- В главврача? – Испугалась я, вспомнив Наташу. Не хватало еще, чтобы такой милой девушке изменяли за спиной. Правда, Андрей не был похож на предателя, но я же так мало знаю этот мир. Промелькнула мысль, что такие порядки я бы никогда не смогла принять, поэтому аккуратно отодвинулась от собеседницы. Она же, не заметив моей растерянности, недоуменно парировала:
- В главврача? Да нет – в хирургию! Думала стать просто медсестрой, раз семья настаивает, но когда увидела Андрея Владимировича в операционной – мне показалось, что твориться настоящее волшебство, и я захотела того же! Если раньше мои амбиции не распространялись дальше того, чтобы успешно закончить колледж и получить профессию, то теперь я планирую учиться дальше и стать пластическим хирургом!
- Пластическим? – Я с сомнением покосилась на прозрачный контейнер со стерильными бинтами. Я уже знаю, что такое пластик, но какое он имеет отношение к хирургии?
- Ага – Не замечая моей растерянности продолжала девушка. – Буду дарить красоту и счастье!
Я хотела спросить, а главврач тоже «пластический» хирург, но промолчала. Неужели племянница не знает, кем именно работает ее дядя?
Поэтому, набрали еще немного материала и отправились обход.
Глава 19
На обходе было интересно, нам приходилось общаться с больными, недавно прошедшими операцию, менять повязки, Катя ставила уколы – наконец-то я увидела, для чего нужны эти самые шприцы. Мои глаза округлились, когда взрослый мужчина, не слова не говоря, видя подходящую к нему Катерину, снял штаны и повернулся к нам своей… задней частью! Пару секунд я пребывала в ступоре, а затем набрала в легкие воздух, чтобы закричать и позвать на помощь, как новая знакомая одним точным движением вогнала железное острие шприца прямо в оголенную территорию!
Крик застрял в горле, и я подавилась диким кашлем.
- Ты в порядке?- Оглянулась на меня Катя, продолжая водить лекарство мужчине прямо… в общем, вводить лекарство.
- Я… - А я не знала, что и сказать, во все глаза, рассматривая открывшуюся картину. Стыдливость требовала немедленно отвернуться и закрыть глаза. Но разум пребывал в таком смятении от действий медсестры, что я не могла сделать это. Значит вот, что делают эти шприцы!? Какой разврат! Почему Катя так спокойно реагирует на это? Почему мужчина не возмущается, что его лишают чести? Разве такие процедуры не унизительны?
Словно слыша мои мысли, мужчина изогнулся и повернул голову в мою сторону. Он лукаво прищурил глаза и осведомился:
- Хорош, да? Да ты не стесняйся девонька, я знаю, мой вид вызывает восхищение, но должен предупредить – за моими плечами не одно разбитое девичье сердце. Вон и Катюша будет страдать, когда я выпишусь, правда, милая?
- А то как же Митрофан Георгиевич! – С готовностью откликнулась та, вытаскивая пустой шприц и прикладывая прямо.. к этому месту ватку, смоченную в спирте. – Конечно, буду скучать по вас, и плакать ночами в подушку, но вы уж лучше больше к нам не приходите, покоряйте дам в других местах, хорошо?
Я потрясенно переводила свой взгляд с блондинки на мужчину. Матерый сердцеед оказался дедулей лет семидесяти, еще довольно крепким, но явно не молодым и привлекательным. Правая нога была туго перебинтована от лодыжки до коленки, а старая майка была полинялая и уже совсем не белая. По их разговору я под конец поняла, что они шутят. Но так искусно и с такими будничными лицами, как будто такое поведение в порядке вещей. Катерина отвечала так, что казалось она делает это очень часто, даже не задумываясь – по-доброму, мягко. Но неужели она не понимает, что ее слова могут счесть за согласие на отношения? Я решительно не понимала поведения этих людей и не знала, стоит ли понимать.
Когда мы вышли, я спросила ее аккуратно:
- Кать, ты ведь шутила тогда?
- Когда? – Безмятежно отозвалась та, направляясь к следующей палате.
- Ну.. тогда, – Замялась я. – Когда сказала Митрофану Георгиевичу, что будешь скучать по нему.
Девушка остановилась и смерила меня странным взглядом. Я не могла по ее лицу понять, о чем она сейчас думает, но то, что я ее озадачила - это факт.
- Ты странная. – В итоге вынесла она вердикт. – Конечно, я шутила. Дедушке сейчас и так не сладко – сломал ногу, свалившись с крыши собственной дачи. Так если можно его поддержать хотя бы словом, то почему бы этого не сделать? Мне не сложно, и ему приятно. Мы же все понимаем, что такие слова говорятся не всерьез, скорее просто, чтобы поддержать разговор.
Она занялась следующим пациентом, а я подумала о том, что, не смотря на правила поведения и нормы этикета, в словах Кати был резон. Взгляд под таким углом был непривычном, но не сказать бы, что неправильным. Просто – другим.
Желая перевести тему, я просила:
- А почему укол делается именно в это место?
- Какое?
- Ну.. заднее.
- А, в попку! – Усмехнулась девушка. – Ну во первых, уколы делаются не только туда. – В подтверждение своих слов она воткнула шприц с лекарством в пластиковую пимпочку, называемую катетер, привязанную к запястью женщины средних лет, которая читала книжку и даже не обращала внимания на манипуляции медсестры. Потом туда же прикрепила длинный шланг от капельницы. Названия я старательно запоминала. – А во-вторых, если брать мышечную ткань, то именно на заднице укол менее болезненный и быстро всасывается. Давайте, милая – Обратилась она к женщине. – Показывайте нам шовчик, мы его обработаем.
В следующую секунду я обо всем забыла и метнулась к кровати, потому что моим глазам предстал ряд аккуратных стежков на груди пациентки. Выполненные черными нитками они действительно были похожи на обычные стежки портнихи, только шли прямо по коже, соединяя ткани. Как завороженная я протянула руку.
- Ээ-эй, ручки то убери. – Резкий окрик Кати заставил вздрогнуть и виновато поднять глаза. – Куда ты грязными не продезинфицированными руками лезешь? Рана не до конца затянулась, хочешь инфекцию занести?
Я резко одернула руку. Да, боюсь еще учиться и учиться. Но главное – я увидела их. Увидела швы! И они настоящие!
Пока Катя меня отчитывала, она не прекращала обрабатывать шов, смачивая его растворами и убирая небольшие следы крови, образовавшиеся за ночь. Женщина же на кровати смотрела на меня откровенно враждебно и при первой возможности постаралась отодвинуться на максимально безопасное расстояние.
В этот момент снаружи в коридоре послышался неясный шум и топот ног. Катя подняла голову, нахмурилась, и быстро доделав необходимые операции, попрощалась до вечера с пациентами и вытащила меня в коридор.
Вышли мы немного не вовремя, потому что, как только я переступила порог палаты, в меня врезалось что-то большое и стремительное. Этим «что-то» оказался Андрей Владимирович, главврач больницы собственной персоной.
Глава 20
- Алиса! Я везде тебя ищу. За мной! – Он развернулся и, не дожидаясь моей реакции, широким шагом пошел обратно.
Я переглянулась с медсестрой – та пожала плечами, явно не в курсе происходящего. Поэтому, не услышав объяснений, я припустила за мужчиной. Он шел так быстро, что мне приходилось бежать за ним, быстро перебирая ногами. Только я хотела спросить, в чем дело, как он меня буквально впихнул в небольшое помещение и отрывисто приказал:
- Руки мой! С мылом! До локтя!
Сам он тоже подошел к раковине и быстро начал мыть руки. Следуя его примеру, я тоже взяла мыло и как следует натерла ладони, запястья и выше, до самого сгиба.
- Теперь ничего не трогай, и иди за мной. – Последовал следующий приказ. Он подошел к одной из раздвижных дверей и пнул куда-то вниз. Двери, повинуясь приказу, открылись. Нас тут же обступили две то ли медсестры, то ли санитарки и начали деловито надевать на каждого перчатки, халаты и полупрозрачные шапочки. Я стояла и пыталась ничему не удивляться, чтобы не провоцировать мужчину, который был сейчас жестким, сосредоточенным. От его расслабленности и добродушности не осталось даже следа.
- Алиса, ты же еще можешь видеть посторонние предметы внутри человека? – Андрей скорее утверждал, а не спрашивал. Он говорил негромко – мне было его хорошо слышно, а вот стоящие поодаль медсестры вряд ли могли разобрать тихую речь хирурга. – Мне нужна твоя помощь. Час назад было совершено террористическое нападение на секретную военную базу одного из ведомств, которое обслуживается в нашем госпитале. Там большое количество пострадавших. Есть пулевые, ножевые ранения. Кого-то задело осколками от взрыва гранаты, у кого-то просто большое количество переломов и внутренних повреждений. К сожалению, сохранение секретности до выяснения всех деталей и организаторов теракта вынуждает правительство отправить всех пострадавших именно в наш госпиталь, а не в обычные больницы. Все хирурги, что на посту уже работают, а те, кто сегодня отдыхал – срочно вызваны на работу. Я тоже буду оперировать. И тебе тоже придется помочь – один рентгеновский аппарат сломался прямо час назад, а еще одного не хватит на все операции – их проводить нужно немедленно. Аппаратов УЗИ тоже недостаточно. Пошли.
Он широким шагом преодолел полкомнаты и подвел меня к операционному столу с, уже спящим, пациентом. Видя до этого только затылок человека, я подошла без особого страха. Конечно, я переживала, смогу ли помочь, но так как Андрей даже подумать над его словами особо не дал, то мне некогда было бояться.
Я послушно подошла к столу и тут же отшатнулась обратно, сбив при этом медсестру шагающую следом за мной. На пол полетели подготовленные инструменты, оглашая пространство громким звоном. На столе лежал не человек, а кровавое месиво. Я не видела ни одного живого места, вся кожа была искорежена, как будто его подрал гоблин. Из всех ран сочилась кровь, и они были грязные, рваные. Мне моментально стало плохо. Захотелось оставить на полу содержимое желудка прямо сейчас.
Одного взгляда Андрею хватило, чтобы понять в чем дело. Он впился в меня взглядом и медленно произнес: