— Легче? — спрашивает он вполголоса.
— Боже, Север, это должен быть мой вопрос! Толпа амбалов по твою душу приходили, не по мою.
— Они уже ушли. Я не в их вкусе.
— У тебя шуточки как у брата.
— Так мы родные. Только по матери, но все равно.
Я с опаской смотрю на его жест, но Север уверенно притягивает меня к себе. Я прячу лицо в его широкую грудь и выдыхаю, когда слышу, как ровно бьется его сердце. Он очень сильный и выносливый, даже как будто припас железного характера на нас двоих. Он умудряется выглядеть свежее меня после потасовки и всем видом показывает, что сейчас самое главное, чтобы я не расплакалась. Подумаешь, что у него могут быть переломы, а старая травма может дать осложнения, его это не волнует. Он только обнимает меня крепче и закапывается массивной ладонью в моих волосах, согревая.
И он оказывается прав.
Нас уводят в другое место вскоре. Я помогаю Северу подняться на ноги, но он опирается на меня лишь на первом шаге, потом крепко берет за руку и ведет за собой. Мы сворачиваем к другой двери и выходим во двор с другой стороны. А там машина, немой водитель и грозный охранник, и монотонная дорога с опущенными шторками на окнах.
— Здесь точно есть отопление, — замечаю, когда мы приезжаем на новое место. — И даже душ, с ума сойти.
Я не видела дом, потому что машина въехала в гараж через автоматические ворота. Мы сразу оказались в стенах и несколько раз повернули в коридорах, в конце концов, уткнувшись в крепкую деревянную дверь. За ней же оказался дешевенький гостиничный номер с повидавшей виды мебелью и слабым освещением. Но это не ангар, и на том спасибо.
Север отдает последние силы и выбрасывает руку к стене, чтобы устоять на ногах. Он всю дорогу сюда показывал, что ему всё нипочем, но против логики жестоких ударов не пойдешь.
— Облокотись на меня, — я подныриванию под его руку и сжимаю ладонь, которой он уже хочет отстранить меня. — Я не сахарная, Север. Я помогу тебе дойти до кровати.
— Она мне не нравится, — упрямится.
— В следующий раз забронирую другую, но сейчас только такая.
Тяну и добиваюсь от него тяжелого выдоха, после которого он, наконец, начинает “сотрудничать” со мной. Но нажимает на мое тело всего на мгновение, проверяя, выдержу я или нет.
— Пойдем, — подсказываю вновь.
Север кивает и делает шаг от стены. Его буквально выкручивает узлами от того, что мне приходится удерживать его, а он в роли немощного. На его взгляд, мы играем в неправильные гендерные роли, и ему, как сильному мужику, трудно дается каждая секунда слабости.
— Мне только полежать чуть и я войду в норму, — бросает сердито.
— Таблетки больше не действуют, да?
— Да, еще в машине…
— Я дам еще, я взяла из аптечки. Запомнила, какие ты принял.
— Я говорил, что люблю тебя?
— Как легко тебя очаровать, Север...
Глава 21
Север спит беспокойно, словно даже сквозь сон старается прислушиваться и следить за обстановкой. Я не выдерживаю и ложусь рядом, оплетаю его руками и пытаюсь то ли убаюкать, то ли согреть. Хотя здесь есть одеяла и матрас вполне мягкий, но скрипучий. Я укрываю Севера с головой и прячусь под одеяло вместе с ним, по-детски отсекая весь остальной взрослый и чересчур жестокий мир.
Я лежу у него на плече и чувствую, как тяжелеют веки. Удивительно, как мало мне надо для счастья на самом деле. Просто, чтобы он был рядом и чтобы его не били. Всё. И плевать на частные самолеты и обещанный отпуск в Испании, я бы поменяла все сокровища на уверенность, что нас больше не будут мучить.
Я засыпаю в какой-то момент и не могу понять, сколько прошло времени, когда открываю глаза. Я не нахожу Севера рядом и рывком поднимаюсь на ноги, беспокойно оглядываюсь по сторонам и, к счастью, слышу шорохи из душевой.
Слава богу…
Я иду к двери, чтобы проверить, и толкаю незапертую дверь.
— Черт, Север, — с моих губ срывается обреченный стон. — Ну почему ты не разбудил меня?
Он балансирует у высокого борта душевой и воюет с лейкой, которая подвешена на коротенький шланг. На красивом лице Севера горят злые тени, и именно они подсказывают мне, что он на грани того, чтобы просто-напросто дернуть со всей силы и вырвать шланг с мясом.
— Ты хочешь принять душ?
Я подхожу вплотную и ловлю его широкие ладони, чтобы перехватить рывок, если он все-таки взорвется. Север хмурится и опускает глаза на мои тонкие пальцы, которые трогают его.
— Мне нужен холод, — произносит он, выдохнув.
— Для спины? Вместо льда?
Север кивает.
— А так можно? — я хмурюсь и перевожу взгляд с его обнаженного торса на лейку. — Я просто не врач и боюсь, что можно сделать хуже…
— Я всегда так делаю.
Я осекаюсь, понимая, что для Севера — это самое настоящее признание. Ему сложно признаваться в своих проблемах, тем более в проблемах со здоровьем, но он подпускает меня ближе, раскрывая карты.
— Часто болит? — я медленно вытягиваю лейку из его жесткого захвата. — Когда потревожишь, да?
— Мне делали две операции, а потом долгая реабилитация. Я полностью восстановился, но спина теперь мое слабое место. Это уже не поправить.
— Так что случилось тогда… Почему ты оказался в инвалидной коляске?
— Меня избили.
Всего два слова. И молчит, показывая, что подробностей не будет.
И пусть. Я понимаю, как трудно ему дались эти два слова, я не прошу с него больше. Я встаю на носочки и целую его в щеку, вдыхая крепкий самый любимый запах его тела. Солоноватые чисто мужские нотки и почти выветрившийся аромат спортивного одеколона. Север инстинктивно наклоняется ко мне, чтобы мне было удобнее целовать его, но я выставляю ладони и нажимаю на его плечи. Не даю ему сгибаться сильнее, тревожа спину, и строго качаю головой.
— Да, ты права, — Север усмехается.
— Снимай брюки, я помогу тебе с лейкой.
Он снова усмехается, реагируя на мой командирский тон, но слушается. Облокачивается на стенку и расстегивает молнию с пуговицей. Я помогаю ему, стаскивая брюки в самый низ, после чего он перешагивает через них.
— Теперь я обязан жениться на тебе, — подшучивает.
— Мы это потом обсудим. Боксеры тоже, — я указываю на брендовую резинку. — Кто из нас девица, которую надо уламывать?
— Ты, — Север кладет ладонь на мое плечо и притягивает к свои наглым губам. — Я точно помню, что долго и нудно уламывал тебя. А я всего лишь не привык раздеваться рядом с женщиной, чтобы она окатила меня ледяным душем.
— А для чего ты привык?
— Я тебе покажу, когда мы выберемся отсюда. В деталях, малышка.
После душа, который мне дался сложно, мы возвращаемся в комнату. Север не шутил насчет ледяного душа, так что я каждый пять секунд говорила “хватит” и тянулась к крану. Но Север останавливал меня и даже не словами, а пронзительным глубоким взглядом. Я по его глазам видела, что ему становится легче, и не могла отказать. Стояла рядом и терпела чертову экзекуцию, проклиная Уварова вместе с его бойцовскими псами.
В конце же Север переключил воду на горячую и поднес мои пальцы под поток. Он пару минут растирал мои ладони, согревая, и смотрел уже другим взглядом. Довольным и хитрым, словно собирался зажать меня в ближайшем углу и заласкать до судорог.
— Стучали?
Я резко оборачиваюсь через плечо и с опаской смотрю на входную дверь.
— Останься у кровати, — Север указывает на постель и идет на вторую порцию нетерпеливого стука.
Но почему стучат, мы же в своего рода камере… Это странно, черт возьми.
— Блять, — за дверью гремит знакомый хриплый голос. — Всего два ключа на связке и ты запутался, приятель?
— Марк? — я ловлю взгляд Севера. — Это же его голос?
Конечно, это Марк. Его вальяжно-насмехающийся голос невозможно перепутать. Как и его сумрачный взгляд. Он появляется на пороге с видом спасателя, мецената и недовольного папаши до кучи. Я даже теряюсь, хотя точно помню, что Уваров говорил о недоработке Марка. Ведь его люди смогли перехватить самолет, который заказывал Марк, то есть, другими словами, мы здесь во многом по вине Марка. Но старший брат Севера выглядит так, словно за его спиной вот-вот вырастут крылья Ангела-хранителя.
— Привет, — Марк здоровается и прикрывает дверь, за которой остается охранник.
Я потерянно смотрю на Марка и не могу понять, какого черта он ведет себя как хозяин. Я быстренько проверяю его черный пиджак и костяшки на ладонях, но следов драки не нахожу. Похоже, весь бойцовский запал местных мужчин достался исключительно Северу. Я начинаю понимать, почему Марк считает брата удивительным невезунчиком и как вообще случилось, что Марк цел и невредим, а у Севера шрамы и травмы. Видно, так и происходило, день за днем.
— Ты быстро, — Север качает головой, словно до сих пор не верит, что брат стоит рядом. — Я тебя завтра ждал.
— Побоялся, что завтра тебя уже выносить придется.
Север резко взмахивает ладонью, напоминая обо мне. Да, он прав, жестокие шуточки Марка я оценить не в состоянии.
— Ты уже хромаешь? — Марк хмурится, наклоняя голову набок. — Черт, точно! Спина опять? Твою мать, Север, почему так сложно хотя бы пару часов не подставляться?
Марк кривится так, что можно подумать — ботинком зарядили по его хребту. Он проходит к брату и заставляет того опуститься на кровать. Потом делает несколько беспокойных шагов туда-сюда, обдумывая что-то, и машинально тянется к пачке сигарет в кармане пиджака.
— Здесь нельзя, — произносит Север. — Да и не надо, воздуха и так мало.
— Да-да.
Марк соглашается и разжимает ладонь.
— Я не могу сейчас забрать тебя, — продолжает Марк тяжелым голосом. — Я подключил все связи, даже на Агату выход нашел… Если тебя, кто отсюда вытащит, так это она. Только ты ее знаешь, спешить она не будет, ты же бегал от закона, ну вот теперь твоя главная подруга при законе тоже потянет время.
— А Юля? Ее отпустят?