Зрители на трибунах повскакали с мест. Пит стремительно приближался к воротам. Никого позади. Одна мысль владела им: «Это наш единственный шанс, не спеши с броском, но и не опоздай, пусть вратарь первым стронется с места…» Он ощущал шайбу на крюке, слышал скрежет коньков догонявших его гордонбелловцев и произвел ложный замах, будто целясь в правый угол ворот, но голкипер не тронулся с места, и тогда, в падении, Пит совершил отчаянный бросок в неприкрытый верхний угол… И шайба влетела в сетку!
Пит лежал внизу под Форсайтом, который упал на него, налетев сзади. Ему показалось, что от оглушительного вопля зрителей обрушились трибуны. Глаза застилали слезы радости, и горло сжимало от сознания того, что он все сделал правильно. И затем Бертон, Мартин и Вождь грубо стащили с него Форсайта, подняли Пита на ноги, ерошили ему волосы, вопили и прыгали от счастья, а он взглянул на часы и увидел, что только восемь секунд осталось до конца игры…
Вбрасывание выиграл Пит. Мартин успел дойти с шайбой лишь до средней зоны, когда зазвучала финальная сирена.
Болельщики выбежали на лед. Полисмены метались из стороны в сторону, пытаясь сдержать орущую, кричащую, вопящую толпу. Вся команда сгрудилась вокруг Пита. Паттерсон протиснулся к нему и чуть не раздавил в объятиях. Де — Гручи вскочил со скамьи штрафников, обнял Пита за плечи, и всей командой они двинулись к выходу. Впереди шел Спунский, пробивая товарищам дорогу сквозь ликующую толпу.
В раздевалке, после того как дверь была заперта на ключ, ликование продолжалось. Ребята поспешно приняли душ и облачились в свои одежды. Толстяк метался по раздевалке, засовывая обмундирование не в те сундуки и все еще ошеломленно потирая лоб. Спунский со счастливой улыбкой помогал ему. Ред, стоя посредине раздевалки, бормотал под нос:
— Если такое происходит после ничьей, что же будет, если мы когда–нибудь выиграем?..
Глава 12
В течение следующих двух недель Пит, Де — Гручи и Спунский только один раз пропустили утреннюю тренировку на «Олимпике» — на рождество. У Гордонов на праздник всегда бывала елка, и вся семья до завтрака собиралась возле нее, чтобы получить и сделать подарки. Пит не мог налюбоваться часами, подаренными ему родителями, но самым замечательным сюрпризом был махровый халат, который сшила Сара. Пит и не догадывался, что Сара готовит ему такой подарок. Было еще много посылок от тетушек и дядюшек, живших в разных концах Канады.
Пит разглядывал книги, рубашки, галстуки, носовые платки и снова книги, разложенные перед ним. Какое радостное утро! Он улыбался матери и отцу. Они сидели рядышком на диване, радостно улыбаясь и держась за руки.
Отец был в новой, подаренной ему куртке, на плечах у миссис Гордон красовалась меховая накидка.
— Боже, сколько подарков! — произнес Пит.
— А как ты догадался, что я хочу новые лыжные ботинки? — спросила Сара.
— Просто увидел, что из старых у тебя торчат пальцы.
— Если это не будет невежливо, — улыбнулась она, — то позволь спросить, где ты достал столько денег?
— А в отличие от некоторых я не трачу деньги, которые папа и мама дают мне на карманные расходы.
— Ладно, что ни говори, — сделав Питу гримасу и обнимая родителей, сказала Сара, — замечательный нынче праздник!
Сияя улыбками, они любовно глядели друг на друга.
— Тебе придется приделать на хоккейные перчатки стальную решетку, чтобы на разбить часы! — рассмеялась Сара.
— Не беспокойся. На время игры я отдам их на сохранение Толстяку. — Пит помолчал и вдруг добавил: — Хотя, пожалуй, на одну игру можно выйти со всеми подарками. Ошарашу противника, когда появлюсь на льду в махровом халате, при галстуках, с часами и с кипой книг.
Все весело рассмеялись, представив эту картину. Сара с матерью отправились готовить завтрак.
— Еще месяц назад я и не предполагал, что когда–нибудь буду таким счастливым, — сказал Пит, оставшись наедине с отцом.
— Дети часто считают себя несчастными, пока не поумнеют и не поймут, что любая неприятность со временем забывается, — назидательно произнес мистер Гордон. — Но раз уж ты завел этот разговор, то скажу: я не думал, что ты так быстро переборешь себя.
— И все же я чувствую какую–то неловкость… Наверное, потому, что не был сегодня на «Олимпике», — улыбнулся Пит. — Вроде бы стало привычкой…
— Я давно хотел спросить тебя… Как успехи у Билла?
— Отлично! — с энтузиазмом отозвался Пит. — Он так приделал меня позавчера, что у меня искры посыпались из глаз.
— Неужели на тренировках вы играете так жестко?
Пит кивнул.
— Вик и я догоняли его. Нам это почти всегда удавалось, но на этот раз он применил силовой прием против Вика, а когда Вик отпасовал мне, то налетел и на меня. По всем правилам… Интересный он парень. Всегда тревожится, что сделал кому–то больно. Но всякое бывает, ты же сам знаешь.
— Знаю, знаю…
Пит загорелся. Он был так увлечен Спунским, что становился более разговорчивым, когда заходила речь о товарище.
— Вот увидишь, он станет классным игроком!
— Завтракать! — послышалось из кухни.
— Можешь считать, что я свихнулся, — продолжал Пит, — но я уверен, что Билла уже в этом году можно включить в команду.
— Что ж, было бы полезно дать ему возможность накопить опыт, раз уж вы все равно не попадаете в финал.
Пит насторожился.
— Но мы еще не потеряли шансов!
Мистер Гордон рассмеялся:
— Бог мой, в четырех встречах вы набрали всего одно очко! Командам школ Даниэля Мака и Кельвина нужно проиграть все последние игры, а вам все выиграть, чтобы сравняться!
Пит пожал плечами.
— Завтракать! — снова позвала Сара.
Они отправились на кухню. Мистер Гордон положил руку на плечо сына.
— Не думаю, что вам удастся выйти в финал.
Эти слова услышала Сара.
— Не будь пораженцем, папа! Если бы разговор шел о команде школы Даниэля Мака, ты бы этого не говорил!
— У нашего сына два великих проекта, — обратился к жене мистер Гордон. — Первый — выиграть оставшиеся четыре встречи, и второй — ввести Спунского в команду.
— Надеюсь, что оба твои желания сбудутся, родной мой, — улыбнулась миссис Гордон.
— Я тоже, — горячо подхватила Сара.
— И я, — согласился мистер Гордон. — Боже, ведь я предаю свою альма–матер! (Альма–матер (лат.) — буквально: кормящая мать; здесь старинное студенческое название своего учебного заведения)
После завтрака Пит взял из–под елки небольшой сверток с надписью: «Веселого и счастливого рождества Биллу от Сары и Пита» с мотком изоляционной ленты, которой обматывают клюшки, и с шайбой.
— Ты пойдешь со мной к Спунским? — спросил сестру Пит.
— Да, только вымою посуду, — отозвалась она.
Думая о своем, они молча шагали по заснеженным улицам. Встречные прохожие, так же как и они, несли свертки, пакеты, коробки с подарками и приветливо улыбались друг другу. Мысли Пита обратились к хоккею. Команды школ Кельвина и Даниэля Мака не проиграли ни одной встречи. Между собой они сыграли 4:4 в тот вечер, когда северозападники сделали ничью с командой гордонбелловцев. У кельвинцев с тремя победами и одной ничьей было семь очков; у школы Даниэля Мака — шесть: две победы и две ничьих. Затем шли команды училища Сен — Джона и школы Гордона Белла, у которых было по одной победе и по ничьей, три очка. И наконец, команда Северо–западной школы — три поражения, одна ничья, одно очко.
Дойдя до дома Спунских, брат и сестра с приветственным возгласом «Веселого рождества!» взбежали на крыльцо.
Билл и мистер Спунский встретили их в прихожей, а позади них они увидели Вика Де — Гручи с гладко прилизанными волосами. Его широкое лицо светилось радостью, и костюм носил следы недавней утюжки.
Мистер Спунский расцеловал Сару и пожал руку Питу. Билл тоже обменялся рукопожатием с Питом, затем поцеловал в щечку зардевшуюся Сару. Пит еще никогда не видел сестру такой красивой и оживленной.
— Теперь моя очередь, — заявил Вик.
Он обменялся рукопожатием с Питом и под общий смех отвесил Саре церемонный поклон и поцеловал ей руку.
Все вместе они отправились наверх, навестить больную. Миссис Спунская по–прежнему выглядела слабой, хотя голос у нее слегка окреп.
Она поблагодарила Вика и Пита за заботу о Билле. Пит едва удержался от слез — с таким чувством она это сказала, — а Сара прослезилась. Елка была установлена в спальне, и следующий час они провели здесь. Грызли орешки и разговаривали. Беседа неизбежно вертелась вокруг хоккея, и Пит заметил горделивый взгляд, которым обменялись родители Билла, когда их сын при помощи орехов показал на столе, как нужно вести игру в определенной ситуации.
Глава 13
Вечером в первую пятницу Нового года у гордонбелловцев неожиданно появились новые болельщики. Вся хоккейная команда Северо–западной школы восседала на трибунах и, не жалея голосовых связок, вопила, подстегивая гордонбелловцев и призывая их к победе над кельвинцами. Из раздевалки ежеминутно выбегал Толстяк посмотреть, как идет игра. Именно он рассчитал почти невероятную возможность, что если кельвинцы сыграют последующие четыре матча вничью, то есть наберут в четырех играх четыре очка, а его любимцы выиграют все игры, то команда Северо–западной школы окажется в турнирной таблице выше кельвинцев. Он подсчитал также, что если команда школы Даниэля Мака проиграет три встречи из оставшихся четырех, то и она будет ниже северозападников, если те не проиграют ни одной игры. Самое смешное заключалось в том, что никто далее не рассмеялся, когда Толстяк изложил свои сложные выкладки.
Короче говоря, сегодня Пит с товарищами болели за гордонбелловцев, но, как оказалось, впустую. И хотя защита кельвинцев была ослаблена отсутствием Баркера, который еще не залечил свой вывих, команда играла с таким огоньком и так самоотверженно, что отсутствие Баркера не замечалось. Кельвинцы вели со счетом 6:0 во втором периоде, когда их постигло еще одно несчастье. Гордонбелловец Буш и кельвинец Кинан стремглав побежали за шайбой в угол, но Кинан вдруг споткнулся и упал. На трибунах раздался вздох сострадания, когда он врезался в борт и повалился на лед, застонав и схватившись рукой за плечо. Пит, вспомнив собственную травму, вскочил с места, соболезнуя Кинану, которого уводили с площадки.