Вторая машина все-таки вытащила нас, но два часа времени были потеряны. И это стало серьезной проблемой.
Иногда кажется, что «бандитские девяностые» вдруг взяли и закончились. Сменилась цифра на календаре, и все плохие ребята по мановению волшебной палочки превратились в тыкву. Но так ведь не бывает… И в «спокойных нулевых» в уездном городе N еще ощущались отголоски бурного прошлого.
Таким отголоскам принадлежал и клуб, в который мы явились. Не берусь утверждать, что его хозяин занимался чем-то незаконным хоть раз в жизни. Но те, кто рискнул бы на него наезжать, имели все шансы украсить собой фундамент клуба. Такой вот кекс с изюмом. Этот джентльмен напоминал шкаф и размерами, и повадками. Причем солидный такой шкаф, встроенный.
– Вы опоздали, – донеслось откуда-то с верхних полок.
– Все будет! – заверил его Рудик, дополнив обещание своей лучшей улыбкой.
Улыбка не подействовала.
– Будут штрафные санкции.
– Нам нужно подготовиться к концерту, обсудим это позже!
– У вас пять минут!
Но если Рудик расслабился и поверил, что все закончилось, то зря. Потому что Аманда решила проявить женскую мстительность и канадскую принципиальность в одном флаконе. Она заявила, что выступать они не будут. После того как их везли как дрова, они не способны явить миру зажигательные звуки диско.
Она слабо представляла, где мы оказались и что будет, если хозяева клуба не получат ностальгических песенок. А вот Рудик это осознавал полностью. Да и я была не рада: я сомневалась, что у меня получится уйти отсюда сквозь снега партизанской тропой. Поэтому мне нужно было разрулить ситуацию как можно быстрее, для сохранности моей бренной шкурки и шапки с помпоном.
– Это саботаж! – верещал Рудик. – У нас договор! Я вас под суд отдам!
– Я понимаю, что вы расстроены, но давайте останемся профессионалами, – дипломатично перевела я.
– Скандальные бабы!
– Дорогие друзья!
– Марш на сцену, а то останетесь без денег!
– Давайте забудем о трудностях и подарим публике радость Нового года, ведь ваш добрый зритель ни в чем не виноват!
Аманда косилась на меня с явным подозрением. Мой перевод слабо сочетался с брызжущим слюной Рудиком. Но я и глазом не моргнула, очень уж мне жить хотелось.
Аргумент с добрым зрителем сработал. Женский коллектив, облачившись в пух, перья и чувство собственной значимости, отправился на сцену. И если сначала зал, прождавший два часа, встречал их сухо, то пары знакомых ритмов хватило, чтобы послышались радостные аплодисменты.
Я надеялась, что теперь-то можно выдыхать. У меня и так коленки колотились после всего, что произошло! Но Рудик не собирался упрощать мне жизнь. Он достал из сумки сверток: нечто было наспех замотано в старые промасленные газеты. Нечто подозрительно напоминавшее пачку банкнот, и не одну. Как сказали бы в криминальных новостях, «предмет, похожий на деньги».
Он протянул сверток мне, но я поспешно отдернула руки. Этому трюку меня научили встречи с религиозными фанатиками, распространяющими сомнительную литературу на улицах: не бери то, что тебе дают, инстинктивно.
– Это что? – спросила я, всем своим видом показывая, что я ему не верю.
– Это нужно отнести в машину и спрятать там. Я дам тебе ключи…
«Я дам вам „парабеллум“», ага.
– Нет.
– Что значит – нет?! – возмутился Рудик. Вид у него был шокированный и оскорбленный, как у английской королевы, которую стукнули по шляпке баклажаном.
– Нет – значит нет. И это не то женское «нет», которое означает «да». Сам неси свою контрабанду.
До машины метров пятьсот, вокруг клуба шатаются пьяные ценители диско, а фонари работают через раз. Я только что чуть не попала в аварию, обрела просветление относительно ценности жизни и не собиралась с ней расставаться.
Рудик решил сделать ход конем и сыграть на женской ревности:
– А вот Инга бы это сделала!
Предыдущую переводчицу вспомнил к ночи…
– Инга Васильевна – заслуженный преподаватель и женщина тонкой душевной организации, – указала я. – Она от одного такого предложения в обморок бы упала.
– Ты не командный игрок!
– Хоть в чем-то мы сошлись…
Судя по хищному взгляду, Рудик намеревался всучить мне сверток и ключи и просто убежать. Я опередила его: сбежала первой. Оставив его в гримерке, я направилась ближе к сцене. Зал уже был заполнен сигаретным дымом и заметно увеличившейся толпой. Я осталась в пустом светлом коридоре, мне почему-то казалось, что это гарантия безопасности.
Но нет, не в этом месте. Засмотревшись на пляски на сцене, я не заметила, как ко мне подошел один из «шкафчиков» – сотрудников клуба. Видно, хозяин этого заведения подбирал команду под себя, но меньшего размера. Чтобы сразу было видно, кто лидер в этом мебельном коллективе.
Однако в сравнении с моими небойцовскими параметрами даже этот «шкафчик» впечатлял. К тому же он явно был нетрезв, а это превращало меня не только в новое завоевание, какого в этом городе еще не водилось, но и в редкую красавицу. Судя по тому, что он едва стоял на ногах, моя привлекательность была на уровне «богиня».
– Ты ж с этими… – Он нахмурился, пытаясь вспомнить название группы. Но словарный запас подвел, и он просто указал на сцену. – Вон!
– Да, – подтвердила я. – Мы все вместе.
– А они еще долго будут петь… Давай это… Город тебе покажу!
Ну конечно. Предложение из серии «Поехали ко мне домой, полистаем фотоальбомы».
– Мне нужно быть здесь, работа такая…
– Здесь – не страшно, – проявил находчивость «шкафчик». – Я тут тихие комнаты знаю… Хочешь, покажу?
Только с моим везением… В пухлом костюме, без косметики я выглядела не многим сексуальней новогодней елки. Но мне нужно было пересечься с единственным человеком, который и на елку бы позарился! Бежать тут было некуда, полутемный танцпол скорее в его интересах, чем в моих, а желающих помогать поблизости нет, Рудик наверняка сейчас завершает свой квест к машине.
Пришлось надеяться, что светлый дух праздника пробьется даже в пьяное сознание. Я подняла повыше пушистый белый шарф, который мог сойти за бороду, надвинула на глаза шапочку и самым хриплым голосом, на какой была способна, поинтересовалась:
– Что, хочешь дедушку, внучок? А расскажи сперва стишок!
«Шкафчик» замер с открытым ртом, не зная, что на такое ответить. Видимо, сцена соблазнения Снегурочки представлялась ему не такой. В нем еще был жив мальчик-зайчик с детских утренников, который точно не представлял Дедушку Мороза в роли сексуального приключения!
Пользуясь его замешательством, я прошла обратно в гримерку, а оттуда – за сцену. Я решила, что при очередном поползновении на меня ходячей мебели я просто выскочу к микрофону. К тому же отсюда было удобней наблюдать за концертом.
Оставшаяся программа прошла без рискованных событий, пока не дошло дело до прощания. Звезды переглянулись и дружно затянули:
– С Новим годм…
Только не Витя. Ради светлого духа Нового года, умоляю, не приплетайте Витю, ему и так сегодня икалось! Да и неизвестно, как местный «шкаф» отреагирует на это, если только сам он не Витя.
Но в коллективе я сомневалась зря. Вместо отсылки к щедрому Вите дамы второй раз пропели:
– С Новим годм!
Сказать, что зал пребывал в восторге, – не сказать ничего. Два часа опоздания были прощены и забыты. Никому не хотелось скандалить, всем хотелось торжества. Вот что с людьми простое «С Новым годом» делает!
Однако мы свою индульгенцию еще не получили. Когда концерт закончился, в гримерку заявился «шкаф» собственной персоной в окружении своих верных «тумбочек». При его появлении замерли все, включая Рудика, которому дорога была целостность костей, и Аманду, которая наконец сообразила, где находится.
Беспокоились мы зря. На вершине «шкафа» сияла довольная улыбка. Видимо, человеку, которому стереотипы велели любить шансон, были дороги совсем другие мелодии. И теперь он мысленно бегал по одуванчиковым полям своего детства, когда эти песни из каждого утюга неслись.
– Ладно. – «Шкаф» сменил гнев на милость. – Обойдемся без штрафа. Считайте, что это подарок!
Звезды как по команде затянули:
– С Новим годм!
Предполагаемая ночевка в этом городе все же отменилась. Рудик хотел убраться отсюда поскорее, пока шкаф не передумал, и в этом я была с ним солидарна. А поющие дамы жаждали теплого номера в отеле и моря городских огней за окном.
Решающий удар настиг Рудика уже в пути, когда Аманда заявила, что петь в новогоднюю ночь они не намерены. Потому что они устали, перенервничали, а кто-то еще и простыл. Рудик, мгновенно подсчитавший убытки, дрался за этот концерт до последнего, но его попытки ни к чему не привели. Может, потому что что-то не так было с переводом, кто знает?
Так что мой опыт «бунтарского и молодежного» Нового года сорвался сам собой. Тут я могла бы сказать, что это жизнь решила преподать мне урок и ничто не происходит без причины, но… Иногда причина на поверхности: я принимаю дурацкие решения, которые приводят к дурацким последствиям. Мистика и карма тут ни при чем. Зато и шанс все исправить тоже остается за мной.
Тридцать первого декабря мы с родными прогуливались по улице. Почти «как всегда», но это было не как всегда. Мне было не скучно, и не возникало больше сомнений, что нужно бежать к неоновым огням и ревущей музыке из колонок. Я находилась на своем месте, там, где должна быть. Нам повезло с безветренной погодой, и от этого создавалось впечатление, что крупные хлопья снега не падают на землю, а поднимаются обратно к небу. Бывает такая погода, когда даже посреди метели кажется, что тепло… Глядя на этот снег, золотой, пушистый и уютный, я вспоминала тот колючий и серый на шоссе. День назад всего было, а кажется, что вечность прошла!
Новый год – он каждый год, это факт. Но их ведь не так много, этих «каждых лет», если подсчитать. И не все время рядом будут одни и те же люди. В этот Новый год могло не быть меня… И ради чего, ради пары лишних банкнот! Теперь и думать об этом не хотелось. В жизни хватает праздников, и способов заработать тоже много. А волшебная ночь из детства, когда время хотя бы ненадолго можно отмотать назад, – она одна такая.