Волк и сам не заметил, как разжал челюсти. С раскрытой пастью он смотрел, как уши лешего раздуваются и становятся серо-зелёными от наростов лишайника. Лют легко мог бы надавать противнику тумаков, но тоже замер от удивления. Так и сидели они лапа к лапе. А Бор продолжал ругаться, пока случайно не коснулся ушей.
– А-а-а-а! – заорал он на всю лужайку. – Что со мной?! Что это?!
– Тихо, тихо, парень, – придя в себя, Лют попытался его успокоить. – Это значит, мы справились. Обряд состоялся, понимаешь?
– Понимаю! Только почему я тебя понимаю?! Из-за этих ушей?! Тогда оставьте их себе, спасибо, не нужно! Да почему они растут?! А-а-а-а-а!
– Прекрати злиться!
– А ты бы не злился, да?! – Бор прыгал на одной ноге и хлопал себя по ушам.
Не прыгай он, Лаврик давно бы вмешался, вот только колючки не рассчитаны на вес лешего, если тот всё же случайно на него наступит. Наконец, выбрав минутку, ёжик крикнул:
– Просто успокойся! И тогда они сами отвалятся!
– Уши?! – изумился Бор.
Лаврик улыбнулся. Какой он всё-таки глупый!
– Лишайники! Так было у твоего деда. Ну… я не видел, но мой дед рассказывал, а он уж точно видел.
– Я видел, – простонал Лют.
Только теперь Бор заметил, что из раны на загривке волка идёт кровь. Уши пришлось временно оставить в покое.
– Так, быстро в дом за аптечкой, – скомандовал он ёжику. – Потом с тобой разберусь. И с остальным тоже… Ты это… не найдёшь, спроси у Базилика. А вы, – обратился он к дикой стае, – получите то, за чем пришли.
Бор указал старому волку на большой мешок с изображением сытого и довольного кота.
– Забирайте, – кивнул он. – Тут годовой запас корма для моего Базилика. И лучше проваливайте, пока до него не дошло.
Волки схватили мешок, пробормотали вялые извинения и с криками «Да здравствует Шип!» скрылись в темноте.
Базилик черной занавеской размазался по стеклу и на вопрос ёжика смог только вяло пискнуть. Прямо на его глазах Бор вручал второй мешок корма стае Люта.
– Последний, – выдохнул Базилик и грохнулся на пол.
Пробегая мимо, Лаврик подумал, может, и коту пригодилось бы что-то из аптечки, достал первый попавшийся пузырёк с надписью «Экстракт валерианы» и немного побрызгал на морду. Хотел задержаться, но потом решил, что кот и сам очухается.
– Рана неглубокая, потерпи, – Бор поддерживал голову волка одной рукой, а второй наматывал бинт. – Вот и всё! Готово, Лютик!
– Как ты меня назвал? – Несмотря на боль, Лют завертел головой в надежде, что остальные волки их не слышат.
– Лютик. Настоящее имя. Теперь я знаю, что Лют – это вовсе не Лютый.
– Р-р-р-р, – недовольно зарычал Лют. – Это всё твой дед придумал. И моего отца надоумил. Не я в этом виноват.
Бор весело подмигнул сидящей рядом волчице.
– Да знаю я, Лютик. Твоя мама уже рассказала.
– Лучше бы за ушами следил, – буркнул Лют.
– Уши как новенькие, я проверил.
Распрощавшись с волками, Бор ещё раз оглядел лужайку, прислушался. Хорошая тишина стояла в лесу – мирная. И только маленький ёжик нарушал её своим пыхтением.
– Ну пойдём, – подмигнул ему Бор, – расскажешь про деда, уснуть-то всё равно не получится.
– Лавр. Можно просто Лаврик, – представился ёжик и на всякий случай предупредил: – Только молоко я терпеть не могу.
– А тебе и не достанется. Молоко у нас теперь только для Бази… Мм-да, насчёт корма ему придётся как-то объяснить…
– Уж потрудись, сосиска ушастая, – скрипнул за дверью кошачий голос. – Посмотрим, как у тебя получится, головастик… Ик!
– Я всё понял, Базя!
– Много ты понимаешь, пенёк! Ик! Ой… – Шатаясь, Базилик забрался под кровать и уже оттуда сквозь зубы пробурчал ещё одно ругательство.
Глава восьмаяГромкое утро
Утро оказалось громким. В дверь колошматили с такой силой, что она, бедняжка, вот-вот готова была сорваться с петель. Бор в это время намазывал на хлеб толстый слой сливочного масла.
– Наверное, лучше открыть, – сказал он Лаврику. – Чинить двери я ещё не научился.
Те, кто снаружи, были схожего мнения и заорали:
– Открывайте!
– Гостей на пороге не держат!
– Ой, я, кажется, уронил…
– В лепёшечку?!
– Не-е-е, в траву упало – целёхонькое!
Лаврик сразу догадался, кто стоит за порогом. Он умоляюще уставился на Бора и прошептал:
– Давай представим, что нас нет дома. Ну пожа-а-алуйста!
– Мы знаем, что вы дома! – вопили за дверью.
– Слышал? – Бор пожал плечами. – Они знают. Придётся открыть.
Гости ворвались, будто лавина, чуть не сбив лешего с ног.
– Завтракаем, значит, – заявила Клюква, пристально глядя на Лаврика. – Мы, значит, по лесу скачем, ищем лекарство для лешего, а он тут, значит, чаёвничает!
– Хочешь бутерброд? – спросил Лаврик, протягивая зайчихе хлеб.
Он ещё вчера понял, что объясняться с ней бесполезно.
Клюква, может, и хотела, но Лопух решил за сестру:
– Потом, всё потом! Дела превыше всего. Как, кстати, чувствует себя пациент?
Бор удивлённо посмотрел по сторонам:
– Ну… если вы о Базе, то ничего. Икает понемногу, но хвост уже не дёргается, усы почти не дрожат – смирился.
– Смирился! Какое подходящее слово! – важничал Лопух. – Вчера, ближе к ночи, мы тоже готовы были его произнести, но ведь зайцы никогда не сдаются! – Лопух расплылся в улыбке и, наслаждаясь вниманием слушателей, продолжал: – Сразу предупреждаю, что лекарства в чистом виде нам найти не удалось. Точнее удалось, даже целых три штуки, но все они почему-то улетели. И слушать не стали. Но… что говорить, я их прекрасно понимаю. Мы уже повесили носы, как вдруг… это просто чудо какое-то… оно прикатилось мне прямо в лапы…
– Ряске в лапы! – поправил Репей.
– Ой, да подумаешь! Бери и сам рассказывай.
Довольный Репей запрыгнул на табурет, чтобы быть ближе к Бору:
– Привет-привет! Ужасно мечтал познакомиться с новым лешим! Как зовут? Сладкое любишь? День рождения скоро? Любимый цвет? Мой – жёлтый, как футболка. И ещё как солнышко. А щекотки боишься? А кузнечиков? А лунатиков? Спишь на правом боку или на левом? Сам давно лунатишь?
Бор аккуратно снял зайца с табурета и сказал Лопуху:
– Давай-ка ты продолжай.
Лопух важно сложил лапки:
– Одним словом, считай, что мы тебя вылечили.
– Э-э-э, нет, отмотай назад, до чуда в лапах.
– Не могу, – заявил Лопух. – Когда перебивают, это просто отвратительно.
Тут уже не выдержал Ряска:
– Да вот оно, твоё чудо, – он протянул Бору большое пятнистое яйцо. – Малиновка чистила гнездо и выбросила подкидыша. Хорошо, что в меня попала, а то разбился бы, бедолага. Лечись на здоровье. Я пошёл.
– Стоять! – крикнул Бор. – Кто-нибудь из вас объяснит мне нормально, чьё это яйцо и почему я держу его в руках?
– Вот смешной! – Репей захихикал. – Сразу видно, что пока без кукушки. Чем тебе ещё его держать – носом, что ли?
Бор медленно выдохнул и спросил Лаврика, на самом ли деле зайцы несут эту чушь или ему только кажется. Тут уж пришлось ёжику выложить всё и про суслика, и про диагноз. Он боялся, что у Бора снова раздуются уши, особенно когда заметил, как Клюква под шумок доедает его бутерброд, но леший в ответ только расхохотался. Даже Базилик перестал изображать тоску и присоединился к хозяину, хихикая с подоконника. Нахмурившись, Ряска перебил их веселье.
– У вас яйцо остывает, – сказал он со знанием дела. – Давно пора высиживать.
В доме повисла напряжённая тишина. Бор оглядел каждого из гостей и, остановив взгляд на Клюкве, произнёс:
– Ты. Ты девочка, так что поручаю это тебе. Забирай домой и высиживай.
– Чего?! – возмутилась Клюква. – Нет, вы поглядите, какой нахал! Мы за него, значит, всю работу сделали, а он… Вон, ежа сажайте. Целый день бездельничал. А нам пора.
С этими словами Клюква вытолкала братьев из дома.
– Удачного высиживания! – с порога крикнул Репей.
Лопух не мог позволить, чтобы последнее слово осталось за братом, и добавил:
– Главное, поддерживайте постоянную температуру. Чуть позже пришлю к вам суслика.
– Эй! Мяу! Заберите подкидыша! – вперемешку с мяуканьем вопил Базилик.
Но зайцы уже наперегонки неслись по тропинке. Кому захочется оказаться варёной морковкой?
– Ну и дела, – Бор задумчиво разглядывал яйцо. – Что же с тобой делать…
– Что-что… яичницу… или можешь так сварить. Я любое съем. – Базилик спрыгнул с окна и потёрся о ноги хозяина.
– Не говори глупости! Я его защищать должен, а не есть.
– Тогда садись с ним в кресло. Только не раздави бедняжку, – прыснул кот.
Ёжик всё это время лихорадочно соображал, но в голову, как назло, ничего не приходило.
– Может, белок попросим? – спросил он без особой надежды. – Они пушистые, тёплые.
Бор вспомнил, как метко белки швыряются шишками, и покачал головой:
– Не вариант. Нужно кого-то из нас сажать.
Он посмотрел сначала на Лаврика, затем на Базилика, и у того снова задёргались усы.
– Чего на меня смотришь? На ежа смотри!
– Понимаешь, Базя, – леший решил начать издалека, – ёжик мне сегодня в лесу нужен. Он ведь давно в нём живёт, каждый кустик знает. Вот… А ты у нас домашний, тёплый, мягкий… Да и какая тебе разница, на чём валяться?
Кот вытаращил глаза и заорал:
– Мяу! Сначала оставил меня без корма, теперь ещё и это? Да я домой убегу! Да я… да я… – Тут он поймал отличную мысль и добавил с лёгкой ухмылкой: – Да я сожру его, как только он вылупится. Я же хищник!
– Ну-ну… – Бор погладил кота по голове и положил яйцо в кресло, на мягкую подушку. – Корм я тебе ещё закажу. Вот только выберу время, чтоб на сосну за связью слазить, и закажу. Не переживай, мигом доставят. Тут неподалёку и почта есть. А пока – прыгай, хищник. Это всего на пару дней.
Базилик выгнул спину и зашипел:
– Не заставишь!
– Как знаешь, – ответил Бор, направляясь к выходу. – Поторопись, Лавр. У нас куча дел.