– Привет, – улыбнулась им, они посмотрели на меня выжидающе, – я хотела спросить… Вы знаете Святослава?
Они переглянулись между собой, потом самый хмурый, блондинчик со стрижкой под горшок, заметил:
– Конечно, Святослава все знают. Он помогает нам.
– Вы с ним общаетесь?
И снова переглядки, потом тот же мальчик пожимает плечами.
– Иногда.
– О чем?
– Кем хотим стать, как нам тут живется… Как с нами обращаются.
– Может, он предлагал вам что-то интересное? Например, поиграть в сыщиков…
– Так они и скажут, – раздался сзади меня голос, и я, вздрогнув, обернулась. На пороге комнаты стоял среднего роста паренек с кудрявыми белыми волосами. Улыбка выдавала ямочки на щеках, а голубые глаза с легким восточным разрезом смотрели насмешливо. Парню на вид лет семнадцать, но я могу сказать, что даже сейчас все девчонки его. Я встала и улыбнулась ему, продемонстрировав свои ямочки, вроде как мы с ним в чем-то близки.
– И почему же они мне не скажут? – Поинтересовалась я, неспешно приближаясь к парню.
– Потому что настоящие сыщики себя не выдают, разве не так? – Голос насмешливый, и вид такой, словно он знает все тайны на свете. Что ж, посмотрим, кто кого покорит.
– Значит, ты не настоящий сыщик?
Он задорно рассмеялся, привалившись к дверному косяку.
– Я вообще не сыщик, мисс, – я на мгновенье сузила глаза, потому что это «мисс» мне как будто показалось знакомым. Или нет, даже не само «мисс», а интонации, с которыми была сказана эта фраза. Точно так со мной разговаривал тот парнишка, что привез скутер. Только он не говорил слово «мисс» вслух, но я все время думала, что оно как будто висит в воздухе. Паренек тем временем продолжил. – Просто люблю читать детективы.
Вот в тот момент, когда я приближалась к нему, я впервые подумала, что все происходящее вокруг напоминает театр абсурда, созданный сумасшедшими чудаками. Со стороны выглядит таинственно и привлекательно, а в столкновении становится, скорее, страшно. Потому что тебе нужно или пить из того же колодца безумия, или вовсе не ввязываться в подобные игры. Но тем не менее, я застыла напротив парня и спросила:
– Почему ты не на занятиях?
– Я уже определился, кем хочу быть… – и снова несказанное «мисс» повисает в воздухе.
– Кем?
– Художником.
На мгновенье я замираю, но потом заставляю себя улыбнуться.
– Ты хорошо рисуешь?
– Насколько это возможно. Я хочу поступить в художественный университет в Москве, а потом буду колесить по миру и продавать свои картины.
Очередной удар по мне, и он продолжает:
– Хотите посмотреть?
На мгновенье растерявшись, я ответила:
– Я бы с удовольствием, но не могу оставить ребят.
– Ничего страшного. Кир, – обратился он к угрюмому пареньку, который общался со мной, – посмотри тут. Идемте.
– Вот так просто? – Не поверила я, следуя за ним.
– Они такие же люди и прекрасно понимают, как себя вести. Положено быть учителю или надсмотрщику – пожалуйста, но это не значит, что, оставшись одни, они начнут есть пластилин или отрезать пальцы на руках.
– Живописно.
Мы вошли в просторную светлую комнату, по всей видимости, здесь проходили уроки рисования, стояло несколько мольбертов, на полках были краски, в углах ватманы.
– Да у вас тут почти частная школа, – оценила я.
– И все-таки это только приют для тех, у кого нет родителей, – серьезно заметил парень, и я почувствовала себя неловко. – Идите сюда.
Я прошла в угол, где лежало несколько свернутых в трубу листов.
– Как тебя зовут? – Спросила его.
– Ваня. Вот, смотрите.
Я посмотрела на развернутый в его руках лист и замерла с открытым ртом. Рисунок был фантастически красивый, сразу переносящий тебя в какой-то другой мир, но самое главное – картинка: парень с девушкой на скутере, летящем в мире ярких красок и цветных абстракций. Скутер был подозрительно похож на мой. Насчет девушки точно не скажешь, потому что она в шлеме, но я сразу же угадала себя.
«Так, – мелькнуло у меня в голове, – я или схожу с ума, или тут, действительно, какой-то заговор».
– Что значит это картина? – Спросила я Ваню. Он все это время смотрел на меня с легкой улыбкой на губах и неприлично озорным взглядом.
– Она говорит: не бойся мечтать. Не бойся окунуться в жизнь, почувствовать ее вкус, легкость, лети навстречу ей всем своим существом, врывайся, будь смелым, и ты почувствуешь, что значит – жить.
– Звучит здорово, – сказал я после паузы, – но в пятнадцать все кажется несколько проще, чем в тридцать.
– Мне шестнадцать. И я думаю, что дело не в возрасте. Разве вы не мечтаете?
– Вот это вопрос, – я даже немного рассмеялась, – я не знаю. Наверное, мечтаю.
– Взрослые забывают о том, что надо мечтать. Они думают, что жить – это изо дня в день одно и то же, одно и то же, что жизнь сильнее их. А на самом деле все в твоих руках. Никогда нет преград кроме тех, что ты сам себе выстраиваешь. Понимаете?
Мы встретились взглядами, и его озорные глаза посмотрели вдумчиво.
– Кажется, понимаю, – ответила я.
– Мне надо возвращаться в сад. А то будут искать. Им лишь бы загрузить чем-нибудь. – Он мгновенье колебался, потом протянул мне рисунок, – возьмите.
– Нет, я не могу.
– Берите-берите. Будете смотреть на него и мечтать.
Я все-таки взяла, и мы направились обратно к нашему классу. Возле него Ваня сказал:
– Был рад познакомиться. И удачи, мисс.
Я открыла рот, но сказать ничего не успела, он шустро побежал по лестнице вниз, а я зашла в кабинет.
– Куда ходила? – Настя сидела с ребятами.
– У меня был важный звонок, – соврала я и тут же поймала взгляд Киры, он улыбнулся и опустил голову. Тут я кинула взгляд на часы – было пятнадцать минут третьего. А я должна была в два позвонить Вадиму.
– Что это у тебя? – поинтересовалась Настя, кивая на сложенный ватман.
– Я встретила одного мальчика, он мне подарил свой рисунок, – я полезла в сумку, стоящую на подоконнике, – извини, мне надо сделать еще один важный… – я замолкла, потому что в сумке лежал белый картонный прямоугольник. Надпись на нем гласила:
«Уже теплее. Но еще не близко».
Я подняла голову, увидев Настин взгляд, не сразу вспомнила, что не договорила фразу. Тут мы снова встретились глазами с Киром, он смотрел внимательно, часто моргая. Эдакие невинные глазки, но я тут же уверилась, что карточка в сумке – его рук дело.
– Мне надо позвонить, – сказала я задумчиво и вышла из комнаты, захватив сумочку. Я прошла по коридору и замерла, протирая лицо. Этого просто не может быть! Не может никто следить за мной вот так, словно он стоит за спиной и наблюдает. Но карточки были написаны одной рукой, в этом я уверена. А также в том, что утром, когда я выезжала со Светкой, никакой визитки в сумке не было. Значит, ее подложили здесь. На площадке сумка все время была надета через плечо, остается только классная комната. Я вышла с Ваней, а кто-то из детей ее подсунул. Но это же бред. А что, если Настя? Вполне могла. И басни про этого Хлебникова специально травила, сказала ровно столько, сколько мне надо было услышать.
– Ты сходишь с ума, – проговорила я вслух и добавила, – и разговоры с самой собой – верный тому признак.
Спохватившись, я набрала номер Вадима. Он снял трубку почти сразу.
– Заходи сегодня в «Винтаж», назовешься, тебе дадут список покупателей за последние полгода. Не уверен, что там все, кто-то вполне мог затеряться.
– Спасибо, – пискнула я.
– Не за что. Я немного занят, так что пока.
Он повесил в трубку, а я уставилась перед собой. У меня появилось странное чувство, что я приближаюсь к разгадке, но, кажется, я неправильно понимала смысл самой загадки, а потому даже боюсь представить, что меня ждет. Я вдруг показалась себе Алисой в стране чудес, в данный момент летящей по длинному-длинному коридору вниз.
– Ну что ж, – снова высказалась я вслух, – посмотрим, что будет, когда приземлюсь.
Остаток дня прошел довольно спокойно. В шесть вечера Светка освободилась, а я свинтила вместе с ней, так сказать, под шумок.
– Работенка та еще, – высказалась она на обратной дороге, – интенсив – это мягко сказано. Я столько не разговаривала в течение пяти лет, наверное. Впрочем, работа того стоит, если учесть, сколько за нее заплатили.
– Мне ничего не заплатили.
– Зато ты приобщилась к высокому.
– К чему?
– К помощи ближнему. Что может быть выше этого?
– Помощь дальнему?
Светка рассмеялась.
– Может, завалимся куда-нибудь? Роллы, бокал вина, я угощаю.
– Не могу, у меня еще есть дела.
– О, ты случаем не влюбилась? А то в последние дни какая-то странная, вся в себе, о чем-то думаешь постоянно.
– Влюбляться – это не ко мне, ты же знаешь, слишком хлопотно, да и потом, придется ведь расставаться.
– Зато Маринка, кажется, пропала совсем.
– То есть?
– Темнит, про мужика своего толком ничего не рассказывает, тоже вся в своих мыслях, и нервная какая-то. Решила вроде на дачу уехать, отдохнуть на природе. Ты же помнишь, из нее деревенский житель, как из меня балерина… То ли у них не заладилось, то ли, наоборот, сглазить боится. Ты не в курсе, кого она там подцепила?
Я пожала плечами, правда, тут же вспомнила, как некоторое время назад видела ее недалеко от дома, вылезающую из крутой машины. Я потом поинтересовалась, кто это был, а она так покраснела и смутилась, что мне стало ясно: подруга пропала. Правда, никакой информации больше я не вызнала, так что выбор ее остался загадкой. Я рассказала об этом случае Светке.
– Странное поведение, – хмыкнула она, – но может, ей повезет, и она отхватит себе богатенького.
– И не совсем конченного.
– Не все мужики – козлы, Ирка, – серьезно сказала Светка, а я пожала плечами.
– Согласна. Некоторые – бараны.
В «Винтаже» я оказалась около семи вечера. На этот раз на кассе была милая девчушка лет двадцати, которая, узнав, зачем я пришла, очень разволновалась.