— Вы догнали меня, потому что Плагос передумал? — поинтересовалась Кона, когда принесли ужин и они вдвоем устроились за столом.
Плащ и ботинки чародейки мирно сушились около камина, и ей не терпелось сбросить остальную мокрую одежду. Но скажи сейчас Кролос, что Плагос хочет видеть ее, Кона бы рванула обратно, как была, в мокром и, может быть, даже босиком.
— Повелитель желает, чтобы я проводил вас до границы, — спокойно пояснил советник, приступая к трапезе. — Нужно забрать у вас кристалл.
— Так вот в чем дело, — улыбнулась Кона и тоже уткнулась в тарелку.
Осознание, что все действительно кончено, придавило тяжелым камнем. Опять стало нечем дышать и захотелось разреветься. Шмыгнула носом, но тут же взяла себя в руки. Сейчас поест и отправится спать. А завтра наступит новый день и она подумает, что делать дальше. В конце концов, ничего смертельного не произошло. Просто одна глупая девица оказалась не ко двору. Случается. Лишнее предупреждение, что следует держать себя в узде и не забивать голову ненужными мечтами.
Справилась с безвкусным картофелем и пересоленной тушеной говядиной и собралась пойти наверх, но Кролос остановил ее. Из кармана своего плаща достал небольшой пузырек, откупорил, протянул Коне и приказал:
— Выпейте!
Чародейка нахмурилась, с детства знала, что все подряд пить нельзя.
— Это яд?
Родственник Плагоса удивленно вскинул брови и покачал головой.
— Это от простуды. Вы промокли и можете заболеть.
Кона облизнулась. Причин не доверять Кролосу не было, но кто знает, вдруг, кристалл снимается только с мертвой самки? Дернула головой, отгоняя дурные мысли: убить ее могли и во дворце. Протянула руку, взяла пузырек и сделала несколько глотков. Рот защекотало терпкой кисло-сладкой жидкостью, и по телу почти мгновенно растеклось приятное тепло. Улыбнулась: примерно так же действовало одно из самых злых дурманящих зелий. Вернула бутылек владельцу и поспешила в спальню. Страшно хотелось скинуть мокрый походный наряд.
Разделась и бухнулась в постель. Завернулась в одеяло, пытаясь согреться. Собралась было пореветь, но разум будто погрузили в вязкое болото: не могла ни думать, ни чувствовать, ни переживать. Последней промелькнувшей мыслью были сомнения в пользе выпитого отвара, а после Кона рухнула в черную бездну забытья.
Очнулась от непонятного шума внизу. Мужчины то ли спорили, то ли ругались, а Кона спросонья не сразу поняла, кто участвует в диалоге. Уселась на кровати и поморгала, пытаясь проснуться. В голове будто ураган прошел: не было ни одной мысли. Вздохнула. Все-таки надо поинтересоваться, чем именно Кролос угостил ее вчера. Кажется, в бутыли было зелье не от простуды, скорее жидкость успокаивала и притупляла волнение. Кона усмехнулась: дожила! Дядя несостоявшегося кавалера отпаивает зельем от душевной боли. А потом до нее дошло, наконец, чей голос она услышала внизу, и чародейка поспешила выйти из комнаты. Как была, в рубахе и босиком. Не стала тратить время на поиск одежды: слишком боялась, что визитер успеет сбежать, пока она одевается.
Тихо вышла, затворила дверь и застыла на середине лестницы. Там, внизу, напротив Кролоса стоял Плагос и, похоже, уговаривал дядю пустить его к спальням. Ее предосторожности были излишни, мужчины были заняты друг другом и не заметили бы, даже если бы рядом промчалось стадо голодных нруселей.
— Покажи кристалл, — усмехнулся Кролос, — хочу видеть изменения. Девчонка все равно еще спит. Я вчера угостил ее «материнской заботой».
Кона мысленно присвистнула, «материнской заботой» называлось одно из зелий забвения. Обычно они притупляли чувства и помогали быстрее оправиться от горя. Получается, Кролос хотел, чтобы она меньше страдала.
Плагос покачал головой и начал расстегивать пуговицы на рубахе.
— Зачем было поить Кону этой гадостью? — воинственно поинтересовался он и с упреком посмотрел на дядю. Запустил руку в вырез рубахи и, повозившись, снял с шеи фиолетовый, похожий на леденцового петушка кристалл.
— Вчера мне хотелось ее защитить, — ухмыльнулся Кролос, рассматривая кристалл на свет. Вглядываясь в играющие в гранях искры. — Она так расстроилась, когда я сказал, что должен забрать твой кристалл. Еле сдержался, чтобы не объяснить все. Не сказать, что должна быть иллюзия окончательного расставания. Ты не мог, но про меня-то нигде не сказано.
Удовлетворенно кивнул:
— И впрямь стал прозрачным. Значит, с точки зрения магии твой дом — это только столица, а не все мармалльские земли.
— С точки зрения проклятия, — поправил Плагос и самодовольно улыбнулся. — А магия покоряется мне везде. Все-таки пойду разбужу. Больше нет сил ждать…
Развернулся к лестнице и увидел ее. Кона поймала его взгляд и затаила дыхание. Наследник Тиасов приехал к ней, и, кажется, настоящий разговор состоялся не вчера в зале, а будет именно сейчас. Слова застряли в горле. Чародейка смотрела на своего мармалла и утопала в знакомом взгляде. Сердце сжалось от нежности. Плагос в три прыжка оказался рядом и проворно сгреб ее в крепкие объятья.
— Повтори свое предложение, — прошептал он не терпящим возражения тоном, глядя в глаза и поддразнивая дыханием.
— Какое? — не поняла Кона. Его близость дурманила и без того ленивые мысли. Не хотелось разговаривать, душа просила сразу приступить к делу. Совсем не было злости, только радость от его присутствия. Чародейка осторожно погладила Плагоса по щеке, и он довольно прикрыл глаза. Прошептал едва слышно:
— Стать моей женой…
Кона рассмеялась. А Плагос только сильнее прижал ее к себе. В другой раз в его объятиях было бы сложно дышать, но сейчас казалось, чем ближе, тем лучше. Чародейка вдохнула такой манящий запах листвы после дождя и прошептала.
— Хочу, чтобы ты стал моим мужем. Что скажешь?
— Миллион раз «да», — улыбнулся он и бегло поцеловал ее в губы. — Я твой. Навечно. С нашей первой ночи до моего последнего вздоха.
— Люблю тебя, — Кона запустила ладонь в его шевелюру и притянула к себе.
— И я тебя, — прошептал Плагос, прежде чем она впилась в его губы жадным поцелуем.
Будто сквозь сон услышала голос Кролоса.
— Церемония назначена на завтрашнее утро. У вас есть время позавтракать, и надо отправляться в столицу.
А потом хлопнула входная дверь.
Наследник Тиасов на мгновение оторвался от губ своей чародейки и заглянул ей в глаза.
— Ты голодна? Идем завтракать?
— Нет, — усмехнулась Кона, высвобождаясь из его объятий и увлекая за собой в спальню, — Проведем это время с большей пользой.
— Чувствую, дочь Щура Дормета окончательно изведет мармалльских тиоров, — деланно вздохнул Плагос, покорно следуя за ней.
— То, что не довел до конца отец, дочь приведет в исполнение с изощренной жестокой фантазией, — серьезным тоном продекламировала Кона, а наследник Тиасов с улыбкой покачал головой, и, подхватив невесту на руки, с необъяснимой для будущей жертвы человеческой жестокости прытью потащил чародейку к месту пыток.
До завтрака добрались ближе к обеду, когда, восседая на одном нруселе, ехали в Торлуд. Смеялись, болтали и по очереди откусывали от пирожка. Кролос отбыл в столицу раньше, но оставил для них целую корзинку выпечки. Вероятно, не верил, что молодые проведут время с пользой, и решил побыть для них здравым смыслом. Ехали медленно: привязанный позади нрусель Коны пребывал в философском созерцании окрестностей и не торопился. Остальные участники процессии тоже никуда не спешили. К чему, когда и так вполне доволен жизнью?
— Так боялся, что ты не простишь меня, — Плагос бегло чмокнул Кону в ухо и снова уставился на дорогу. — Но не мог иначе. Чтобы снять проклятье, надо было отказать любимой при свидетелях и не догонять, пока она не уйдет за пределы твоего дома.
Кона потерлась затылком о его грудь, и Плагос ненадолго замолчал, но потом стойко продолжил.
— Мы только не знали, что считать моим домом. Дворец, столицу или все наши земли. Я все-таки тиор. Но тогда Кролос придумал кристалл, показывающий, действует ли еще проклятье. Помчался к тебе, как только стало понятно, что мои слова безопасны.
Чародейка повернулась и поцеловала его в шею. Хотелось дать понять, что не стоит волноваться, все позади и теперь их ждет только бесконечное счастье. Плагос выпустил поводья и обнял ее со спины, пробуждая в душе очередную волну нежного тепла. Кона вдохнула поглубже и решилась спросить о том, что волновало последнее время.
— А ты не знаешь, что произошло между твоими родителями и моим отцом? В чем причина такой ненависти.
Почувствовала, как Плагос напрягся каждой мышцей, и поспешила поцеловать его еще раз.
— Просто он сказал, дело прошлое. Я не ожидала, что он так легко примет нашу связь.
— Нашу любовь, — поправил наследник Тиасов таким тоном, что Коне стало стыдно. Будто она чем-то оскорбила жениха.
— Нашу любовь, — повторила она, желая сгладить обиду, и опять поцеловала его в шею.
— Мы не доедем, — прошептал он на ухо, и тут же продолжил уже серьезнее.
— Щур Дормет во времена молодости был очень могущественен. Много где бывал. Свое легендарное заклинание, то, что позволяло людям свободно перемещаться по землям мармаллов, он придумал вовсе не для войны. А для свиданий с моей теткой по отцу.
Кона только усмехнулась. Отец сошелся с матерью, уже будучи взрослым состоявшимся мужчиной, но ей и в голову не приходило, что у Щура Дормета были женщины и до его драконицы.
— Связь их длилась несколько месяцев, но закончилась очень неожиданно. Тетка забеременела. Сама знаешь, это почти невозможно. Бесхвостая женщина может зачать от мармалла, а наоборот — нет. Случай с моей теткой — единственный известный.
— Похоже, отец — специалист по необычным женщинам, — ухмыльнулась Кона.
— Да. Большой специалист, надо сказать. Щур сделал предложение, но отец ему отказал. Деда давно не было в живых, и тетка не могла противиться воле старшего брата. А потом отец решил избавить ее от ребенка с помощью магии. Считал бесхвостого малыша позором для правящего мармалльского семейства. Закончилось все плачевно. Тетка умерла. Долгое время Щур ничего не знал о ее судьбе, он мог преодолеть наши границы, но защиту дворца — нет, а слухи мы пресекали.