Так в коллектив попала я, еще студентка, переполненная энтузиазмом и азартом. Это было самое крупное из моих заданий на тот момент, да и любопытно оказалось хотя бы так заглянуть в обрамленный пайетками мир шоу-бизнеса.
Мир оказался не таким уж гламурным. На сцене для народа устраивали праздник. В гримерке шли кровавые бои за места у зеркала, кто-то разливал пиво кому-то на наряд, туфли на шпильке использовались как метательное оружие. Конечно, занимались этим не сами исполнители, а подтанцовка и обворожительные Анжелы, но поле боя у всех одно.
Тем не менее это не убило мою увлеченность. Во-первых, я чувствовала себя абсолютно самостоятельной – мне посулили неплохой заработок, от меня зависело, не потеряется ли какая-нибудь представительница страны с кленовым листком на флаге в Москве, на меня, студентку по факту, смотрели как на большого босса. Во-вторых, это был новый опыт.
До этого Новый год и Рождество у нас всегда были семейными праздниками, так уж повелось. День рождения можно отмечать хоть в Сомали, где ты находишься на 8 Марта – никто и не спросит, но в Новый год – чтобы все обязательно дома.
И, впервые нарушая эту традицию, я даже чувствовала себя немного виноватой. Будто я готовилась выкинуть что-то очень важное… Но я не собиралась поддаваться сентиментальности. Новый год – он каждый год. В следующий раз отмечу со всеми, невелика потеря! Родня приняла мое решение, приправив свое смирение осуждающими взглядами. Я влилась в яркий и блестящий, как новогодний фейерверк, мир корпоративных развлечений. Вместо елки и мандаринов мой Новый год был наполнен запахами лака для волос и чужих сигарет.
– Выезжаем завтра в два! – заявил Рудик, рассекая воздух куриной ножкой, в которой ему явно виделся скипетр. – Вечером будем там, дадим концерт, переночуем, поедем на базу отдыха и отгремим Новый год!
Рудик был идейным вдохновителем и организатором всего, что здесь происходило. Он промышлял мелкими корпоративными вечеринками, но все равно гордо именовал себя продюсером. Это был примечательный мужчина лет тридцати пяти с внешностью лысого утконоса и жизненными принципами Остапа Бендера.
– В два? – удивилась я. – А не поздновато ли?
– Нормально! – Рудик отмахнулся от меня куриной ножкой. Я едва увернулась от капелек соуса, часть которых осела на Аманде – одной из наших звезд.
Аманда ничего не заметила. Они с подругами провели трехчасовой концерт и хотели не объясняться с Рудиком, а спать.
– У нас завтра концерт в восемь, – напомнила я.
– Как раз к нему и приедем! Там дыра такая, что ждать скучно, все организуем вовремя! Я туда за четыре часа стабильно доезжаю.
– Как знаешь. Но если я услышу фразу «Мы опаздываем» – стукну!
Предстоящие концерты были далеко не поездкой в Монте-Карло. На тридцатое декабря Рудик договорился о выступлении в ночном клубе уездного города N, а тридцать первого звуки диско должны были зажечь публику на базе отдыха в Подмосковье. Именно там мне и предстояло послушать, как бьют куранты.
По привычке Рудика празднование удачного выступления длилось до трех ночи. Собственно, поэтому он и предложил выезд в два часа на следующий день, зная, что до этого времени он будет неадекватен и вряд ли способен понимать человеческую речь.
Как я и ожидала, это была плохая идея. И застолье до трех ночи, и поздний сбор. Рудик выглядел более побитым жизнью, чем пенсионерки – они как раз держались бодрячком. С неба лепил серый, липкий снег, смешанный с дождем. От этого холод лишь усиливался, и я лишний раз порадовалась, что выбрала для поездки утепленный красный костюм с белой оторочкой, шапочку с белым помпоном (без отсылок на стиль Анжелы, просто чтобы сберечь уши от мороза) и в целом напоминала Деда Мороза. Не Снегурочку, нет – костюм приближал мой силуэт к плюшевому мишке, да и замена кокетливой Снегуркиной юбочки брюками давала о себе знать.
Вишенкой на торте нашей встречи стали первые слова Рудика:
– Мы опаздываем!
Я же говорила, я же говорила, я же говорила… Только это и крутилось в голове. Но я решила не ныть, чтобы озлобленный утконос не отвлекался от дороги. Свое возмущение я выражала надутыми губами и угрюмым взглядом, который, впрочем, скрывала шапка с помпоном.
Пенсионерки старались зарядить окружающих хорошим настроением. Они с явным восторгом от своих лингвистических способностей снова и снова пропевали единственную фразу, которую выучили на русском:
– Ви-и-итя… Ви-и-итя-я… С Новим годм, Ви-и-итя-я!
Витя – это генеральный директор компании, которая вчера устраивала корпоратив в клубе, пухлый магнат (по его версии), который после пары (десятков) бокалов шампанского сыпал деньгами, как конфетти. В частности, за эту фразу, пропетую у елочки, коллектив с другого континента получил половину своего гонорара плюсом.
«Русская песня» им понравилась. Слово «Витя» они использовали для разминки, а вот «с Новим годм» казалось им чарующей мантрой, при которой они щурились от удовольствия. Они были уверены, что перед ними по щелчку открылись все тайны великого и могучего русского языка. Я вот даже не знаю, кого в них в этот момент было больше – канадцев или музыкантов.
Но если дамы были в прекрасном расположении духа, то я все больше вжималась в кресло, проверяя, хорошо ли закреплен ремень безопасности. Рудик гнал быстрее с каждой секундой, а пелена снега на дороге лишь нарастала. Однако нашего мужественного лидера это, похоже, не волновало. Выражение его лица в этот момент напоминало мне японских камикадзе – и, учитывая их дальнейшую судьбу, мне это совсем не нравилось.
Видно, Рудик решил не сдавать позиции и преодолеть этот путь за свои четыре часа. Он только не учел, что раньше ездил туда летом. А тридцатого декабря летняя погода, конечно, возможна, но шансы, прямо скажем, невелики. Только кто бы объяснил это продюсеру с похмелья… Говорят же, что в России две беды – дураки и дороги. Так вот, когда Рудик занялся логистикой, две беды нашли друг друга.
В какой-то момент снег за окнами стал мелькать так быстро, что казалось, будто мы тонем в сером облаке. Это нарушило благостную атмосферу в машине, и ода Вите утихла.
– Дорогая, – обратилась ко мне Аманда, – спроси у Руди, куда он нас везет? На концерт или на тот свет?
– Что им надо? – нахмурился Рудик. – В туалет не остановимся, пусть терпят!
– Они беспокоятся, что, если ты продолжишь так гнать, туалет им в этой жизни больше не понадобится.
– Пусть идут на фиг! Мы опаздываем, потому что они долго собирались! Так что пускай или горланят песенки, или молчат, я занят!
Из-за них мы опаздываем? Умение альтернативно запоминать события было одной из особенностей Рудика, которой он пользовался чаще, чем мне бы хотелось.
– Что он сказал? – уточнила Аманда.
– Что вашим мнением можно пренебречь в силу обстоятельств.
– Скажи, чтобы помедленнее ехал! Я серьезно!
Прежде чем я успела перевести, вклинился Рудик:
– Скажи, чтоб молчала!
– Скажи, что машина едет слишком быстро!
– Скажи, чтобы тихо сидели там!
– Скажи, что мы не будем выступать!
Эти двое прекрасно понимали друг друга и без моего «скажи». Тут дело не в языке даже, а в очевидном смысле. Но оба они были слишком упрямы, чтобы замолчать. И у каждого был свой козырь: у Рудика – контроль рулевого колеса, у Аманды – поставленный громкий голос. Я больше не тратила времени на перевод и обеими руками сжимала кресло, надеясь, что нам повезет.
Но теория вероятностей решила не делать нам поблажек. Машину повело, и тут даже с «удалью и легким матерком» Рудик не сумел удержать автомобиль на дороге. Хорошо еще, что рядом не было других машин! Думаю, судьба решила пощадить нас из любопытства: какую глупость мы еще выкинем?
Тяжелый минивэн кружился на дороге волчком. Из-за метели не было видно ничего, только серый мир, в котором небо сливалось с землей через снег. Не в силах повлиять на ситуацию, я прижалась к сиденью и зажмурилась, ожидая, когда все это кончится.
Говорят, что в момент опасности вся жизнь проходит перед глазами. Не так все это… Сомнительная радость – просматривать снова, как я расшибала коленки или училась читать! Память подбрасывает только самое важное, причем как прошлое, так и будущее.
Я думала о том, что если бы я не влезла в эту авантюру, то сейчас сидела бы дома и вешала шарики на елку. Что будет, если я разобьюсь? Я навсегда испорчу Новый год всем, кого знаю, с кем должна была его встретить. А все ради чего? Чтобы побольше денег в свинку-копилку припрятать? Смешно!
Машина все-таки остановилась, увязла в снегу на обочине, и роль разрушителя Нового года отступила от меня. Я была жива, как и все в салоне, никто даже шишек не набил. Но застряли мы глубоко и надолго. О том, чтобы добраться до клуба вовремя, и речи не шло. А пары часов в запасе у нас не имелось, мы же выехали так, чтобы «тютелька в тютельку» приехать. Лишняя тютелька нам бы сейчас не помешала!
Рудик вызвал вторую машину, на которой везли наряды и оборудование, чтобы нам помогли выбраться. В ожидании спасения он и Аманда устроили королевскую битву – правда, пока только на словах. И снова им не нужен был переводчик, хватало экспрессивных жестов и повышенных тонов.
Остальные три звезды были настроены не так воинственно, но тоже моментом не наслаждались. Они с непередаваемой тоской оглядывали заснеженные дали, лишенные намека на цивилизацию, и наверняка понимали, что чувствовал Наполеон в 1812-м.
– Ви-и-итя… – тоскливо напевала одна из них. – Ви-и-тя… С Новим факин годм… Факин Ви-и-ит-я-я…
Конечно, это «чертов Витя» во всем виноват. Логично.
Я отошла на пару шагов от них и наблюдала, как с неба падает мелкий колючий снег. Он прямо в воздухе над шоссе становился серым. Как будто грязь на нас летела… Мне хотелось разреветься. И от страха, пережитого только что, и от понимания того, насколько глупо я влезла в проблемы, которых можно было избежать. Но теперь назад не отмотаешь, надо справляться с последствиями.