Я слышу вдалеке волчий вой и автоматную очередь. Но эти звуки не могут соперничать с тем, что творится здесь и сейчас. Щегольской костюм Первого буквально лопается на его стремительно увеличивающемся теле, и я вижу (наконец воочию вижу) то, что может происходить только на большом экране в кино!
Не мужчина, нет. Огромный черный волк бросается вперед на тушу животного, отдаленно напоминающего медведя, которая переваливается в кресле, где только что сидел незнакомый мужчина.
Он рычит, сотрясая пространство вокруг себя, злобно ощеривает пасть и не мешкая валит того на пол. Шерстяная борьба разворачивается не на шутку, и не известно, за кем останется победа, потому что несмотря на свою неповоротливость, животное – Джебба явно отличается немалой силой.
Вскрикиваю и отпрыгиваю к стене, уронив стул. Крыса все также прячется от происходящей бойни в позе эмбриона, но к нему уже спешит помощь.
Или не к нему?
Мужчины наводняют комнату, они делают все быстро и уверено. Двое закрывают своими телами Крысу, и я вижу, что за спинами телохранителей его собираются увести из залы. Пятеро кидаются вперед, разнимать рычащий клубок шерстяных оборотней.
Им это не удается – один за одним они отлетают в разные стороны, чтоб тут же волками ринуться обратно. От этой вакханалии у меня кружится голова, и я даже не уверена, что это происходит взаправду, и я не смотрю фэнтези, не стала персонажем сюрреалистического розыгрыша.
И вдруг все прекращается.
Раздается предсмертный всхлип, писк, и звук, больше похожий на кошачий визг, если ей в темноте наступить на хвост.
Тут же все замирает вокруг. Крысы уже и след простыл, будто бы его и не было, как и телохранителей, что закрывали его своей грудью.
Волки, которых черный разбросал по стенам, щерят свои пасти, но не рискуют подступиться к победителю странного жестокого поединка.
Он же вдруг делает резкое движение, как собака отряхивается от воды, и с пола поднимается человеком. Полностью обнаженным, окровавленным человеком. Жутким мужчиной.
Первым.
— Уведите ее, — хрипло приказывает он, вытирая рот кистью. — Здесь нужно прибрать.
18
— Вколите ей успокоительное. — В первую очередь даю распоряжение по поводу Джинджер, понимая, что скоро ее молчаливый ужас перерастет в сильную истерику.
За окном вижу мятущиеся тени – там идет бой моих волков с волками треклятого Амодея. Черт. Черт бы его подрал. Изнутри снова поднимается страшный запал ненависти, как костер, в который плеснули бензина. Уверен, что моя стая перебьет этих придурков в два счета, но цель была совершенно не в этом!
— Ты совсем рехнулся? — Анджей подходит ближе, протягивая мокрое полотенце. Утираю им лицо от крови жирного альфы. — Ты понимаешь, что ты наделал?
Припечатываю его тяжелым взглядом, но силу альфы не пускаю в ход. Сейчас будто бы говорит не Анджей, бета и правая рука моей стаи, а совесть. Моя личная и забитая в уголок сознания совесть.
Он понижает голос, хотя мои волки и так услышат то, что он скажет. Просто делают вид, что заняты уборкой кабинета от крови и…некоторых частей тела Амодея.
— Тебе никогда не казалось, что Амодей походил на жабу?
— На жабу? — удивляется Анджей.
— Нет, даже на Джеббу из «Звездный войн». Такой же огромный, неповоротливый, противный.
Анджей закатывает глаза.
Я же прислушиваюсь к тому, что творится наверху. Ожидаемо Джинджер начинает ругаться, пытаться увернуться от укола, а я представляю, как оборотни борятся сами с собой внутри, чтобы не надавать ей по заднице за неподчинение.
— Тебя эта девчонка совсем с ума свела. — Анджей качает головой. — Был заказ ее грохнуть, зачем ты притащил ее сюда?
Он начинает расхаживать по комнате, в которой уже никого, кроме нас, не осталось. Присаживаюсь в кресло у камина, единственное по счастливой случайности не пострадавшее во время фееричной драки, и с удовольствием вытягиваю ноги.
— Грохнул бы здесь. Нет же, она остается и видит все, что ей не следует! — он негодует и психует, выговаривая больше самому себе, чем мне: пытаться переубедить альфу бесполезно, это знают все члены стаи.
— За ней приходит какой-то охотник, и хрен знает, кто это. Понятия не имею, кто может пойти за девчонкой сюда, в одиночку, в наши владения. Или полный придурок, или реальный отморозок. Он затаился, и помяни мое слово, скоро наведается сюда уже не один.
Отмахиваюсь от слов Анджея как от жужжащей мухи. Понимаю, что все вышесказанное просто разминка перед важной частью перечня моих прегрешений за последние несколько часов.
— Мы сегодня могли по-быстрому срубить бабки и договориться о поставке таблеток на черный рынок через Крысу, причем так, чтобы Амодей сам оплатил всю логистику, и нам бы ничего не пришлось делать – только грести паршивые бабки!
Воот. Началось. Кладу полотенце на грудь – кажется, чертов оборотень прокусил мне вену, кровь стремительно покидает тело.
Анджей заводится и нервно вышагивает прямо за моей спиной. Слышу, как он отмеряет шаги от двери до окна, размахивая руками все больше и больше, как итальянец на рынке, оскорбленный в лучших чувствах.
— И сейчас ты что будешь делать? Все решат, что с нами дела нельзя иметь – мы сразу выпускаем когти!
Массирую виски.
— У Амодея два сына, они явятся сюда мстить, это точно. Но самое страшное не в этом.
Откидываюсь головой на спинку кресла и шепчу губами то, что произносит вслух Анджей:
— Убивший альфу должен стать альфой стаи. Или умереть.
Откидываю полотенце в угол и бреду к себе в комнату.
Плевать на все. Плевать на всех.
Она – только моя. Джинджер Пристли – только моя!
И никаким потным рукам чужих волков, других мужчин никогда не коснуться ее тела, ее руки, волос, губ. Едва только увидел ее в зале в ресторане, такую красивую, испуганную, невероятно притягательную, как у меня яйца поджались, и это ощущение перманентного возбуждения так никак и не проходит.
Чертов Амодей! Швыряю стул в сторону. Какого хрена он позволил себе показать, что заинтересован в девчонке? С какого хера решил, что может прямо у меня на глазах пытаться ее увести? Предложить что-то?
Как он вообще посмел положить на нее глаз?
В комнате темно и тихо. Только еле слышно жужжит ноутбук на столе, освещая синеватым светом пространство вокруг себя. Кондиционер врубается по щелчку пальцев. Система умного дома выстраивает для меня комфортную среду обитания, а мне хочется разгромить этот дом на сотню мелких кусочков.
Какого хрена ОНА пришла на переговоры? Все испортила. Удивительно, что я не почуял ее приближение, Амодей оказался быстрее и проворнее в этом плане.
Плевать на то, что моя стая не выполнила заказ – убрать с лица земли мисс Пристли. Плевать на то, что сделка сорвалась - я и сам могу организовать поставки таблеток на черные рынки мира. Плевать на то, что несколько минут назад нарушено хрупкое перемирие между стаями, и скоро сюда явятся потомки Амодея, чтобы вызвать меня на бой отстаивать титул альфы.
Я встаю под упругие струи душа и закрываю глаза, ощущая, как холодная вода льется по плечам, смывая чужую и мою кровь. Проворные ручьи окрашиваются внизу в бордовый, но для меня это привычный вид.
Мне плевать на все.
Я всю жизнь был сам себе хозяином и им же и останусь.
И тут вдруг…
Все изменилось вокруг…
Сразу почуял, что она рядом.
Прошла на звук льющейся воды в ванную, проигнорировав запрет оставаться в своей комнате. Снова.
19
Сразу почуял, что она рядом.
Прошла на звук льющейся воды в ванную, проигнорировав запрет оставаться в своей комнате. Снова.
Я буквально загривком ощущаю, как изменился ритм дыхания, сбилась ее атмосфера. Она боится и идет тихо, крадучись, как мышка.
Застыла в дверях, подглядывая за мной. Замерла, но то, что она увидела, ей явно понравилось – изменился личный запах. Стал интенсивнее, насыщеннее, ярче.
Он тут же буквально прострелил желанием в пах, и я отвернулся к стене прозрачной душевой, чтобы не напугать ее своим стояком.
Все внутри заклокотало от мысли о том, что нужно сделать. Нужно преодолеть это маленькое расстояние между нами, поднять ее на руки, запустить пальцы в волосы, откидывая голову назад, открывая шею.
Вонзиться проступившим клыком в ключицу и тут же слизать выступившую кровь, - пометив собственность альфы, чтобы никто никогда не смог посмотреть откровенным, мужским взглядом в ее сторону.
А после положить на кровать, стянуть одежду, огладить бедра, задницу, сжать в ладонях дерзкую грудь, втянуть губами ее задорные вершинки, пальцами войти в ее влажное лоно, растягивая, подготавливая для себя, своей длины, своей мощи, чтобы через секунду войти сразу и надолго. Вбиваться бедрами во влажную суть, резко, быстро, порывисто, ловя рваные вздохи с ее полных, порочных губ.
А после…поставить на четвереньки и сделать все, чтобы она забыла свое имя. Кричала не от страха, а от удовольствия, закатывая глаза, извиваясь под моими руками, ударяясь своей аппетитной задницей о пах. Тянулась ею за моим членом, как только я начинал выходить и вздрагивала, как только я снова и снова наполнял бы ее.
О, Луна…девчонка все больше будоражила сознание. Она смотрела на мою спину, оглаживала заинтересованным взглядом задницу, и я ощущал приятное покалывание во всем теле. О, она точно разбудила и свое сознание, свою фантазию тоже.
Грудь ее вздымалась уже сильнее, глаза, скорее всего, расширились, зрачки заполнили белок, дыхание стало прерывистым и мелким.
— Нравится? — не выдержал, пророкотал глухо.
Она резко отпрянула от двери и чуть не упала от неожиданности. Что, девочка, думала безнаказанно наблюдать за хищником? Подкрасться со спины?
— Можешь присоединиться.
Она фыркнула, хлопнула дверью и бухнулась на кровать, чтобы сидя рассмотреть мое жилище.
Мне тоже было не смешно – пустил воду ледяную, холодную, как арктический лед, чтобы он охладил это невероятное возбуждение, но аромат ее желания все равно витал в воздухе, прорывался в нос, в мозг, рисуя соблазнительные картинки нашего с ней единения.