Второй невозмутимо взял нруселя под уздцы и подмигнул.
— Давай проводим, красавица. Темнеет. Передадим сокровище из рук в руки…
Кона нахмурилась. Этого только не хватало! Ясное дело, у нее есть зелье от всех врагов, но тратить его на двух подвыпивших товарищей было несолидно.
— Ага! — хохотнул второй, хватая Кону под локоть. — Если что, и кавалера заменим. Ты ведь не просто так к нему идешь, а потому что надо?
— Если что, мы даже не возьмем с тебя денег, — отозвался тот, с нруселем.
Коне захотелось застонать. И ходить тяжело, и на душе тошно, так еще и эти двое! Да что же за невезуха!
— Решайся, мышка, — подбодрил тот, что держал за локоть, сжимая руку словно клещами. — Можем помочь тебе вдвоем одновременно. Говорят, так еще слаще…
— Да пошли вы! — нахмурилась Кона и, ловко ухватив бутылку с зельем свободной рукой, жахнула ее оземь.
В нос ударил едкий дым, и пространство, вздрогнув, будто накренилось, и тут же встало на место. Запахло серой. А потом дым рассеялся и Кона поняла, что с зельем что-то не так. Те двое так и стояли на своих местах. Оглушенные, но, судя по всему, живые.
Выругалась и рванула к нруселю, без него все одно не убежать. Схватилась за седло, подтянулась на руках. Упрямец фыркнул. Дернулся, не давая запрыгнуть быстро. Кона выругалась и повторила попытку. Поздно! Очнулся тот, что держал его под узцы.
— Мы не обидим, мышка, — мягко проворковал незнакомец, отводя животное в сторону.
Кона нахмурилась. Они шутить, что ли, вздумали? Идиоты…
— Прекратите сейчас же! — строго приказала она и потянулась к нруселю. — Меня и впрямь ждут.
— Подождут, — прошипел мармалл, оторвался от животного и рывком привлек чародейку к себе. — Ваши сколько наших женщин попортили? И нам немного можно…
Кона попыталась вырваться, но куда там. Сильные руки сжимали так, что было трудно дышать. По спине пробежал противный холодок: здесь даже кричать бесполезно, никто не станет ей помогать. Краем уха уловила шаги и покашливание. Очнулся второй.
— Меня ждут, — зацепилась за последнюю соломинку Кона. Может, мармаллы уймутся, если они будут знать, что ее имеет кто-то другой?
Тот, что сжимал, ослабил клещи и отстранился. Потянулся к вырезу рубахи Коны и дернул вниз. Послышался треск рвущейся ткани. Чародейка зажмурилась и мысленно собралась в комок, умоляя пространство заступиться.
— Пожалуйста, не надо, — прошептала она еле слышно, когда второй мармалл схватил ее за плечи со спины. — Я не хочу.
— Тебя никто не спрашивает, — пробурчал незнакомец, дорывая скрывающую грудь одежду.
Коне захотелось плакать. Хорошо, если ее просто поимеют, но, похоже, у ребят на нее далеко идущие планы, могут и покалечить. А потом промелькнуло: может, лучше так, чем постепенно накатывающее безумие?
Мармалл покончил с одеждой, бесцеремонно схватил Кону за грудь и сжал. Сильно, будто сок собрался выжать. Дыхание перехватило от боли. На глазах выступили слезы, и чародейка подумала вдруг, что если ее убьют, пусть сделают это хотя бы быстро.
Вдох-выдох, выдох-вдох, и боль отступила. В груди будто застряла огненная точка. Нет, не там, где лапал мармалл, а там, где висел подаренный отцом амулет. Тот самый, что должен был защитить от хвостатых в случае чего.
Кона поймала взгляд незнакомца. Он успел отступить на шаг. В его глазах читались смятение и страх. А потом обзор загородило невесть откуда взявшееся пламя: синее, ледяное, пробирающее до самых костей. Будто дыхание разгневанного горного монстра. Мужчина завизжал — как-то истошно, слишком по-женски. Хватка второго ослабла, и пламя тут же пропало. Зато в вечерних сумерках Кона четко отличила догорающую фигуру. Сработал отцовский подарок! Обернулась ко второму незнакомцу поинтересоваться, не хочет ли он горячего мышиного тела, но тот уже огибал ближайший дом, улепетывая. «Не хочет», — с каким-то странным удовлетворением отметила Кона и запахнула порванную рубаху. Направилась к нруселю. Бедняга, конечно, испугался, но кусок сахара должен вернуть его в реальность. А там и до возможности продолжить путь рукой подать. Надо спешить, не ровен час беглец приведет помощь. Да и торговка, скорее всего, видела происходящее.
Нрусель никак не хотел двигаться. В ход пошел уже третий кусок сахара, а животное только трясло головой, фыркало, хрустело вкусняшкой и не собиралось никуда идти. Кону снова охватывал страх. Бросить нруселя нельзя, без него путешествие займет слишком много времени, но и медлить тоже опасно. Ясно как день, тут ей не рады и терпеть долго не станут. Кона погладила товарища за ухом и почти взмолилась.
— Ну же, мальчик! Очень надо ехать.
Нрусель задорно фыркнул и потянулся к ее сумке, давая понять, что не откажется от еще одного сладкого кусочка. Чародейка покачала головой, но нырнула рукой за сахаром. Протянула животному:
— Это последний.
Нрусель только дернул мордой в ответ, будто говоря: «Это мы еще посмотрим». Коне захотелось выть от бессилия. Плагосу эти ушастые хитрецы покорялись с радостным повизгиванием, а из нее вечно вили веревки. Уткнулась нруселю в бок и постучала об него головой.
— С ними надо строже, — откуда-то из-за спины раздался знакомый голос. — Они должны понимать, кто из вас хозяин.
Вздохнула с облегчением. Да, предатель и обманщик, но с ним хотя бы безопасно. Или кажется, что безопасно. Зажглись магические огни, и Кона увидела Плагоса верхом на нруселе.
— Тебе и впрямь нужна новая рубаха, — подытожил приятель, спешиваясь. — Хотя мне страшно нравятся открывающиеся виды. Узнаю много интересного о природе бесхвостых.
— Вот только не говори, что тебе тоже хочется поиметь человеческую мышку, — тяжело вздохнула Кона. Теперь, когда пришел Плагос и страх утих, воздух вокруг навалился с удвоенной тяжестью.
— Безумно хочется, — сознался наследник Тиасов и вымученно улыбнулся. — Но я пришел не за этим. Думал защитить тебя, но вижу, что это мой народ нуждается в защите. Дочь Щура Дормета справилась сама.
А потом приблизился и заключил чародейку в объятия. Не стала вырываться. Злилась и не доверяла, но Плагос был единственной знакомой частицей на чужой земле, и Кона цеплялась за него как за последнюю возможность попасть домой.
— Прости меня, — прошептал он, — пожалуйста. Я и впрямь хотел отдать тебя им на растерзание, но передумал, когда увидел твою книгу. Просто предупредить не успел. Не знаю как, но мы все исправим.
— Возьмешь меня к себе домашней зверюшкой, когда я окончательно свихнусь? — горько усмехнулась Кона. Разумом отчего-то завладели тоска и безысходность.
— Прекрати! — оборвал чародейку Плагос. — Несешь несусветную чушь.
Собралась было возразить, но не успела. Из-за угла дома высыпало с десяток мармаллов. В свете магических кристаллов Кона отлично различила их искаженные злобой лица.
— Вот она! — показал пальцем беглец, — бесхвостая ведьма сожгла Нумоса!
Из толпы выступил пожилой мармалл и, окинув Плагоса покровительственным взглядом, приказал:
— Отойди, парень, не мешай. А то и тебе достанется.
Кона застонала. Плагос без всего: камней, перстней, опознавательных знаков. Даже если он раскроет себя, им наверняка не поверят…
— Насколько я помню, у нас не принято брать женщин силой, — невозмутимо начал наследник Тиасов, не отпуская от себя Кону. — Даже бесхвостых. Если бы Нумос не был так настойчив, ничего бы не случилось. Полагаю, не стоит досаждать девушке.
— Отойди! — приказал пожилой и потянулся к оружию на поясе.
Кона высвободилась из объятий Плагоса. Если сейчас нужно будет сопротивляться, то лучше бы друг другу не мешать. Из толпы вышли двое и направились на помощь пожилому мармаллу. Странное дело! Чародейка точно знала, что все местные мужчины владеют магией, но держались они отнюдь не за мешочки с камнями, а за мечи.
Плагос взирал на незнакомцев со странным спокойствием. Кона застыла в ожидании.
— Отдай ведьму нам, — снова проворчал пожилой.
— Нет, — покачал головой Плагос и добавил еще один магический огонек. Казалось, у подошедших близко мармаллов можно было рассмотреть каждую складку на лицах, каждое пятнышко и даже каждую мысль.
Кона поморщилась. Сейчас они отчего-то все меньше походили на людей. Носы приплюснулись, губы вытянулись вперед, пропали ресницы. В воздух взлетели разноцветные камни. Те мармаллы, что остались поодаль, призвали магию. Плагос не предпринимал ничего. Чародейке стало страшно: вдруг его «нет» — это только ширма, а на деле он отдаст ее без сожаления?
— Не хочу к ним, — прошептала она, но спутник будто не услышал.
Над головой защебетало потревоженными мелкими птичками: камни, ускоряясь, бились друг о друга, изображая звук пернатого беспокойства. Коне захотелось спрятаться. Отчего-то почувствовала себя добычей, мышью, которую вот-вот ухватят хищные птицы. В воздухе щелкнуло и, провернувшись вокруг себя, трое ближайших мармаллов обратились. У чародейки перехватило дыхание. Перед ней возникли три больших, каждый с хорошего быка, серых ящера. С острыми зубами и могучими когтистыми лапами. «Вот только не это!» — пронеслось в голове, когда один из них махнул хвостом и зашагал, приближаясь.
Камни в небе собрались в беспокойный рой. Он давил неподъемным грузом, страшным облаком, и Кона решилась спрятаться за Плагосом. Не в состоянии отвести глаз от разноцветных кристаллов над головой, она протянула руку, чтобы, нащупав приятеля, спрятаться у него за спиной. Уткнулась во что-то шершавое, сухое и теплое. Сердце, кажется, остановилось на мгновение. Страх помог оторваться от неба. Обернулась и не увидела наследника Тиасов. Точнее, не увидела его в человеческом обличии. Стоящий рядом огромный ящер мало отличался от остальных, разве что у него Кона угадывала серебряные полоски на спине.
Плагос шагнул к собратьям и неловко, будто молодой козлик, дернул головой. Чародейка подавила желание сбежать. Да, они явно проиграют, но он влип из-за нее, и оставлять его сейчас просто подло. Встала сразу за ящером и приготовилась хоть как-то ему помочь.