— Урока не будет, — отрезал Аль. — Я приказал, — и, поймав вопросительный взгляд Коны, продолжил: — Отец на двухдневной охоте, а пока я за главного и намерен провести с тобой целый день.
— Вот еще! — Кона все-таки освободила руку, но бывший ловко поймал ее снова.
— Не дури… — как-то неожиданно серьезно предупредил он. — Мы дали клятву. Нет смысла идти против воли богов, они такого не прощают. То, что происходит с нами сегодня, — тут Аль замялся и тяжело сглотнул: — пена, шелуха. Все пройдет, но останемся мы с тобой и наш союз. Одобренный богами, между прочим. Я люблю тебя.
Кона прикусила губу. Слова о любви не впечатлили, смутило другое. Не хотелось признавать этого, но горе-женишок, похоже, был прав. Они призвали в свидетели своей клятвы богов, а те жестоки и не любят, когда нарушают их волю. Как и что будет с другими — неизвестно, а с Алем хоть какие-то шансы на семью. Снова посмотрела на бывшего и скривилась. Воротило от одной мысли о совместной постели! А уж доверять ему в будничных делах и вовсе казалось невозможным. Зачем такой муж? Просто чтобы был? Сомнительное удовольствие! Нет уж, лучше она проведет свои дни в одиночестве. Если не сойдет с ума, конечно.
— Дай мне отдышаться, Аль, — мягко улыбнулась она. — Поговорим о свадьбе через неделю…
Бывший кивнул и приблизился. Так тесно, что Кона испугалась, как бы не полез целоваться.
— Говорить я больше не намерен: подожду неделю и буду действовать, — прошептал он, а потом ехидно добавил: — мармаллу ты все одно без надобности.
Разжал захват. Чародейка снова отступила и вздохнула с облегчением. Пусть подтрунивает сколько угодно. Не распускает руки, уже хорошо.
— Я свободна?
Козьюаль усмехнулся и демонстративно отошел в сторону. Кона поспешила на рыночную площадь.
Естественно, торговцы успели разбежаться. Ей удалось только купить у неторопливого бородатого толстяка хлеба, а у перехваченной на лету старушки — последний кусок сыра. Чародейка помянула нехорошим словом бывшего и махнула рукой. На дальнем рынке торговля шла до вечера, но тащиться туда не хотелось. До завтра хватит того, что есть.
Запихнула покупки в специально прихваченную торбу и отправилась в королевский замок. Следовало найти Одита, сообщить ему, что принц оставил их в покое и можно заняться книгой. Вдруг сегодня вместе они раскопают что-то дельное? Время, конечно, еще есть, но и тянуть тоже не стоит. Надо использовать все возможные пути.
Порыскав по привычным для наставника в дневное время местам, Кона расстроено констатировала, что сегодня ничего не выйдет. Похоже, Одит тоже воспользовался отсутствием короля и неожиданно перепавшей свободой от ученицы и направился развлекать королеву во время ее очередной прогулки по саду. Чародейка вздохнула и пошла к фонтану со львами. Скамейка около него была любимым местом встреч наставника и королевы, и Кона хотела убедиться в правдивости своих догадок. Может быть, ей повезет и Одит просто вышел из замка за покупками.
Чародейка прекрасно знала место, откуда можно было посмотреть на фонтан и остаться незамеченной. Иногда, если ветер дул в нужную сторону, удавалось даже послушать собеседников. Но поскольку Одит и ее величество не переходили грань приличий, разговоры их оказывались жутко скучны. А вот взгляды, улыбки и смех выдавали обоих с головой. Будь Кона Козьюалем восьмым, давно бы повесила своего мага за кражу сердца королевы.
Чародейка миновала засаженные разноцветными розами лужайки, чинно прошла вдоль аллеи деревьев с ядовито-желтыми листьями и кроваво-красными цветами. Подмигнула затаившимся между растениями статуям. Когда Кона только пришла работать к Одиту, она жутко боялась их. Особенно в сумерках. К вечеру царивший здесь сладкий запах усиливался и дурманил голову, и отчего-то казалось, что мраморные мужчины, женщины и звери оживают, стоит только солнцу ослабить бдительность. Сейчас скульптуры были скорее добрыми старыми друзьями. Еще месяц назад Кона думала, что станет болтать с ними, ожидая мужа с очередной важной встречи, а теперь и помечтать было не о чем. Аль нарушил все планы, осталась одна нескончаемая тоска и обида.
Подошла к своему укрытию и затаила дыхание. Так и есть! На скамейке около украшенного тремя бронзовыми львами фонтана сидела королева, а над ней коршуном навис стоящий рядом Одит. Они явно рассматривали какую-то побрякушку.
Ветер дул в нужную сторону, и Кона вся обратилась в слух. В кои-то веки разговор этих двоих обещал быть занимательным.
— А точно поможет? — с каким-то несвойственным ей торопливым нетерпением поинтересовалась ее величество.
— Не волнуйтесь, госпожа, — мягко успокоил ее Одит, и Коне показалось, что он хочет, но не решается погладить жену повелителя по голове, — лучше мармаллов таких вещичек не делает никто. Главное — носить не снимая.
Королева покорно надела побрякушку на шею, спрятала камень под платье и улыбнулась чародею.
— Будет вместо слез богов.
— А что с ними? — нахмурился Одит и озадаченно пошевелил усами.
— Супруг забрал камни обратно в хранилище, считает, что там они в безопасности. Ему не нравится тот мармалл, что сопровождал Дракону. Говорит, в его присутствии чувствует себя странно.
«Еще бы!» — хмыкнула Кона и тут же затаилась снова. Не хватало еще выдать себя! Но к счастью, эти двое были слишком заняты друг другом.
Королева поднялась на ноги, посмотрела на чародея сверху вниз — женщина была на полголовы выше — и заговорила вполголоса.
— А сегодня этот амулет действует? — поинтересовалась она.
— Скорее всего, да, — поклонился Одит.
Коне показалось, что близость королевы смущает его. Вероятно, чародею страшно хотелось дотронуться, поцеловать возлюбленную, но та не позволяла переступать грань, и он послушно держал себя в руках.
— Мой супруг вернется послезавтра, — улыбнулась ее величество, — и я непременно воспользуюсь амулетом и с ним, но такую вещь никак нельзя оставить без испытаний. Вдруг мармаллы задумали недоброе, и она вредна для мужской силы, например. Могу я попросить об одолжении своего чародея?
Она произнесла «своего чародея» так, что у Коны сердце забилось быстрее от радости за наставника. Много лет он любил эту женщину, но несмотря на ответную нежность и неверного мужа, королева держала мага в стороне. А теперь ее голос отдает хрипотцой предвкушения. Неужели мармалльский амулет прибавил королеве решительности? Надо бы расспросить Плагоса насчет этого кристалла.
— Все что угодно для моей королевы, — выдохнул Одит и уставился возлюбленной в глаза.
— Только попрошу сохранить наши испытания в тайне.
— Любой ваш каприз, — чародей еще раз поклонился, а потом взмахнул рукой и они оба, Одит и королева, исчезли.
Кона прищурилась, стараясь понять: перенес ли наставник себя и возлюбленную, или просто спрятал, но так и не разобралась. На всякий случай уходила очень осторожно, изо всех сил стараясь остаться незамеченной. Вряд ли чародей променяет поручение королевы на помощь ученице, и попадаться ему на глаза не стоит.
Вернулась в лабораторию Одита. Наскоро перекусила и принялась копаться в шкафах с книгами. Времени до визита Плагоса более чем достаточно, как знать, может, отыщется что-то дельное.
Плагос шел к Коне с тяжелым сердцем. Беспокойство за чародейку крысой грызло разум, но что делать, наследник Тиасов не знал. Совет тридцати определился с датой посвящения и, чтобы не опоздать, следовало отбыть домой не позднее завтрашнего вечера. Отказаться или потянуть время было невозможно. Неявку на собственную коронацию ему не простят. А учитывая брожение среди знати, само по себе отсутствие тиора дома уже обещало сложности. Позвать Кону с собой не позволяли не только приличия, но и проклятие, а оставлять чародейку в одиночестве без книги не хотелось. Сегодняшняя попытка решала все! Ничего другого они просто не успеют придумать. Между тем, уверенности в ней не было никакой.
После разговора с Одитом Плагос посоветовался с дядей и создал очередной кристалл. Тот очищал поступающую от тиора силу, позволяя передавать лишь взятую из слезы богов. Плагос точно знал: там достаточно, чтобы создать книгу, но отчего-то сомневался в затее. Казалось, они с Коной и Кролосом упускают важную деталь, но что именно, он даже угадать не пытался. Наследник Тиасов отгонял неуверенность, но разум ехидно нашептывал, что интуиция еще никогда не обманывала. И это угнетало больше всего. Ничего хуже, чем оставить Кону тихо сходить с ума в одиночестве, Плагос и представить себе не мог.
Увидел чародейку издалека. Она стояла у входа в дом и смотрела в небольшой лист бумаги, а рядом кружили два вороненка. Плагос не отличал, но предполагал, что это Каркун и Летун. Кона давно ждала их домой. Временами птички пропадали из поля зрения, но обычно возвращались довольно скоро, а в этот раз отсутствие затянулось. Наследник Тиасов считал: пернатые просто чувствуют себя виноватыми, но Кона боялась, что они отправились к отцу поведать новости. Вряд ли Щур Дормет одобрил бы ее визит на мармалльские земли и разрыв с Алем тоже. Про заклинание, которого не было в книге, и говорить нечего…
Плагос неспешно приблизился, предвкушая приветственный поцелуй, но посмотрел на Кону внимательно и насторожился. Сейчас она точь-в-точь походила на себя там, в камере во дворце мармаллов: сжатые губы, потемневшие глаза и тонкие, но четкие морщины на лбу.
— Что случилось? — поинтересовался Плагос вместо приветствия.
— Ничего хор-р-рошего, — влез в разговор Летун, но наследник Тиасов только отмахнулся. Хотелось услышать подробности от чародейки. Кона, похоже, говорить не собиралась. Она до белых костяшек сжимала бумажку и с ненавистью смотрела в пустоту.
Глава тринадцатая
— Кона… — Плагос осторожно тронул ее за плечо. Хотелось убедиться, что она здесь, а не бродит с матерью в горах. — Поделись, может, смогу помочь.
Чародейка покачала головой и натужно улыбнулась.
— Вряд ли… — вздохнула она. Свернула листок, спрятала его в кошелек на поясе и поспешила пояснить. — У нас разногласия с соседями насчет земли. Все давно решено, у отца есть документы, но сосед недоволен. Его старший сын и несколько его друзей забрались в наш огород и разорили грядки. Не украли посадки, а просто испортили. Похоже, заметили, что Щур Дормет совсем плох, вот и творят, что хотят. Сестра стала на них ругаться, но кто-то из парней ударил ее. Сработал защитный амулет, я делала каждому из своих перед отъездом, и обидчику сильно обожгло руку. Парни испугались и сбежали, а сосед теперь обзывает сестер ведьмами и настраивает против них остальных жителей. Сестра пишет, последний раз они пришли к дому и долго орали под окнами: «Убирайтесь к себе в горы!». Стучали по ставням, ломились внутрь жилища, — она облизнулась и тяжело сглотнула: — Душа уходит в пятки, стоит представить сестер среди этих людей. Старшей всего четырнадцать… Если бы отец был в себе, никто бы такого не позволил…