Плагос покачал головой. Откинулся на спинку и глубоко вдохнул. Отчего-то показалось, что в кабинете пахнет мятным мылом.
— Есть новости с границы? — поинтересовался торопливо.
— Хочешь узнать, пересекала ли ее дочь Щура Дормета? — Кролос покачал головой и сложил когтистые лапы в замок. — Нет. И к лучшему. Если книгу Щура тебе простили из-за слез, то дочь Щура загладить будет нечем.
— Не собираюсь ее заглаживать, — Плагос почувствовал, как кровь приливает к лицу. — Хочу быть с Коной. Нигде не оговорено, какой должна быть самка тиора. Тут совету тридцати останется только поворчать. И удовольствоваться теми компромиссами, на которые соглашусь.
— Они не так бессильны, как кажутся, — осторожно напомнил Кролос, поднимаясь с кресла, — и очень легко договариваются против кого-то…
— Знаю, — Плагос опустил глаза и покачал головой. — Но куда больше их бунта боюсь, что она не приедет. Решит, что я недостаточно настойчив.
— Не забивай голову ерундой! — проворчал дядя. — Пойдем ужинать.
Тиор кивнул и послушно поплелся в столовую. Кролос неправ, его опасения не ерунда. Кто знает, что решила Кона, когда он уехал вопреки ее просьбе. Да и о любви он не говорил. Не то что бы не хотел, просто не мог. Опять же, не стоит забывать про Козьюаля, которому брак с дочерью Щура Дормета очень выгоден. Там, скорее всего, ничего серьезного, но что-то же связывало этих двоих столько времени! Вдруг Кона дрогнет и простит изменника? Поверит словам больше, чем делам? Кровь закипела от ярости, и Плагос сжал ладони: свою самку какому-то козлу он не отдаст. Если Кона не явится в ближайший месяц, он отправится мелькать у нее перед глазами снова. Осталось только придумать, как объяснить новый отъезд совету. Но вот это как раз сущая ерунда!
Глава восемнадцатая
— Ух, уморили, — вздохнула Кона и вытерла воображаемый пот со лба.
Посмотрела на мелких. Сестры довольно улыбались. Раскрасневшиеся и запыхавшиеся от подушечной битвы, они хитро переглядывались, и если бы отец не позвал чародейку, ей бы опять досталось от всей девчачьей души.
Кона вернула сестрам улыбку и поспешила на кухню. Все две недели, что чародейка гостила дома, Элана пропадала у портнихи: уходила с рассветом, возвращалась, когда мелкие уже ложились спать, — и старшей дочери Щура Дормета волей-неволей приходилось хозяйничать. Но завтра Кона собиралась обратно в столицу, и отец взялся приготовить рыбу. Впервые после долгого перерыва.
Близость книги благоприятно сказалось на главе семейства. Он уже почти перестал впадать в привычное забытье, мог вспомнить многое из прошлого и даже применил парочку простеньких заклинаний. Поменял прическу: беспорядочные лохмы уступили место кокетливому седому хвостику, а борода — гладко выбритому подбородку. Но перед возвращением мага «на хозяйство» все, кажется, немного волновались. И он сам, и Кона, которая постаралась не уходить далеко, и даже мелкие. Лайза и Ката даром что еще не разменяли второго десятка, все равно понимали достаточно.
— Помоги накрыть на стол, — скомандовал отец, как только Кона вошла в кухню. Поставил перед ней блюдо с пятью жареными рыбинами и стопку пустых тарелок. — А я займусь овощами, пока сковорода еще горячая.
Чародейка кивнула и принялась хлопотать: разложила рыбу, достала вилки, пропела сохраняющее тепло заклинание над порцией Эланы. Принюхалась к блюду и прикрыла глаза от предвкушения: кажется, отец использовал приправу с розмарином и тимьяном. В детстве ей страшно нравился этот аромат.
— Оставь эту мне, — родитель забрал у нее тарелку. Он уже снял овощи со сковороды и выложил их на общее блюдо. И тут же поспешил оправдаться: — Эта рыбина немного подгорела.
Протянул другую тарелку и застыл, с интересом сощурив брови. Кона испугалась сперва, что он снова ушел в мир грез, но потом ее посетила догадка. Посмотрела на свою грудь и почувствовала, что краснеет. Поверх платья красовался подаренный Плагосом кристалл, камень его самки. Чародейка поспешила спрятать его под одежду. Даже предположить не могла, как отец отреагирует на украшение. Много раз обдумывала признание родителю, но снимать кристалл не хотела: все надеялась, что поведению Плагоса найдется хоть какое-то объяснение и она с чистой совестью отправится к нему в гости. Страшно хотелось обнять своего мармалла. Коснуться нежных губ. Утонуть в привычном запахе листвы после дождя и забыть обо всем.
— Ты знаешь, что на тебе за украшение? — строгий голос отца отвлек от мечтаний.
— Да, — едва слышно ответила Кона. Совсем не так представляла разговор с родителем о расставании с женихом, потерянной невинности и своем желании делить жизнь с мармаллом.
— Ничего не хочешь мне рассказать? — он уселся за стол, всем своим видом показывая, что готов слушать.
Щеки Коны запылали. Она успела покраснеть и до этого, но сейчас ей казалось, что лицо горит огнем.
— Я застала моего жениха, Аля, — начала она обстоятельно и осторожно, тщательно взвешивая каждое слово. Не очень понимала, что именно помнит отец, и старалась не сболтнуть лишнего, — с другой и от досады превратила его в козла заклинанием, которого нет в моей книге. Плагос сопровождал меня в походе за цветами воскрешения. А на обратном пути дал мне это, чтобы было легче путешествовать по мармалльским землям.
Отец скривился в ухмылке и покачал головой.
— Раз ты не снимаешь эту вещицу, значит, не против вашей связи.
— Не против, — согласилась Кона и сама удивилась легкости своего признания.
— И что намерена делать дальше? Выйти за этого Плагоса замуж?
Чародейка пожала плечами:
— Жить как раньше. Разве что к Алю точно не вернусь.
— Не поедешь к мармаллам?
— Мне никто не предлагал, — Коне вдруг стало жутко стыдно, вроде она признавалась отцу, что оказалась недостаточно хороша для мужчины. — Плагос не звал с собой, о замужестве тоже речи не шло. Он просто сопроводил меня и все.
Глава семейства покачал головой и хохотнул.
— Скажешь тоже! — потер подбородок и улыбнулся. — Ты бы отдала книгу случайному человеку? Так на тебе вещица примерно такой же значимости.
— Плагос — тиор, — поспешила оправдаться чародейка. Не понимала реакции родителя и не знала, нужны ли подробности. — Возможно, он легко создаст другой кристалл.
Отец вдруг стал серьезным. Прикусил губу, будто раздумывая, готова ли дочь услышать подробности, а потом тяжело вдохнул. Поднялся с места, налил воды в огромную кружку и залпом опустошил ее. Поймал взгляд Коны и пустился в объяснения.
— Он не может тебя позвать и признаться в чувствах не может. Скажи он лишнее, ты умрешь, — хрипло сообщил он. Облизнул пересохшие губы и продолжил: — Мало что помню из тех дней. Но то, что я его проклял, знаю наверняка.
— А как снять проклятье? — Коне показалось вдруг, что сердце вот-вот выскочит из груди. Проклясть сильного мага без оговорок было невозможно, и Плагос вряд ли бы стал исключением.
— Не помню, — виновато улыбнулся отец. — Пока не помню, но, может, со временем…
Кона понимающе кивнула и снова занялась тарелками. Родитель, похоже, расстроился из-за сложностей с воспоминаниями и хранил молчание. Чародейка не стала мучить его расспросами, хватало собственных мыслей. Еще не до конца ясных и оттого требующих тишины. Чуть позже прибежали мелкие, и все четверо уселись за стол. А ближе к концу трапезы вернулась Элана, и за столом снова зашумели множеством голосов, рассказывая друг другу, как прошел день. Коне было не до этого. В голове постоянно звучало настойчивое, но очень приятное чириканье красной пташки и до боли, до невозможности вдохнуть хотелось обнять Плагоса.
Засыпала плохо. Ворочалась, вслушиваясь в ночную тишину, и никак не могла отделаться от навязчивых мыслей о наследнике Тиасов. Страшно хотелось быть с ним, и разум искал хоть какое-то приличное объяснение визита в мармалльские земли. Вглядываясь в темный потолок, Кона рассуждала, пыталась сложить цельную картину из обрывков сведений. Если Плагос не может сказать ей о любви, то что мешает ей это сделать? Получит ответ сразу. Он либо прогонит ее, либо нет. Страшно и, возможно, окажется больно, зато она раз и навсегда разберется, что к чему. Что до проклятия… Плагос сказал, что это ребус не для мимолетной девицы, но и она не такая. Разгадает со временем.
Провалилась в черноту забытья перед самым рассветом, но поспать долго не удалось. Забежала попрощаться Элана. Поцеловала, обняла и полетела к своей портнихе. Кона вздохнула и нехотя поднялась с постели: надо было завтракать и отправляться в путь. Осталось только понять куда.
Мелкие еще валялись в кроватях, а отец уже сидел за столом и из большой глиняной чашки пил кисель, закусывая булками, которые Элана принесла накануне. Увидев Кону, он улыбнулся и принялся хлопотать. Налил старшей киселя и вручил ароматный румяный рогалик.
— Едешь? — как-то слишком осторожно поинтересовался он.
Чародейка вгляделась в его лицо, гадая, что именно хочет узнать родитель. Но его серые глаза ничего не выражали. Будто он снова скрылся в мире грез. Кона неловко улыбнулась и пожала плечами:
— Пора…
— Если пора, то конечно, — отец уселся рядом и отпил киселя.
— Не понимаю, — ринулась в наступление Кона, — ты не хочешь, чтобы я уезжала?
— Я все думаю про ту штуку, что у тебя на шее, — не остался в долгу родитель. — Мне кажется, ты можешь попасть в неприятности. И я хотел бы тебя защитить.
— Как? — прищурилась чародейка. Чем больше говорил отец, тем меньше она понимала, что именно он хочет сказать.
— У меня в книге есть заклинание, чтобы мармаллы принимали за своего. Очень помогает путешествовать по их землям. Думаю, тебе по силам записать эти слова к себе.
— Это же мармаллы, отец! — Кона подскочила с места и покачала головой. Никак не могла понять, отчего вообще родитель так спокоен. Или что-то успел вспомнить за ночь? Уселась обратно за стол и припечатала самым, по ее мнению, убийственным доводом: — И Плагос тоже мармалл!