Тим отстраняется. На пару сантиметров, но этого хватает. Между нами все еще искрит.
– Не думаю, – он снова ухмыляется. – Я тебе нравлюсь, иначе ты бы вчера не плакала. Страшно признавать очевидное? —шепчет. Склоняется к моему лицу и шепчет.
Оглушающий шепот. Нокаут.
Все самые страшные мысли в одном предложении.
Сглатываю и задыхаюсь. Переполняюсь воздухом, который застревает в легких. Его так много. Так много. Не могу сосредоточиться ни на чем, кроме как на дыхании. Оно прерывистое, громкое.
К горлу подступает ком. Еще приступ отчаяние. Стыд?
Разлепляю губы. В очередной раз преодолеваю себя, чтобы спросить:
– Откуда ты… Катя?
Вопрос и тишина. Моя личная тишина, врезающаяся в сердце свинцовой пулей.
Теперь уже не пытаюсь вывернуться. Просто стою и хлопаю глазами. Зачем? Зачем она ему об этом сказала?
– Я … Это не из-за тебя. Понял? Ты не имеешь к этому никакого отношения. Я никогда, никогда не буду из-за тебя плакать. С ума пока не сошла.
Азарин прищуривается. Теперь его пальцы смыкаются на моем запястье.
Меня бьет током.
Это была жалость. На уроке. Он меня поддержал, потому что уже знал, что вчера я плакала.
Жалость, смешанная с его желанием обладать. Он поставил себе какую-то глупую цель и идет к ней любыми путями.
Накрывает. Я словно стою под ледяным дождем, промокшая до нитки. Внешний мир медленно восстанавливается. Я начинаю слышать и видеть. Понимать, что на нас смотрят. Что мимо нет-нет да кто-то проходит.
Отталкиваю его от себя.
Азарин, видимо, не ожидает, потому что делает шаг назад. Всего шаг, которого мне хватает, чтобы вывернуться из этого гадкого плена и унести ноги. С топотом, через ступеньку и размыленным изображением, пока не окажусь в комнате.
Влетаю туда и почти сразу напарываюсь на Катю. Она приветливо взмахивает рукой, а меня прорывает.
– Зачем ты ему рассказала? Это должно было остаться между нами. Мои слезы! – кричу на нее все еще под действием адреналина и жгучей обиды.
– Я хотела как лучше.
Она говорит спокойно, но голос дрожит.
– Не лезь куда тебя не просят. Слышишь? Зачем ты все это делаешь? Кто тебя просит вообще?!
– Арин, я же…
– Что? Болтаешь направо и налево? Предаешь меня?
– Я не…
Токман замолкает. Всхлипывает. Отходит к окну с понурым видом. Может, ей и больно, но мне плевать. Как она только додумалась ему рассказать. Зачем?
Сваливаюсь на кровать с жуткой злостью, которая медленно трансформируется в стыд. Стыд перед Катей.
Поджимаю под себя ноги и упорно смотрю в стену.
Токман тихо выходит за дверь, а я костерю себя на чем свет стоит. Не нужно было на нее кричать. Я не имела на это права.
Глава 13
Тим
Переборщил. Напугал. Расстроил. Сам поспособствовал ее бегству.
Мания обладать разрастается с каждой секундой, и удержать себя в рамках дозволенностей, установленных собой же, с каждым днем становится все труднее.
В какой момент меня окончательно на ней повернуло, сказать сложно. Последняя вменяемая вспышка разума была вчера днем. До физры. Потом накатила жгучая волна раздражения.
Перетряхивало от того, как на нее смотрят. От того, что по тупой природной случайности они имеют на это право. Видеть.
Видеть ее, когда она моя.
Черная, жгучая злость, затуманивающая разум, настолько велика, что оставаться беспристрастным нет никакой возможности. Ситуация минута за минутой выходила из-под контроля.
А потом взрыв и мириады звезд, отражающиеся в ее глазах. Страх, смешанный с тем самым чувством, которым я сам наполнен доверху.
Сердце сжимается подобно гравитационному коллапсу, но разве не он один из фундаментальных способов формирования объектов во Вселенной?
Мы есть. Мы сформированы и несемся друг другу навстречу. Столкновение неизбежно.
Столкновение, которое вызовет возмущение пространственно-временного континуума.
Жгучая ревность, разгоняемая по венам вместе с кровью, всего лишь толчок перед осознанием и полным принятием.
Любовь?
Любовь.
События в моей голове летят куда быстрее, чем в скучной реальности, где мы с Громовой их лишь вяло нагоняем. Не без эксцессов. Ровно как вчера.
Она извинилась. Выровняла наш баланс, не имея никакого понятия о выжигающей меня изнутри ревности, которая в ту же секунду трансформировалась в злость и вырвалась наружу.
Желание обладать вышло на первый план.
Ее губы. Объятия. Злость.
Минус одна жизнь. Не сохранился…
Остаток дня просидел в комнате. Бесился от собственного кретинизма. Утром Арина без слов прошла мимо и впервые за все время существования нашего официально созданного тандема отсела.
Демонстративно пересела к Лизе за первую парту. А на удивленный взгляд преподавателя ответила, что у нее сегодня болят глаза и она плохо видит с дальней парты.
Ручка, которую я сжимал в кулак, разлетелась на два пластиковых ошметка.
Водитель забирает меня после двух. Катька демонстративно шагает мимо.
Обычно по пятницам наш водитель отвозит домой и ее. Но после скандала с Ариной из-за меня, конечно, она, гордо задрав голову, шагает в тачку Кайсарова.
Прилипаю затылком к подголовнику, а минуту спустя сползаю ниже и поднимаю перегородку, разделяя салон на две части. Весь путь пялюсь перед собой и кручу в руках телефон.
Подмывает что-нибудь написать Громовой, но я себя одергиваю. Зато уточняю у Аньки, куда там вечером приезжать. Изначально идея с этой «Комнатой страха» меня не вдохновила, но, так как там будет Арина, пропустить сие мероприятие я не могу.
Дом встречает запахами выпечки и смехом мамы, она еще вчера вернулась из Барселоны.
– Привет, – она сразу выходит мне навстречу, поправляя белоснежное каре.
– Привет, – снимаю куртку и обнимаю ее в ответ.
– Есть будешь? Я с утра у плиты. Ваня с Татой вечером заедут, – поясняет свою вспышку активности. Мама нечасто готовит. Много времени уделяет работе.
– А че там?
– Индейка, семга на гриле, салат… Как у тебя волосы отросли, – проводит рукой по моей голове.
– Ага, надо подстричься заехать.
– Папа сказал, что ты подал заявку на грант.
– Меня слили, – ухмыляюсь. – Что он, в общем-то, и прогнозировал.
– Расстроился?
Расстроился ли я? Нет. Скорее, наоборот, еще больше вошел в азарт. Неудачи никогда не вводили меня в ступор, скорее, подталкивали двигаться вперед.
– Не.
– Ну и хорошо. Ты у нас такой умный.
Мама улыбается, а меня прошибает легкой волной смущения. Слышать что-то подобное из уст друзей или незнакомых людей – просто факт, с которым я согласен. От родителей же это всегда вспышка тепла и некой сконфуженности. Желание не подвести. Даже не их ожидания, а свои собственные.
– Так что?
– Рыбу.
– Отлично. Идем тогда, я тебя покормлю. Как дела в школе?
– Как всегда.
– Математика?
– Я стараюсь, – смеюсь и сажусь за барную стойку.
– Ульяна сказала, Зверева и Аринке тройку влепила.
– Ага, Громова по этому поводу уже второй день загоняется.
– Да-да, Ульяна и говорит, что Ариша вся без настроения. Первая тройка, представляешь?
– Первая?
Ну, вторая, если учесть нашу общую химию. Значит, Громова у нас отличница до мозга костей даже больше, чем я предполагал.
– Да. И ведь она же сама себе планки такие выставляет. Улька говорит, что понятия не имеет, в кого она. Конечно не имеет, – мама посмеивается. – Себя бы вспомнила, когда еще в труппе танцевала. Такое рвение.
Пожимаю плечами. Мне на это ответить нечего. Я по такому поводу не загоняюсь. Синдрома отличника у меня нет.
– Ты на ужин останешься? Токманы в пять приедут. Ване с Серёжей что-то обсудить еще надо.
– Не, уеду. В семь собираемся. У Анькиного отца новая локация. Будем тестить.
– Катюша тоже едет?
– Само собой.
– Арину позвали?
– Позвали.
– Это хорошо. Вы ее, пожалуйста, поддерживайте как можете. Новый город все-таки.
– Поддержим, – киваю, а сам чувствую острую необходимость побыстрее ее увидеть. Какого черта время идет так медленно?
Как и говорила мама, Токманы приезжают в пять. Катюха заходит в дом с улыбкой. Обнимает мою маму. Меня предпочитает не замечать.
Пожимаю Ване руку и ухожу наверх за другой курткой. Катька, к моему удивлению, идет следом.
Шаг в шаг за моей спиной топчется.
Терпеть не могу такой близкий контакт. Раздражает, когда люди вьются в зоне моего личного пространства. Места вокруг мало, что ли?
Хотя Катюха это знает. И сто процентов нарочно в затылок дышит.
В гардеробной перебираю шмот. Вытаскиваю кроссовки, куртку, переодеваю футболку. Черную, с распятьем во всю грудь.
– Миленько, – комментит Катя и запускает руки в отсек с кофтами. – Я возьму?
Вытаскивает синий свитшот с надписью «Amen Breaks».
– Бери.
– Сказать мне ничего не хочешь? – прищуривается, просовывая голову в горловину. – М?
– Я извинялся уже. Протупил. Случайно ляпнул. Разозлился…
– Ага, но только вот гадиной в Аринкиных глазах я после этого выгляжу. Я тебе для чего все это вообще говорила? Чтобы ты, – стучит мне по лбу костяшками, – дурья башка, до нее не докапывался и не задирал своими шуточками. Но ты сделал все с точностью до наоборот.
– Сказал же, – сквозь зубы, – разозлился.
– На что, интересно? Что, блин, она тебе сделала?!
– Не она! – ору в ответ. – Бесит, бесит, что они на нее пялятся и…
Резко замолкаю. Снова протупил. Снова ляпнул лишнего, только уже в другие ворота.
– Так ты ревнуешь, что ли?
Ухмыляется, гадина. Нет, открыто насмехается.
– Как интересно, а Арина знает?
– Даже не думай…
– Глаз за глаз, – подмигивает и уже с улыбкой до ушей поправляет на себе мою кофту.
– Я тебя когда-нибудь придушу, – выталкиваю Катьку в комнату.
– И я тебя тоже, тоже очень люблю.