Мохаммад никогда не пропускал ночной молитвы и относился к этому весьма серьёзно. Однажды с бойцами и командирами мы обсуждали операцию, которую предстояло провести в районе Мехабада. Разговор зашёл о том, в каком именно направлении осуществлять боевые манёвры. Собрание затянулось до десяти часов вечера, потому что каждый мог высказать своё мнение, однако к окончательному решению прийти так и не получалось. Тогда Мохаммад повернулся к кибле[78] и произнёс: «О Господи, ты же знаешь, что мы слабы и разум наш бессилен, если захотим сделать что-то без Твоей помощи, не помолившись прежде. Господи, направь на путь истинный…»
Бойцы сложили карту и, так как было уже слишком поздно, отправились спать. Ближе к утру нас разбудил голос Мохаммада, читавшего нараспев Коран. Мы совершили утренний намаз, а потом Мохаммад попросил меня принести карту. Передавая ему карту, я спросил:
— В чём дело?
— Внимательно посмотри на карту и найди деревню Каредаг, — хладнокровно ответил он.
Подошли и другие бойцы и начали удивлённо спрашивать, что это за деревня, но Мохаммад только ещё раз повторил свою просьбу. Мы тут же все вместе посмотрели на карту, но так ничего и не нашли. Тогда Мохаммад снова помолился, прочитал нараспев Коран, а потом сказал:
— Возьмите карту и ищите снова.
Мы сделали, как он велел, и наконец совместным усилиями нашли эту деревню. Мохаммад очень обрадовался.
— Хаджи, что же всё-таки происходит? — удивлённо спросили мы.
— Теперь всё будет в порядке. Вставайте, пойдём, — с улыбкой ответил он.
На следующий день на военной базе Хамзы в Урмии состоялось совещание с участием армейских чинов, командира дивизии и командующего самой базы. Когда Мохаммад в деталях изложил на этом совещании свой план, командование отдало ему должное и единодушно одобрило. После совещания я и ещё несколько солдат из любопытства зашли к Мохаммаду и спросили его, как же он сумел составить такой план. Мы ведь думали до поздней ночи, но так и не пришли ни к какому выводу. Как же тогда?! Мохаммад ответил нам: «Мы все заснули, но через час я проснулся, совершил тавассуль, выполнил два раката[79] и попросил у Всевышнего помощи. Когда я опять заснул, во сне ко мне явился какой-то офицер и спросил, почему же я так медлю? Надо срочно занять Каредаг. Тогда всё будет в порядке…»
У Мохаммада были каштановые волосы и рыжая борода. Бойцы дали ему прозвище «Иисус из Курдистана», а некоторые даже считали его отцом Курдистана, но в действительности он был отцом всего Западного Ирана, потому что после его гибели весь запад страны оплакивал его горькими слезами. Одной из примечательных особенностей этого великого человека было сочувствие к окружающим. Несмотря на свою большую занятость, он часами просиживал с бойцами, рассказывавшими ему о наболевшем. Дело в том, что многие по той или иной причине решали уехать из Курдистана, но, посидев и поговорив с Мохаммадом, полностью отказывались от этой идеи и оставались служить дальше.
Незадолго до своей гибели Мохаммад изо всех сил старался найти подходящее место для базирования специальной бригады Шохада. Я вместе с ещё четырьмя бойцами удостоился чести помогать ему в этом деле. Однажды нас направили в то место, где планировалось расположить эту бригаду. По дороге один из солдат, сидевший рядом с Мохаммадом, говорил ему о своих невзгодах. В ответ на это Мохаммад подробно начал рассказывать о Судном дне, о вознаграждении войны за веру, героической смерти, о самопожертвовании первых мусульман и многом другом. Когда мы подъехали к перекрёстку на трассе Мехабад — Негеде[80], я сказал Боруджерди: «Оставайтесь здесь, а мы пойдём и посмотрим это место». Он отказался. Нам пришлось подчиниться, но я настоял на том, чтобы мне и ещё одному солдату разрешили сопровождать его на «тойоте» с установленным на ней крупнокалиберным пулемётом, чтобы при случае отразить нападение. Мы поехали впереди, а Боруджерди вместе с ещё тремя солдатами на военном джипе последовали за нами. Не успели мы отъехать от них, как вдруг услышали позади страшный взрыв. Машина наехала на мину, и когда мы вернулись, увидели, что все пассажиры исполнили свою мечту погибнуть героями. На румяном лице Мохаммада застыла улыбка, и на мгновение мне показалось, что он произнёс: «Клянусь Богом Каабы, я победил»[81].
М. Наср АбадиДрожащая насыпьПеревод с персидского Светланы Тарасовой
Не успел я заснуть, как до меня донёсся пронзительный звонок телефона по линии 312. С трудом разомкнув веки, в полумраке окопа я протянул руку и снял трубку. На другом конце провода был караульный из центра.
— Али, что случилось?
— У технического взвода порвался провод. Разбуди одного из бойцов и вместе отправляйтесь чинить линию.
— У технического взвода? И это среди ночи? Давай оставим до утра. Сейчас-то тебе это зачем нужно?
— Нужно не мне, а командиру третьего взвода.
— Это ещё зачем? Не спится ему, что ли, и вздумалось с кем-то поболтать?
— Нет, что ты! Говорит, что бойцы из их наблюдения слышат какой-то разговор. Похоже, подплыл иракский корабль. Готовится маневрировать.
Делать было нечего. Пришлось подниматься. Я сердито бросил трубку и начал расталкивать Мохаммада.
— Мохаммад, вставай! Свалилась работёнка на нашу голову.
Мне впервые предстояло отправиться на починку линии технического взвода. Его провод проходил по очень глухим местам, достаточно удалённым от линии фронта, где нельзя было встретить ни одного живого человека. Иракцы не часто обстреливали тот район, поэтому обрыв провода случался редко. Прежде он обрывался один или два раза, и на починку приходилось отправляться другим бойцам. Мне было известно только то, что провод поднимался вверх по холму за земляным укреплением, а потом проходил вдоль глубокого ущелья и только потом соединялся с техническим оборудованием.
Пока Мохаммад собирался, я нашёл кусачки для дисковых телефонов и, чтобы окончательно проснуться, умылся и ополоснул голову водой из термоса. Перебравшись через насыпь, Мохаммад нашёл кабель. Мы дошли до подножия холма, но разрыва так и не обнаружили.
— Кажется, придётся пойти дальше, — сказал Мохаммад.
— Хорошо, пойдём.
— Тогда я брошу провод, а когда обойдём холм, снова его найдём.
— Как ты собираешься в такой темноте искать его за холмом? И потом, может, он повреждён уже там. Надо идти вверх.
Провод поднимался прямо к вершине. Я ума не мог приложить, какой сумасшедший протянул его через это место.
— Боюсь, в такую лунную ночь нас могут засечь в любую минуту, — сказал Мохаммад.
— Да ладно! — ответил я. — Думаешь, кто-то сейчас посреди ночи сидит, смотрит в бинокль и караулит это место? Да и лунный свет не настолько яркий, чтобы нас можно было увидеть с такого расстояния.
Мы начали подниматься на холм. Под ногами с громким треском ломались сухие ветки кустарников, выгоревшие на солнце. Приближаясь к вершине холма, мы обернулись и посмотрели назад. Там вдали были отчётливо видны тёмные очертания иракской оборонительной насыпи. Мне показалось удивительным, что она столь ясно видна на таком приличном расстоянии.
— Ты уверен, что мы ничем не рискуем? — снова спросил Мохаммад.
— Нет, конечно. Они нас не заметили, — ответил я.
Однако едва мы поднялись на вершину холма как внезапно услышали свист летящего снаряда. Мы застыли на месте, оторопело глядя друг на друга. Снаряд летел прямо на нас. Мы бросились в разные стороны и изо всех сил вжались в землю.
Снаряд упал рядом с самой вершиной и взорвался с оглушительным грохотом, от которого замерло сердце. Мне даже показалось, что в глубокой ночной тишине взрыв прозвучал намного громче обыкновенного.
В ожидании второго снаряда мы лежали на земле ещё некоторое время и внимательно прислушивались, однако когда поняли, что всё спокойно, поднялись и осторожно сползли с холма. Оказавшись у подножия, Мохаммад воскликнул:
— А теперь что ты скажешь?! Видел, как они нас не заметили?!
Я пытался объяснить произошедшее чистой случайностью.
— Поверь, снаряд просто случайно туда попал. Если бы они нас заметили, так просто не отстали бы. И потом, ничего ведь не случилось?
Мохаммад снова нашёл провод, взял его в руку, и мы пошли дальше. Было видно, что дорогу за холмом проложили совсем недавно и обрыв провода произошёл по вине дорожно-строительной техники. Однако сколько мы ни искали, найти конец провода никак не удавалось. Продолжительные поиски окончательно сбили нас с толку. В конце концов мы всё же отыскали провод, и тогда стало ясно, что значительная его часть выдернута наружу, а два оборванных конца лежали на расстоянии тридцати или даже сорока метров друг от друга.
Я настолько выбился из сил, что не мог даже пошевелиться.
— Возвращайся в окоп и принеси новый кабель! — крикнул я Мохаммаду. — Я посижу здесь, пока ты не вернёшься.
Мой товарищ согласился и пошёл обратно. Теперь в целях безопасности ему предстояло обойти холм стороной. Спускаясь с вершины холма, мы заметили, что кратчайший путь к техническому взводу пролегал как раз через неё, что значительно сокращало длину провода. Именно поэтому его и проложили таким образом. Было ясно, что Мохаммад вернётся ещё не скоро. Усевшись на землю, я уставился на глубокое тёмное ущелье, от одного вида которого леденела кровь. Мне очень хотелось разглядеть самое дно, но окружавшие ущелье скалы отбрасывали тень, так что увидеть самый низ не было никакой возможности. В конце ущелья располагалась база технического взвода. Оружейные стволы возвышались у стены ущелья, а окопы напоминали склон холма.
Поняв, что сидеть мне придётся ещё довольно долго, я решил встать и подыскать более удобное место. Чуть дальше виднелось несколько земляных насыпей, сооружённых в ряд наподобие небольших холмов. Я сел на одну из них и, продолжая разглядывать ущелье, неожиданно для себя вдруг почувствовал, как на секунду всё моё тело вздрогнуло. Непроизвольно я оглянулся по сторонам. Кругом всё было тихо, и я никак не мог понять, откуда взялось это охватившее меня чувство. Я лишь понял, что нечто странное сокрыто под этими утрамбованными земляными насыпями. Встав со своего