая руки со злостью, но вдруг чувствую, как Север обнимает меня со спины. Он нажимает каменным телом и сковывает мои попытки вырваться. Он просто-напросто использует мужское преимущество в силе, подминая меня как безвольную игрушку. И это только подливает топлива, я вспыхиваю кристальной злостью.
— Отпусти! — гневно шиплю и буквально задыхаюсь от возмущения, что он вздумал распускать руки, когда я тут всем видом показываю, что хочу быть подальше от него. — Сейчас же, Север! Я не хочу, нет…
— Тише, Юля. Просто успокойся, выслушай меня.
— Я, может быть, выслушаю, но сперва ты перестанешь зажимать меня!
Север выдыхает и как будто тоже злобно, но руки разжимает. Я в ту же секунду вскакиваю на ноги и понимаю, что на мне нет одежды. Конечно, он ведь снял с меня всё! Так ловко и незаметно, что к его опытности можно прибавить еще сотню очков. Я поворачиваюсь обратно к кровати и выдергиваю свою блузку из-под подушки.
— Не надо мне помогать! — кричу на него, когда Север перехватывает инициативу и подает следующий предмет одежды.
— Хорошо, хорошо, — он приподнимает руки, изображая капитуляцию, и тоже встает с кровати.
Он уходит куда-то в сторону и вскоре загорается приглушенная подсветка. Я оглядываюсь на щелчок клавиши и вижу, как Север вбивает плечо в стенку и хмуро смотрит перед собой. Такой грозный и сосредоточенный, что можно и испугаться, но мне ни черта не страшно, мне гневно и больно!
— Ты не ответил на мой вопрос. Или ты специально обходишь важные темы стороной?
Я накидываю на плечи блузку и падаю в низкое кресло, чтобы натянуть брюки.
И трусики.
О них я совсем забыла.
И вообще мне бы сперва принять душ. Потому что Север стоит в стороне, но у меня чувство, словно я до сих пор в его крепких руках. Я пахну им, он присвоил и пометил меня.
— Не стоит, Юля.
— Что не стоит? — я поднимаю брови и смотрю на него с удивлением.
— Не нужно со мной разговаривать с издевкой.
Я хлопаю ресницами и не знаю, как реагировать. Что это? Угроза? Или проснулась мужская гордость? Север разворачивается ко мне и подходит ближе, правда его хватает всего на пару шагов. Я вжимаюсь в спинку кресла и он тормозит, а по его красивому лицу проходит темная судорога.
— Да, я убивал, — Север вколачивает слова в застывший воздух как гвозди. — Я никогда не делал этого без веской причины и не трогал случайных людей, но я много лет жил в мире, где либо ты, либо тебя.
— Ясно, — киваю и нервно сглатываю.
А что мне еще говорить? Жизнь не подготовила меня к удивительному моменту, когда после первого секса с мужчиной, он вдруг признается, что любит нажимать на курок.
— Не подходи, — я взмахиваю ладонью, когда замечаю, что Север снова двинулся в мою сторону. — Не нужно…
— Юля, мы это уже проходили. Я не представляю для тебя никакой угрозы.
— Представляешь!
— Да? И что же я тебе сделаю?
Сукин сын подходит вплотную и наклоняется ко мне. Наши взгляды пересекаются, обдавая друг друга огненными всполохами, и мне становится нестерпимо жарко за одно мгновение, как будто пошел поток из автомобильной печки. Я чувствую, что щеки пылают, а дыхание как пунктир — прерывистое и нервное. Север же напоминает скалу, навис надо мной и давит фактурной породой, об которую можно поранить пальцы.
— Отойди от меня, — говорю предельно ровным голосом, изображая спокойствие.
Но Север не слышит меня, он кладет ладони на мои хрупкие плечи и вытягивает меня в полный рост перед собой.
— Так что я сделаю тебе, Юля? — произносит он почти по слогам. — Чего ты ждешь от меня в худшем случае?
Он что-то замышляет, чего-то добивается… Прямо в эту секунду. Но разум проигрывает простым рефлексам, и я бью его по груди, чтобы он освободил проход. Я кривлюсь, потому что делаю больно себе, а не ему. Черт, он правда из камня! Он даже не повел бровью, а у меня пальцы ноют так, словно я приложилась об бетонную стенку.
— Ты не боишься меня, — он качает головой. — Ты бы вела себя совсем по-другому, если бы боялась меня.
— Ты будешь читать мне лекции? Расскажешь, как я должна себя вести? Отлично, Север, отлично, — я снова бью его по корпусу и снова кривлюсь, потому что снова больно. — Да чтоб тебя! Какого черта, ты не даешь мне пройти?!
— Такого черта, что ты останешься в номере.
— Что?
— Ты не можешь уйти. Как ты себе это представляешь? Влезла в душу, влюбила, а теперь хочешь свалить? Нет, так не получится.
Я замираю на месте и не понимаю, что он несет. О чем он вообще? И больше всего меня путает его взгляд, который вдруг теплеет.
— Что ты сейчас сказал? — я запрокидываю голову, чтобы получше рассмотреть его зеленые глаза.
— Что у нас самолет завтра.
— Нет, другое.
Он усмехается.
— Я влюблен в тебя, Юля. Я думал, это очевидно.
Мне было очевидно, что он хочет меня. А я никогда не считала, что для мужчин это одно и то же. Влечение и секс почти как стихия для молодого самца и окунуться в нее очень легко, если быть хоть чуточку привлекательной. А вот со стихией чувств и взаимности у тех же самцов намного сложнее, чтобы пробраться через психозащиты, которые только копятся с годами, нужно сыграть с их холостяцкой привычкой в ожесточенную игру на выбывание.
Хотя в нашем случае я чувствую себя холостяком.