Визитер зло фыркнул и направился к выходу. Формально возразить хозяину дома было нечего.
Наследник Тиасов закрыл за ним дверь и вернулся в комнату. Сейчас он создаст специальные кристаллы, чтобы Кона могла опробовать магию мармаллов, а потом направится в гости. Даже если сегодня между ними ничего не случится, он хотя бы побудет рядом. Ему хватит. Вроде и расстались недавно, а соскучился так сильно, словно не видел свою чародейку целую вечность.
Для себя каждый мармалл мог создать камни сам. Кристаллы не хранили силу или заклинания, они помогали забирать нужное для чародейства из окружающей природы. Не каждая сущность делилась охотно, некоторых приходилось уговаривать, и камни служили недостающим звеном между мармаллом и источником силы. Чем могущественнее был маг, тем меньше несговорчивых сущностей проживало вокруг.
Магия бесхвостых работала по-другому, заклинания забирали силу самого чародея, и если тот не имел многого, то и не мог сделать ничего стоящего. А книга заклинаний помогала упорядочить доступ к силе, добраться до всех ее хранилищ, даже тех, о которых не знал сам маг. Нет книги — нет доступа, сила скапливается внутри и воздействует на разум и душу.
С Коной все было просто. Если, используя мармалльские камни, дочь Щура Дормета сумеет элементарное, значит, Плагос даст ей столько силы, сколько требуется. Тиору не сможет отказать ни одна сущность, поделятся все. Главное, чтобы книга приняла такую помощь, смешение человеческой и мармалльской магий, иначе им обоим, и Коне, и Плагосу, будет несдобровать.
Наследник Тиасов вздохнул и принялся за работу. Трех кристаллов для проверки должно хватить.
Камни без заклинаний создавались проще, с ними почти не было возни, и уже через четверть часа Плагос вышел из гостевого дома мармаллов и направился к жилищу Коны. Даже если она спит, он просто посидит рядом. Днем будет полно забот, но ночь принадлежит только ему, и упускать эту возможность наследник Тиасов не собирался.
Не стал стучать в дверь. Если Кона в спальне на втором этаже, она не услышит. Обошел вокруг дома в поисках открытого окна. Зажег магический огонек. В свете звезд без него невозможно было разобраться, что где, разве только по запаху: ночь нежно благоухала сладковатыми цветами, а из дома чародейки должно было пахнуть сушеными травами. Отыскал не закрытое ставнями окно, толкнул раму и порадовался, что та поддалась. Подтянулся и ввалился внутрь. Ухмыльнулся, ощущая воздействие защитной магии дома. Никакое заклинание не может помешать мармаллу добраться до самки с его кристаллом на груди!
Снова зажег погасший огонек и огляделся. Рядом слева была дверь в другое помещение, судя по запаху, в кухню. Узкая лестница на второй этаж красовалась в трех шагах. А вокруг все напоминало лабораторию чародея. Везде висели сушеные травы, на полках стояли горшки и бутыли для зелий, валялись давилки, прессы, ступы, песты и даже топор и молоток. Плагос усмехнулся, раздумывая, какой именно ингредиент Кона добывает этим тяжелым предметом, но потом услышал слабый стон и веселье как рукой сняло. Сердце задрожало трусливым зверьком в грозу, а потом сжалось и ухнуло куда-то к пяткам.
Около самого входа, опершись на тумбу с чародейской утварью, полулежала Кона. Плагос зажег еще фонарик, уселся на корточки рядом и посмотрел на нее внимательнее. Глаза чародейки были открыты, зрачок сузился почти до точки, губы покраснели и высохли, а руки до белых костяшек сжали торбу. Душа дочери Щура Дормета гуляла где-то далеко. На мгновение показалось, чародейка чем-то испугана и пытается кричать, но из горла вырывается только стон.
Плагос вздохнул, раздумывая, как поступить. Вытаскивать ее разум из отлучки было опасно, считалось, что видения должны прекращаться сами собой. Но и тут скрывался подвох: каждый следующий приступ длился дольше предыдущего и затягивать с пробуждением тоже не следовало. Оставалось только понять, как долго Кона была в забытьи первый раз. Стоит ли пытаться выцарапать ее из лап безумия сейчас или надо подождать немного? Он осторожно приподнял чародейку за подбородок, ровно так, чтобы смотреть ей в глаза, и негромко позвал:
— Дракона… — потянулся к ней и осторожно погладил ее щеку. Коснулся губами губ.
Кожа чародейки казалась обжигающе горячей. Плагос нахмурился: уж не заболела ли его самка, — но поспешно отогнал эти мысли. Сейчас Кона очнется, и все вернется на круги своя. Вот только как вытащить ее из забытья так, чтобы не навредить?
— Кона, — позвал он снова, но чародейка промычала что-то нечленораздельное и сильнее сжала торбу.
Плагос покачал головой и потянулся к шнуровке ее рубахи. Привычными пальцами развязал вплетенную вместо шнурка ленту и дернул края воротника, обнажая яремную впадину и ключицы. Нащупал знакомую тесьму и, слегка пробежав по ней пальцами, нашел кристалл. Кажется, через него можно чуть помочь самке с жизненными силами, если, конечно, их с самцом связь стала достаточно прочной.
Сжал кристалл в кулаке и открылся пространству, собирая частицы силы. Сколько дойдет до Коны, неясно, но, возможно, ей и надо чуть-чуть. Закрыл глаза, вызывая самое радостное воспоминание.
Они с Коной случайно угодили на праздник в деревушке Када. Женился старший сын главного зельевара, и пришлых незнакомцев тоже пригласили к столу. Поесть, правда, толком не дали, уже начались танцы, зато получилось поучаствовать в общем веселье. Играли на дудках и волынках, так задорно, что усидеть на месте казалось невозможным. Плагос танцевал привычные с детства танцы, кружась и вышагивая в нужную сторону, переставляя с места на место то Кону, то другую попавшуюся по ходу партнершу, а чародейка смотрела на него горящими глазами и улыбалась так тепло, что сердце сжималось от нежности. Больше всего тогда хотелось сгрести ее в охапку и унести подальше от всех, спрятать, как самый дорогой камень в коллекции жадного ювелира.
— Страшно хочу пить, — прошептала Кона еле слышно, и Плагос посмотрел ей в глаза. Очнулась! Усмехнулся и протянул ей свою флягу, мысленно радуясь, что так и не сменил походный наряд на городскую одежду.
Она жадно сделала несколько глотков, вернула флягу и встала на ноги. Наследник Тиасов поднялся следом. Заключил свою чародейку в объятия. Вдохнул знакомый запах ее волос. Кона уткнулась носом в его грудь и довольно хмыкнула.
— Не хочу, чтобы ты уезжал, — с какой-то странной интонацией, будто констатируя неизбежное, сообщила она. — Понимаю, мое желание ничего не значит, но не хочу расставаться.
Плагос прикрыл глаза. В первый раз она заговорила о будущем. Не о книге и грядущем сумасшествии, а о нем, своем хвостатом проводнике. Сказала словами то, что давно было понятно по каждому ее жесту. Пусть не прямо, но большего и не требовалось. Наследник Тиасов тяжело сглотнул, подавляя желание позвать ее с собой. Нельзя болтать, может плохо закончиться. Да и к чему мармалльскому правителю дочь Щура Дормета? Подбить знать устроить переворот? Общее спокойствие и благоденствие важнее глупых желаний. Пусть она трижды талисман, мармаллы не примут ее ни под каким соусом. По крайней мере живой.
— Я принес кристаллы, — как можно непринужденнее сообщил он. — Если получится сдвинуть с места хотя бы один, попробуем использовать мармалльские силы для книги.
— Сейчас посмотрим, — понимающе улыбнулась чародейка, и Плагос вдруг почувствовал себя скотиной. Так ретиво тащит ее в постель, но даже не пытается создать иллюзию какой-то привязанности. Честно? Возможно. Только по-свински.
— Знаешь, — хрипло заметил он, не давая Коне высвободиться из объятий. — Та пташка, в доме Кролоса, она никогда не пела так много. Ей хотелось петь только рядом с тобой.
— Меня любят хвостатые-пернатые, — чародейка все-таки отстранилась и сняла с плеча торбу. Положила ее на тумбу. Вздохнула и добавила задумчиво: — а еще меня любят копытные и рогатые, — криво усмехнулась и смерила Плагоса взглядом: — Но у каждого свой путь и свои камни и рытвины на дорогах. Давай кристаллы и объясняй, что делать.
«Вот и поговорили», — мысленно подытожил наследник Тиасов, достал из сумки на поясе три прохладных твердых камня и протянул Коне.
Чародейка взяла их и сжала в кулаке. Плагос подавил желание схватить ее за руку и снова привлечь к себе. Не понимал, что с ним творится, и не хотел пугать Кону непоследовательностью. Улыбнулся и начал рассказ:
— Раскрой ладонь и мысленно дай им свободу. А потом попробуй обратиться к силе не внутри себя, а вовне. Украсть немного у меня или у воздуха за окном.
Кона нахмурилась и шумно выдохнула.
— Легко сказать…
— Надо пытаться, — подбодрил Плагос. До боли в мышцах хотелось, чтобы у Коны все получилось. Восстановят книгу, и можно будет прихватить у Козьюаля слезы богов и отчалить домой с чистой совестью. Оставить дочь Щура Дормета идти своей дорогой с рытвинами и камнями.
— Ох…
Кона закрыла глаза и зашептала. Наследник Тиасов не разобрал слов, но посыл понял отлично: она предлагала нечто вроде обмена внешних сил на внутренние. Выбрала самую частую из мармалльских тактик — договор. Знала о ней или сделала это интуитивно — не столь важно, Плагос задержал дыхание, ожидая результата.
На лбу Коны пролегла морщинка, над губой выступили бисеринки пота, голос стал хриплым, ладонь начала подрагивать от напряжения, но камни отказывались двигаться. Наследник Тиасов закрыл глаза, размышляя, сколько попыток нужно предпринять, прежде чем признать поражение. «Кона раньше снова провалится в безумие», — услужливо подсказал внутренний голос, и Плагос сжал кулаки. У его чародейки будет книга, чего бы это ни стоило!
Сосредоточился и обратился к висящему на шее Коны кристаллу. Налаженная связь обещала огромные возможности, но никому из родственников или подданных не удавалось использовать хотя бы малую часть из описанного в легендах. Само по себе налаживание связи с самкой стало столь трудоемким, что было не до дополнительных радостей. Все силы направлялись на малыша. Но Коне кристалл перепал для других целей, а Плагос был тиором, магом, хранящим равновесие сил на подвластных ему землях, и считал себя вправе хотя бы попытаться.